Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер
Эпилептические автоматизмы отсутствия - еще один класс состояний, при которых возможно сложное поведение, при котором сохраняется низкоуровневое внимание и бодрствование, а весь эпизод как таковой не будет интегрирован в автобиографическую память. Кроме того, в некоторых случаях психомоторных автоматизмов можно обнаружить поразительно высокую степень интеллектуальной сложности. Короткие взрывы сложного моторного поведения, иногда следующие за припадком отсутствия в некоторых случаях эпилепсии, можно рассматривать как сложные моторные артефакты, которые, однако, не были инициированы системой, работающей в рамках модели себя как сознательного волевого субъекта. Сложная телесная "я-модель", безусловно, должна существовать, поскольку в противном случае невозможно было бы понять общую согласованность последующего моторного поведения и успешную сенсомоторную интеграцию, достигнутую этими пациентами, хотя бы на короткий период. Низкоуровневые процессы внимания могут быть вызваны извне во время таких эпизодов, но фокальное внимание (субъект внимания, описанный в разделе 6.4.3) полностью отсутствует. Что полностью отсутствует при эпилептических автоматизмах отсутствия, так же как и при акинетическом мутизме, так это долгосрочное планирование будущего и выработка продуманных стратегий поведения. Эти наблюдения ценны, поскольку демонстрируют, для чего, вероятно, пригодна феноменальная перспектива первого лица.
6.5.1 Глобальная доступность переходных субъектно-объектных отношений
Опираясь на ряд концептуальных ограничений, введенных ранее, мы можем теперь сформулировать, в чем, с точки зрения телеофункционализма, состоит преимущество обладания феноменальной перспективой первого лица. Феноменальные ментальные модели - это инструменты, используемые для того, чтобы сделать определенное подмножество информации, активной в данный момент в системе, глобально доступным для контроля действий, фокусировки внимания и когнитивной обработки. Феноменальная модель субъектно-объектных отношений делает доступным для системы огромное количество новой информации: всю информацию, связанную с тем, что в данный момент ее возмущают перцептивные объекты, что в данный момент в ней самой происходят определенные когнитивные состояния (см. раздел 6.4.4), например, что в данный момент активны определенные абстрактные представления целей, что существует ряд конкретных самосимуляций, связывающих текущее состояние системы с тем состоянием, которое система имела бы, если бы это состояние цели было реализовано; а также допускающих избирательное поведение и информацию о том, что это система, способная манипулировать собственным сенсорным входом, например, поворачивать голову и направлять взгляд на конкретный визуальный объект. Перспектива первого лица позволяет системе воспринимать себя как часть независимого объективного порядка, но в то же время быть привязанной к нему и способной действовать в нем как субъект (см., например, Grush 2000). В предыдущих разделах, посвященных аттенциональному, когнитивному и волевому субъекту, я описал, как эта новая доступная информация приводит к драматическим изменениям в поведении, доступном системе.
Позвольте мне теперь упомянуть об одном конкретном применении этого репрезентативного принципа, которое, хотя и выходит за рамки данной книги, является чрезвычайно актуальным. Как только система становится способной представлять преходящие субъектно-объектные отношения глобально доступным образом, становится возможным, чтобы объектный компонент в базовой репрезентативной структуре формировался намерениями других существ. Феноменальная перспектива первого лица позволяет мысленно представлять феноменальную перспективу второго лица. ПМИР - это то, что строит мост к социальному измерению. Как только полноценная субъективная перспектива установлена, за ней может последовать интерсубъективность. Если существует функциональный механизм обнаружения и феноменальной репрезентации ненаблюдаемых целевых состояний сородичей, наблюдаемое поведение других систем в окружении организма может привести к активации репрезентации цели, которая, в свою очередь, может быть представлена как принадлежащая кому-то другому. Как мы видели, эмпирически правдоподобно, что такой механизм, возможно, основанный на зеркальных нейронах и открытии "моторных эквивалентов", действительно существует у человека. Таким образом, репрезентации намерений внешних агентов теперь могут стать объектным компонентом и феноменальной модели отношения интенциональности. Если это происходит на уровне сознательного опыта, то для системы становится глобально доступной совершенно новая и очень интересная форма информации: информация о том, что она действительно находится в определенных отношениях к целям других конспецификов. Я бы утверждал, что именно осознанная доступность такого рода информации превратила человека из действующего, внимающего и мыслящего "я" в социального субъекта. Если тот факт, что вы постоянно находитесь не только в перцептивных и поведенческих отношениях с окружающей средой, но и часто реализуете субъект-субъектные отношения, становится глобально доступным, он становится доступным и для познания. Это, в свою очередь, позволит системам, способным к формированию понятий, мысленно моделировать социальные отношения с позиции третьего лица. Такие существа смогут мысленно представлять социальные отношения между другими индивидами, изображенными как интенциональные агенты, даже если сами они в них не участвуют. Я не буду подробно останавливаться на этом вопросе, но очевидно, что эта способность к репрезентации имеет большое значение для социального познания и объединения когнитивных ресурсов.
Если перейти от репрезентационистского и телеофункционалистского уровней описания к феноменологическим изменениям, присущим возникновению полноценной феноменальной перспективы от первого лица, то легко увидеть, как она впервые позволяет системе осознанно ощущать себя не только частью мира, но и полностью погруженной в него через плотную сеть каузальных, перцептивных, когнитивных, аттенционных и агентивных отношений. Я подробно описал эти отношения в предыдущих разделах и поэтому завершаю эту главу, выделив только две феноменологические характеристики, которые представляются наиболее значимыми.
6.5.2 Феноменальное присутствие знающего Я
Подведем понятия сознательного, аттенционального субъекта и сознательного, когнитивного субъекта под единую рубрику "знающего Я". Знающее Я возникает по необходимости, поскольку во всех различных классах феноменальных ментальных моделей отношения интенциональности большая часть субъектного компонента неизбежно представлена прозрачным образом. Интроспективно доступные свойства даже этих видов самомоделирования высшего порядка исчерпываются их содержательными свойствами. Внимание и познание всегда интегрированы в прозрачный фон телесной Я-модели, порождая всепроникающую структурную особенность, описанную в разделе 6.2.6 как наивно-реалистическое Я-непонимание. Мы также должны отдать должное тому факту, что вся только что описанная структура интегрирована не только в глобальную модель мира, но и в окно присутствия, описанное в разделе 3.2.2. Теперь мы можем видеть, как при соблюдении всех упомянутых до сих пор ограничений обязательно возникнет специфическая, высокоуровневая форма феноменального содержания. Это то содержание, которое позволяет системе переживать себя как [быть знающим себя, присутствующим в мире]. Поскольку феноменальная модель теоретических субъект-объектных отношений обязательно будет характеризоваться ограничениями глобальности и присутствия, мы можем теперь увидеть, как возникнет глобальное, свернутое репрезентативное состояние, которое, в силу лежащей в его основе прозрачности, может быть правдиво описано только самой
