Пьер Прудон - Сочинения
«Ограничения этих прав и этой обязанности возникают лишь в тот момент, когда устанавливаются молчаливые или формальные соглашения. Тут только возникает понятие о справедливости и несправедливости, т. е. о равновесии между правами одного и правами другого, которые до этого времени были равны по необходимости».
Нам необходимо столковаться: права были равны — это значит, что каждый имел право удовлетворять свои потребности, не принимая в соображение потребностей других; иными словами, все имели одинаковое право вредить друг другу, и не было другого права, кроме права силы и хитрости. Ведь вредить друг другу можно не только войною и грабежом, но также захватывая что-либо раньше другого и присваивая его. И вот для того, чтобы уничтожить это одинаковое право употреблять силу и хитрость, одинаковое право причинять друг другу зло, этот единственный источник неравенства благ и зол, начали заключать молчаливые или формальные договоры и установили равновесие. Таким образом, эти договоры имели целью обеспечить всем равенство благосостояния, следовательно, по закону противоположностей, если отчужденность есть принцип неравенства, то неизбежным результатом общества является равенство. Социальное равновесие есть уравнение прав слабого и сильного, ибо, поскольку они не равны, они чужды друг другу, не образуют союза и остаются врагами. Итак, если неравенство условий есть необходимое зло, то лишь при состоянии отчужденности, так как общество и неравенство противоречат одно другому; следовательно, человек, созданный для общества, создан также для равенства. Логичность этого умозаключения неоспорима.
Раз это так, то почему же, со времен установления равновесия, неравенство постоянно возрастает? Каким образом царство справедливости является всегда царством отчужденности? Что отвечает нам на это Дестют-де-Траси?
«Потребности и средства, права и обязанности вытекают из способности хотеть, и если бы человек ничего не хотел, то у него ничего из этого не было бы. Но иметь потребности и средства, права и обязанности — значит иметь что-нибудь, обладать чем-нибудь. Они представляют собой столько же видов собственности, понимая собственность в самом широком и общем значении слова; они представляют собой принадлежащие нам вещи».
Это недостойная двусмысленность, которую не оправдывает даже потребность в обобщении. Слово собственность (propriete) имеет два смысла: 1) оно обозначает свойство, благодаря которому вещь является тем, что она есть, присущую ей особенность, которою она отличается от других. В этом смысле говорят: свойства (proprietes) треугольника или чисел, свойства магнита и т. д.; 2) оно выражает право господства разумного и свободного существа над какой-либо вещью. В таком именно смысле употребляют его юристы. Таким образом, в предложении: железо приобретает свойство (propriete) магнита, слово propriete вызывает иное представление, чем в следующей фразе: этот магнит представляет мою собственность (propriete). Говорить несчастному, что у него есть свойство, потому что у него есть руки и ноги, что голод, терзающий его, и способность спать на открытом воздухе являются его особенностями[29], это значило бы играть словами и присоединять к бесчеловечности насмешку.
«Понятие собственности может основываться только на понятии личности. Когда возникает понятие собственности, оно неизбежно и неизменно возникает во всей своей полноте. Как только индивидуум сознает свое я, свою способность наслаждаться, страдать, действовать, он неизбежно убеждается также, что это я является исключительным собственником тела, которое оно одушевляет, его органов, сил и способностей… Необходимо, чтобы существовала собственность естественная, раз существует собственность искусственная и договорная, ибо не может быть ничего искусственного, что не имеет своего основания в природе».
Преклонимся перед добросовестностью и мудростью философов. Человек имеет свойства (propriete), т. е., в первом смысле слова, особенности. Он обладает собственностью (propriete) на них во втором смысле слова, т. е. господством над ними. Таким образом, он имеет особенность (propriete) способности (propriete) быть собственником (proprietaire). Я постыдился бы заниматься здесь подобными глупостями, если бы речь шла только о Дестют-де-Траси; но эта ребяческая путаница была уделом всего человеческого рода при возникновении обществ и языков, когда, вместе с первыми понятиями и первыми словами, возникла метафизика и диалектика. Все, о чем человек мог сказать мое, отожествилось в его уме с его личностью; он стал считать все это своей собственностью, своим именем, частью самого себя, членом своего тела, способностью своего ума. Обладание вещами было уподоблено собственности на преимущества своего тела и духа, и на этом ложном уподоблении было основано право собственности, подражание искусства природе, как выражается на своем изящном языке Дестют-де-Траси.
Но как же этот утонченный идеолог не заметил, что человек не является даже собственником своих способностей? Человек обладает силами, качествами, способностями; природа дала ему их, чтобы он мог жить, познавать, любить. Он не обладает полным господством над ними и является по отношению к ним только узуфруктуарием; свое право пользования он может осуществить, только сообразуясь с законами природы. Если бы он был безусловным господином своих свойств и способностей, он не допустил бы в себе чувства голода и жажды; он ел бы без всякой меры, прогуливался бы по огню, поднимал бы горы, проходил бы по 100 миль в час, лечил бы болезни без лекарства одною силою воли и сделался бы бессмертным. Он говорил бы: я хочу произвести — и произведения его, подобно идеалу, были бы совершенны; он говорил бы: я знаю — и знал бы, я люблю — и наслаждался бы любовью. Как! Человек, не будучи господином над самим собою, может быть господином чего-нибудь, вне его находящегося! Пусть он пользуется произведениями природы, раз он может жить только при условии пользования ими, но пусть он откажется от притязаний собственника и пусть помнит, что название это лишь метафора.
Словом, Дестют-де-Траси смешивает под одним общим названием внешние блага природы и искусства и силы или способности человека, называя и те и другие собственностью (propriete). И при помощи этой двусмысленности он надеется установить на непоколебимых основах право собственности. Но из этих собственностей (propriete) одни врожденные, как память, воображение, сила, красота, другие же приобретенные, как, например, поля, воды, леса. При первобытном состоянии или состоянии отчужденности наиболее ловкие и сильные субъекты, т. е. наилучше одаренные в смысле врожденных «собственностей», имеют наибольшие шансы завладеть собственностями приобретенными. И вот для того, чтобы предупредить такие захваты и вытекающую из них борьбу, были придуманы равновесие, справедливость, были заключены молчаливые или формальные договоры, т. е. чтобы в неравенство собственностей врожденных внести поправку путем уравнения собственностей приобретенных. Если распределение не равное, то участники его остаются врагами и договор надо возобновлять. Итак, с одной стороны, мы имеем отчужденность, неравенство, антагонизм, войну, грабеж, избиения, а с другой — общество, равенство, братство, мир и любовь. Будем же выбирать.
Господин Жозеф Дютан, физик, инженер, геометр, но слабый законовед и совсем не философ, является автором «Philosophie de l’economie politique», в которой он счел нужным выступить на защиту собственности. Метафизика его, по-видимому, позаимствована у Дестют-де-Траси. Он начинает свое сочинение следующим, достойным Сганареля определением собственности: «Собственность есть право, благодаря которому какая-нибудь вещь принадлежит данному лицу». Это значит буквально следующее: собственность есть право собственности.
После некоторой дозы празднословия на тему о воле, о свободе, о личности, после проведения различия между собственностями нематериальными естественными и собственностями материальными естественными, которые сводятся к врожденным и приобретенным собственностям Дестюта-де-Траси, г. Жозеф Дютан заканчивает следующими двумя общими положениями: 1) собственность является для всякого человека правом естественным и ненарушимым; 2) неравенство в собственности есть необходимый результат природы. Оба эти положения можно свести к следующему, более простому: все люди имеют равное право на неравную собственность.
Господин Дютан упрекает г. де-Сисмонди в том, что он писал, будто земельная собственность не имеет иной основы, кроме законов и договоров; сам же он, говоря об уважении народа к собственности, замечает, что «здравый смысл его раскрывает ему природу первоначального договора, заключенного между обществом и собственниками».
