Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин
Взаимная честность приводит к окончательному пониманию и возможности договора. Но как перейти от заверений к делам? Как убедиться, что искренность не притворна? Вероятно, следующим шагом должно стать нахождения материального эквивалента ценности. Как принято у нас, и я думаю, у всех, для искренности надо подарить что-то, но если нет общей ценности – подарок не состоится. Стеклянные бусы и огненную воду мы уже проходили. Как найти ценность? Как сделать, чтобы было скромно и со вкусом, а не обрушило нам всю экономику? Кто-то должен взять на себя хлопоты по согласованию всего этого, попутно проявляя все больше доверия. Надо упомянуть и установление культурных ценностных рамок. Не все же можно менять на деньги. Может им нужна наша кровь? Также никто не знает, что является запретным в наших культурах. Установление рамок – это пробы и ошибки, готовность к риску оскорбить, а также терпимость, и деликатность. Представьте, что инопланетяне выльют на нас поток информации, которая покажется нам возмутительной? А мы? Не заклеймит ли нас наше поведение в глазах инопланетян как отсталых дикарей и вечный культурный мусор?
Похоже все прошло отлично и обмен налаживается. Но чем дальше, тем вопросов больше. Как насчет эквивалентности? Справедливости? Что если у кого-то окажется много ценного, а у других – почти ничего? Ситуация богатых и бедных, сильных и слабых – чем она чревата? А где границы собственности? Как делить ресурсы, например, солнечной системы? И риск, и альтруизм не уменьшается, а растет!
Впрочем, пора остановить наш полет фантазии. Главное мы видим. Процесс взаимодействия с пришельцами, даже если наша фантазия безгранично наивна – это процесс возникновения норм публичной этики, но возникновение в результате прогресса личных, как ни парадоксально это в данном случае звучит, отношений – последовательного альтруизма, уступок, риска, доверия и т.п. И что важно, не только сам этот прогресс ведет к балансу отношений, но и сам он уже основан на балансе – в виде эквивалентности уступок и их возмещения. Почему-то я уверен, что альтруизм захочется проявлять каждой стороне по очереди. Иначе обмен покажется односторонним и каким-то неприятным, доверие – неискренним, а результат – безобразным. Мне даже страшно себе представить ситуацию, когда отношения испортились, контакты прервались, но они не улетают к себе, а молча висят над нами, висят… Так и сон можно потерять! Впрочем, в нашем эксперименте стороны в слишком разных весовых категориях, отчего вероятны нюансы. Возможно, старшие братья будут к нам снисходительны.
В заключение отметим, что как и в случае нашей земной, привычной публичной этики, она возможна только при условии отсутствия чего-то чрезвычайного. Ведь ясно, что сценарий будет совсем иным, если пришельцы окажутся не космическими торговцами, а обломками кораблекрушения, катастрофически нуждающимися в пристанище и готовыми ради куска хлеба на все.
– Проблема оболочки
Что же показал эксперимент? На первый взгляд, немного. Нет никакой обьективности и, соответственно, обьективной публичной этики. Все было чисто случайно, наобум, из подручных средств. Нами двигала не обьективная польза обменов, а любопытство и бескорыстный научный интерес. Что толку в нашей обьективности, если инопланетяне ее не понимают? А мы – их. Позвольте друзья, по праву их представителя, уточнить этот вопрос. Технические проблемы, которые мы героически преодолевали, специфичны для нашей уникальной ситуации. Наши культурные оболочки определяются факторами, далекими от обьективности – формой разума, условиями эволюции, историей науки/общества. И в результате те нормы, что были найдены – а они все же были найдены – оказались субьективны. Но заметьте друзья, при этом этическое ядро у нас оказалось одинаково – иначе мы бы не договорились. И мы, и они отвергаем насилие и, следовательно, стремимся к ОБ. Обе стороны следовали ФП, единственной общей для нас норме – нас никто не заставлял, мы хотели договориться, искали все возможные пути для этого и, конечно, учитывали обоюдные интересы. Будь оно иначе, мы бы увидели, или вернее уже не увидели, упомянутый выше иной вариант развития событий.
Эксперимент лишь показал, что обьективное не существует вне субьективного, оно проявляется через него. Отношения между посторонними так или иначе происходят через личный контакт, опираются на коллективные традиции. Нормы этики зарождаются в субьективных условиях узкого коллектива, но приобретают обьективные черты по мере его расширения, отчуждения и появления все новой публики. Чем больше коллектив – тем обьективнее нормы. Как расширение коллективов на Земле нивелирует самобытность культурных традиций, уничтожает оболочки и формирует всеобщие мировые нормы, так и скорый прилет инопланетян, можно надеяться, поможет нам продвинуться к обьективности и перейти на новые, еще более универсальные нормы, особенно, если наши встречи станут постоянными. Дружба с инопланетянами располагается недалеко от правого края на рис. 2.3. Нам необходим жесткий протокол, где все расписано до последней мелочи, чтоб никто не подумал лишнего. Но протоколу этому неоткуда взяться, что подчеркивает абсурдность ситуации (не в смысле их прилета, а в смысле идеальной обьективности). В пределе мы имеем идеальный ФП, но необходимо его воплощение в реальных нормах. И пока где-то есть неземная жизнь, эти нормы будут субьективны. А поскольку мы этого окончательно никогда не узнаем, таковыми будут не только его воплощение, но даже его понимание нами.
А может все проще? Те же пришельцы. Разве ОЭ не требует оставить посторонних в покое? Пусть летят куда летели. Дело в том, что уже поздно. Информация все меняет – разница возможностей становится очевидной. Члены малых коллективов оказываются в ущемленном положении. Их возможности меньше, их нормы менее обьективны и, следовательно, они менее свободны. Фактически мы видим удивительный пример насилия оболочки над ядром. Культурное, так сказать. Для иллюстрации сравним нас и их. У нас – захолустная планетка с диким населением. У них – все-вселенская цивилизация, охватывающая пять тысяч триллионов галактик. И их культура нам принципиально недоступна. Как мы можем быть равны в свободе? Конечно мы, друзья, свято верим в то, что братья нас не оставят и согласятся подкорректировать нам генетический код и мысли в голове. Но согласятся ли земляне? Не станут ли они гордо цепляться за свою биологическую традицию? И не покажется ли, не дай бог, инопланетянам в результате, как это кажется каждому революционеру, что проще убить, чем убедить? А самое неприятное то, что обьективная
