Александр Ватлин - Австрия в ХХ веке

Верный сын католической церкви, Зейпель видел в социалистах ее смертельного врага, хотя и признавал их некоторые требования совместимыми с принципами христианской этики. В истории Первой республики началась полоса противостояния «красных» и «черных», со временем все более выходившая за рамки парламентских дебатов и дискуссий в прессе. Каждый из лагерей не только предлагал альтернативное решение насущных проблем послевоенной эпохи, но и формировал собственные правила политической борьбы.

Хозяйственная разруха, ставшая самым зримым результатом проигранной войны, не обещала Австрийской республике светлого будущего. Из-за нехватки сырья, прежде всего угля, большинство предприятий работало вполсилы. Исчезли и военные заказы, дававшие ранее предпринимателям невиданную прибыль, а трудящимся – стабильную зарплату. Банкиры и промышленники любыми путями стремились переправить свои капиталы за границу, чтобы переждать неспокойные времена.

В Австрию с фронтов Первой мировой войны вернулось около полумиллиона солдат, требовавших уж если не ветеранских пособий, то хотя бы достойной работы. Серьезной нагрузкой на бюджет государства являлись его собственные служащие. Они составляли около 10 % самодеятельного населения, и среди них было немало лиц, получивших когда-то «теплые местечки» по протекции, в том числе и партийной. Социальную напряженность, особенно в столице, усиливали толпы чиновников, стекавшихся туда со всех окраин былой империи в расчете на государственную пенсию.

Система продовольственного снабжения, и так трещавшая по всем швам в последний год войны, окончательно развалилась. Горожане жили скудными запасами, отправляли жен и детей к родственникам в деревню. Обычным делом стало мародерство, особенно «экспроприации» угля при его транспортировке. Для того, чтобы запастись дровами, население вырубало знаменитый Венский лес. Буржуйки появились даже в самых дорогих отелях. Для ослабленных людей обычный грипп становился тяжелой болезнью. Смертность выросла более чем в полтора раза по сравнению с довоенным периодом.

В то же время на территории Австрии был сосредоточен солидный экономический потенциал – треть промышленного производства империи и львиная доля ее финансового капитала. Речь шла о том, какими путями его удастся пустить в ход. Несмотря на социалистическую риторику, правительство Реннера отказалось от национализации ключевых средств производства. В то же время буржуазия, напуганная революционной перспективой, безропотно приняла пакет социальных законов.

Уже в ноябре 1918 г. было объявлено о пособиях для безработных, запрещено использование детского труда. 19 декабря был введен 8-часовой рабочий день, хотя этот закон касался только крупных предприятий. Правительство Реннера подтвердило мораторий на рост квартплаты, введенный в годы войны, издало декрет о запрете на увольнение. Позже появился закон об обязательном отпуске для рабочих, составлявший, правда, всего одну неделю в году.

15 мая 1919 г. Национальное собрание утвердило закон о фабрично-заводских комитетах – органах производственного самоуправления (Wirtschaftsdemokratie). Фабзавкомы получили право участвовать не только в решении социальных вопросов, но и в налаживании производства в мирных условиях (снабжение топливом и сырьем, поддержание дисциплины). Это привело к значительному росту влияния профсоюзов, заставивших предпринимателей считаться с интересами трудящихся.

После бегства за границу последнего императора была проведена конфискация имущества дома Габсбургов, которое было передано в фонд помощи жертвам войны. Определенное облегчение принесла и отмена всех привилегий дворянства, многие из которых ранее оплачивались из госбюджета. Однако эти полумеры не решали вопроса об аккумулировании достаточных средств для перевода экономики на мирный лад. Попытки Реннера получить кредиты в странах Антанты разбивались об их отношение к Австрии как побежденной стране, которая должна быть наказана.

Зима 1919-1920 г. оказалась самой тяжелой для Первой республики. Сельские районы саботировали снабжение крупных городов, паек в них не превышал 1500 калорий. Нехватка продуктов привела к настоящему голоду в рабочих предместьях, многие дети из-за истощения не могли посещать школу. Правительство буржуазной коалиции пошло на раскручивание инфляционной спирали, рассчитывая таким образом залатать дыры в бюджете и дать стимул промышленности, работавшей на экспорт. В 1921 г. более половины государственных расходов компенсировались за счет печатного станка. В Вене ежедневно печаталось по три миллиарда крон.

Инфляционная политика лишь на время затушевала экономическое банкротство страны. Экспортная выручка оседала в иностранных банках, финансовые воротилы, игравшие на разнице курсов валют, за несколько месяцев нажили огромные состояния. Вена и Зальцбург вновь стали раем для иностранцев – на сей раз из-за своей дешевизны. Для тех, кто не имел иностранной валюты, происходившее напоминало скорее ад. Каждый месяц цены увеличивались вдвое. Социальные выплаты превращались в насмешку, падала реальная заработная плата. Хотя правительство дотировало цены на основные продукты питания, их еще нужно было «достать». За самым необходимым выстраивались колоссальные очереди, вновь расцвел «черный рынок».

Узнав 1 декабря 1921 г. об удвоении цен на хлеб, жители Вены устроили настоящий голодный бунт. Рабочие уходили с фабрик и двигались в центр города, громя по пути роскошные отели, «буржуйские кафе» и продуктовые лавки. Полиции только к ночи удалось остановить бесчинства толпы, несколько десятков зачинщиков было предано суду. Однако без нормализации финансовой жизни в стране повторения подобных выступлений можно было ждать в любой момент. Уже не рассчитывая на собственные силы, правительство обратилось к Лиге наций.

Международный банковский капитал не спешил на помощь, извлекая максимум возможного из распродажи национальных ресурсов Австрии. Переговоры о предоставлении ей международных кредитов закончились подписанием Женевского протокола только 4 октября 1922 г. Австрия получила 650 млн. золотых крон под гарантии Великобритании, Франции, Италии и Чехословакии и смогла стабилизировать валюту на отметке 1 доллар за 80 тыс. крон. Страна оказалась под жестким финансовым контролем специального комиссара Лиги наций. Он единолично распоряжался доходами от пошлин и акцизов, являвшихся обеспечением международного займа.

Социал-демократическая оппозиция на словах выступила против Женевских протоколов, справедливо считая, что их проведение в жизнь будет означать стабилизацию капиталистического хозяйства. Отто Бауэр даже объявил Зейпеля предателем национальных интересов страны, однако его партия не предприняла никаких действий, направленных против режима финансовой санации, так как не могла предложить ему реальной альтернативы. Фракция СДПА голосовала за ратификацию протоколов в тех пунктах, где они вторгались в сферу конституционного права и требовали большинства в две трети парламентских мандатов.

В рамках режима санации правительство пошло на увольнение 100 тыс. чиновников всех рангов и резкое сокращение социальных программ, которые буржуазная пресса называла рудиментом революционной эпохи. Резко выросло налоговое бремя, в том числе и на трудящихся. Падение производства в отраслях промышленности, ориентированных на экспорт, привело к очередному скачку безработицы. В начале 1923 г. на австрийских биржах труда было зарегистрировано 200 тыс. человек, не имевших постоянной работы. В 1924 г. начали лопаться липовые банки, наживавшиеся в предыдущие годы на инфляции и финансовых аферах. Их вкладчики пережили очередную экспроприацию своих сбережений.

Режим санации имел не только свою экономическую, но и политическую цену. Недовольные распределением налоговых тягот лидеры земельных правительств от ХСП устроили переворот в собственной партии, заставив Зейпеля подать в отставку. И все же новая австрийская валюта (в декабре 1924 г. крону сменил шиллинг) обрела стабильность и даже стала называться «альпийским долларом». Успех санации поставил крест на воздыханиях о нежизнеспособности австрийской экономики.

Вторая половина 20-х гг. стала периодом постепенного подъема и модернизации австрийской экономики. Усилилось проникновение в нее иностранного капитала, в основном английского и американского. Государство инвестировало в крупные проекты, такие как строительство гидроэлектростанций и перевод железнодорожного транспорта на электрическую тягу. С 1927 г. правительство взяло курс на автаркию, резко увеличив пошлины на импорт. Несмотря на то, что плоды стабилизации чувствовал на себе каждый австриец, пресса справедливо писала о черепашьих темпах экономического роста и балансировании над пропастью новых кризисов. К 1929 г. валовой внутренний продукт Австрии достиг только 105 % от довоенного уровня.