Этика. О Боге, человеке и его счастье - Бенедикт Барух Спиноза
Другая трудность, кроме того, возникает при этом методе оттого, что он требует [знания] истории судеб всех Книг Писания, которая нам большей частью неизвестна; ведь авторов или (если предпочитаете) писателей многих книг мы или совсем не знаем, или сомневаемся в них, как я подробно покажу в следующих главах. Затем, мы не знаем также ни по какому поводу, ни в какое время были написаны эти книги, писатели которых нам неизвестны. Кроме того, мы не знаем, в чьи руки все книги попали, в чьих экземплярах были найдены столь различные чтения и, наконец, не было ли многих других вариантов у иных. А что все это важно знать, я кратко указал в своем месте; однако я там с намерением выпустил кое-что, что здесь теперь приходится рассмотреть. Если мы читаем какую-нибудь книгу, содержащую невероятные или непонятные вещи или написанную в довольно темных выражениях, и не знаем ни ее автора, а также ни в какое время и по какому поводу он писал, то напрасно будем стараться узнать ее истинный смысл. Не зная ведь всего этого, мы не можем знать, что автор подразумевал или мог подразумевать; между тем, наоборот, хорошо зная это, мы определяем наши мысли таким образом, что никакой предрассудок не овладевает нами, т. е. мы не приписываем автору или тому, в угоду кому автор писал, больше или меньше, чем следует, и думаем только о том, что автор мог иметь в уме или чего требовали время и обстоятельства. Это, конечно, всем ясно, я думаю. Ведь весьма часто случается, что мы читаем в разных книгах схожие рассказы, о которых делаем совершенно разное суждение вследствие именно разных мнений, которые мы имеем о писателях. Знаю, что я в какой-то книге читал некогда, будто человек, имя которому было Неистовый Роланд, имел обыкновение путешествовать по воздуху на каком-то крылатом чудовище и перелетал в какие бы ни захотел страны, будто он один убивал огромное число людей и гигантов, и другие фантазии подобного же рода, которые с точки зрения разума совершенно непонятны. Подобную же историю я читал у Овидия о Персее и, наконец, другую в Книгах Судей и Царей о Самсоне, который один и [к тому же] безоружный убил тысячи, и об Илии, который летал по воздуху и наконец поднялся на небо на огненных конях и колеснице. Эти истории, говорю, очень схожи, однако далеко не схожее суждение мы делаем о каждой, именно: что первый хотел написать только сказку, второй о политических, третий, наконец, о священных событиях; и в этом мы убеждаемся не на основании какой иной причины, как вследствие мнений, которые мы имеем о писателях тех историй. Итак, ясно, что сведения об авторах, писавших о предметах темных и для разума непонятных, весьма необходимы, если мы желаем толковать их произведения; по тем же причинам ради того, чтобы мы могли из разных вариантов темных рассказов выбрать истинные, необходимо знать, в чьем экземпляре были найдены эти различные толкования и не было ли когда еще других вариантов у других, более авторитетных лиц.
Иная, наконец, трудность толкования некоторых Книг Писания при помощи этого метода заключается в том, что мы не имеем их на том языке, на котором они первоначально были написаны. Ведь Евангелие от Матфея и, без сомнения, также Послание к евреям были написаны, согласно общему мнению, по-еврейски; однако они не сохранились. Относительно же Книги Иова не решено, на каком языке она была написана. Абен-Езра в своих комментариях утверждает, что она с другого языка была переведена на еврейский и что в этом лежит причина ее темноты. Я ничего не говорю об апокрифических книгах, так как они обладают весьма неодинаковой достоверностью. Таковы все трудности этого метода толковать Писание на основании его истории, какую мы можем иметь, о которых я взялся рассказать; и их я считаю столь большими, что не затрудняюсь утверждать, что во многих местах мы истинного смысла Писания или не знаем, или гадаем о нем без уверенности. Но с другой стороны, приходится заметить опять и то, что все эти трудности могут препятствовать нашему постижению мысли пророков только относительно непонятных вещей и только воображаемых, но не относительно вещей, которые мы можем и разумом постичь и о которых легко образовать ясное понятие[70]; ведь вещи, которые по своей природе легко воспринимаются, никогда не могут быть выражены столь темно, чтобы их нелегко было понять, согласно известной пословице: «разумному сказанного достаточно». Евклид, писавший только о вещах очень простых и весьма понятных, легко понятен каждому на любом языке; чтобы постигнуть его мысль и быть уверенным в ее истинном смысле, нам не нужно ведь обладать безукоризненным знанием языка, на котором он писал, но достаточно только весьма обыкновенного и почти детского знания; не нужно знать жизни, занятия, характера автора, ни кому, на каком языке и когда он писал, ни судьбы книги, ни различных ее чтений, ни каким образом, по чьему, наконец, решению она была принята. И что здесь сказано об Евклиде, то должно сказать про всех, писавших о вещах, понятных по своей природе; и потому заключаем, что мысль Писания относительно нравственных правил мы легко можем постичь из доступной нам его истории и быть уверенными в истинности его смысла. Ведь правила истинного благочестия выражаются словами самыми употребительными, так как они довольно обыкновенны и достаточно просты и легки для разумения; и так как истинное спасение и блаженство состоят в истинном душевном спокойствии и мы истинно успокаиваемся только на том, что весьма ясно понимаем, то отсюда очевиднейшим образом следует, что мы можем верно постигнуть мысль Писания относительно вещей спасительных и необходимых для блаженства; поэтому нет основания, почему бы мы так заботились об остальном; ведь остальное скорее любопытно, нежели полезно, так как мы большей частью не можем обнять его ни разумом, ни рассудком.
Этим, полагаю, я показал истинный метод толкования Писания и достаточно объяснил свою мысль о нем. Кроме того, я не сомневаюсь, что теперь каждый видит, что этот метод не нуждается ни в каком свете, кроме самого естественного. Ведь природа и сила этого света состоят главным образом в том, что он вещи темные выводит и
