Игорь Яковенко - Познание России: цивилизационный анализ
О чем же все это говорит? Прежде всего здесь содержится указание на некоторое родство ситуаций. Геополитические параметры, фундаментальные характеристики российского целого и противостоящих ему государств совпали, что и задало сходство разворачивающихся событий. Расклад сил в Европе воспроизвелся в основных блоках.
Отчасти это объясняется устойчивостью геополитических констант. Англия всегда будет противостоять империи, объединяющей в своих руках Европу. Чтобы сохранить баланс сил, она окажется на стороне того, кто слабее. Россия, сложившаяся как огромная империя, охватывающая часть восточной Европы, также стремится не допустить объединения континента, видя в этом угрозу. За этим стоит и вполне рациональное опасение резкого изменения статус-кво и нарушения баланса сил, и коренящееся в православной эсхатологии убеждение в том, что в Европе должна быть одна империя — Российская.
В таком противодействии выражаются идеальные нормативы российской политической ментальности. Традиционно ориентированному политику история человечества видится как история империй. С этих позиций только Россия имеет нормальное и полноценное государство, государство по преимуществу. Европейская чересполосица — еще одно проявление неполноценности Запада и признак его обреченности. А возникновение великой европейской империи — опасность, которой следует противостоять всеми силами.
Но перечисленных факторов недостаточно. Остается вопрос — откуда и почему возникает эфемерида? Оба раза взрывной рост центральноевропейской империи связан с процессами модернизации. Империю Наполеона породила первая волна модернизационных преобразований. Империю Гитлера — вторая волна.
Империи — способ интеграции больших пространств, исторически первичный, но не единственный. Империи изжили себя на территории Западной Европы к XVII в. С этого времени начинается процесс становления национальных государств. Европейские государства могли создавать колониальные империи за пределами Европы. В центральной Европе, на границе западноевропейского целого доживала Австрийская империя. За гранью Западной Европы, на пространствах Евразии — Российская.
Но если империя как форма интеграции европейского пространства себя изжила, то потребность в объединении Европы осталась. Поэтому в особых случаях, таких, как модернизационный скачок, общеевропейские империи воссоздавались под эгидой очередного лидера континентальной модернизации. Подчеркну, именно континентальной. Англия твердо шла по пути колониальной империи, Голландия явно не имела ресурсов для создания империи внутри Европы и также избрала путь колониальной империи.
Складывавшиеся в Европе империи-эфемериды были ретроградны, противоречили общему направлению европейского развития, интересам огромного большинства европейских держав и потому были обречены на мгновенное возникновение и столь же мгновенное рассыпание. Общеисторический смысл их существования — расчистка поля для новых сил и качественно новых процессов. В этом отношении они аналогичны чуме XIV в. Когда империя-эфемерида складывалась, она оказывалась один на один с империей Российской, которая рассматривала Европу через призму византийской эсхатологической мифологии. Россия традиционно противостояла формированию сильной империи в Европе. В этой логике лежит почти столетняя борьба России против объединения Германии от Семилетней войны (1756–1763) до Ольмюцкого унижения Пруссии (1850), поддержка слабой, дышащей на ладан Австрии.
На самом деле появление империи-эфемериды было выражением кризиса и по крайней мере на время ослабляло Европу. Однако российские идеологи видели мир в «вечных» категориях образца VIII–XII вв. и противостояли рождению новой империи, как могли. А когда осознавали бесперспективность такого противостояния, основывали союз на началах раздела мира. Но эфемерида и Российская Империя не могли ужиться в одной ойкумене. Их смертельная борьба была задана онтологией этих государств.
Создание империи-эфемериды — феномен модернизационного скачка. Можно продолжить анализ и отметить, что в ходе модернизации имеет место не просто создание эфемериды, но ситуация инверсии в системе империя/национальное государство. Иными словами, национальное государство, входящее в «острую» фазу модернизации, склонно (тяготеет) к созданию империи. Эта империя может оказаться эфемеридой (Франция, Германия), но не обязательно. Может сформироваться и устойчивая колониальная империя. Примеры: Голландия, Англия, Франция, Бельгия, Италия.
А традиционные континентальные империи, входящие в «острую фазу» модернизации, напротив, распадаются. Этнос метрополии идет по пути формирования нации и национального государства, а на месте империи возникает группа национальных государств. Такой путь прошли Османская, Испанская, Австро-Венгерская империи и, наконец, Российская Империя/СССР.
Замечу, что модернизационную инверсию в системе империя/национальное государство Россия переживала дважды. В 1917–1918 гг. империя распалась, но восстановилась в ходе гражданской войны. Последнее было вызвано тем, что к тому времени развитие российского общества не прошло границу модернизационного перелома, сопровождающегося переходом к национальному государству, и ему предстоял еще один этап развития в рамках имперского качества. Второй распад империи произошел в 1991 г. Есть основания полагать, что теперь этап модернизации, совершающийся в рамках традиционной империи, исчерпан.
Политическая ситуация 20 — 30-х годов XX в. интересна и тем, что первый распад империи несколько отодвинул западные границы СССР и частично воспроизвел линию границ начала XIX в. Поэтому-то в 1939 г. так поразительно точно воспроизводится геополитическая ситуация 1807 г.
Империи Наполеона и Гитлера разделяло менее полутора веков. В начале XIX в. общеевропейская империя была пережиточным проектом, ее утверждение потребовало моря крови, но сама деятельность Наполеона не выходила радикально за рамки представлений о нормальной политической практике. Наполеон отделался ссылкой на остров Св. Елены. В середине XX в. традиционная общеевропейская империя вступила в смертельный конфликт с ходом истории. Она могла быть утверждена лишь практикой, которая в глазах мирового сообщества выглядела как преступление против мира и человечности. Лидеры Третьего Рейха выбирали между самоубийством и перспективой повешения по решению Международного трибунала. После 1945 г. имперский проект как способ интеграции Европы был окончательно отторгнут историей.
Подводя итоги, можно утверждать следующее:
В результате развертывания коллизии взаимоотношений с эфемеридой Россия входит в Европу и включается в драматический диалог/противостояние с западноевропейской цивилизацией. А завершается все это модернизационным скачком.
Таким образом, модернизационный толчок России задавался модернизационной активизацией крупной европейской державы. Причем между модернизационным кризисом индуктора и наведенным модернизационным кризисом в России пролегает примерно полувековой период сложного опосредования через процессы европейского и общемирового масштаба. Можно говорить о выделении некоторого модернизационного цикла в системе европейских государств, в логике которого модернизационный импульс опосредованно транслируется от центра к периферии.
В рассмотренной ситуации есть и еще один уровень детерминации. Лидирующая догоняющая страна (эфемерида) противостоит прошедшим модернизацию мировым лидерам (причем чем острее модернизационный кризис, тем сильнее это противостояние), а также субдоминанте модернизации. В рассматриваемых выше ситуациях Франция и Германия попеременно становятся лидирующими догоняющими, а Россия выступает субдоминантой модернизации. Поэтому она и оказывается в союзе с мировыми лидерами. Замечу попутно, что та же ситуация сложилась в Первую мировую войну. Однако когда Советский Союз стал лидирующим догоняющим (1945–1987), он развернул острейшее противостояние мировым лидерам.
Завершая, вернусь к современной реальности. После 1945 г. в Европе сложилась новая форма объединения европейского пространства, выраженная в институтах СБСЕ, Общего рынка, НАТО. С распадом СССР эти формы интеграции на наших глазах превращаются в общеевропейские.
Объединение национальной Европы в некоторую новую целостность, имени которой еще не найдено, идет полным ходом, окончательно снимая пережиточную имперскую идею. Создавая новую реальность, эпоха глобализации отменяет традиционные интеграторы и создает новые, природу которых нам еще предстоит осознать.
184 Если взглянуть шире, в истории обнаруживаются и другие эфемериды, например империи Александра Македонского или Тимура.
