Юрий Гагарин - Вижу Землю...
Я говорю вам, дорогие друзья, до свиданья, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких!»
И вот я остался один среди многочисленных приборов, освещенных искусственным светом. Лишь радио связывало меня с окружающим миром.
Москва. Сотни тысяч людей на улицах столицы, на Красной площади встречали героя — первого покорителя космоса. Герой, совершивший подвиг, принадлежал всему миру, но он был наш, советский человек. И Гагарин был верен себе, своим принципам, своему воспитанию. Он, коммунист, стремился идти вперед. В своем первом же интервью он сказал: «Мои планы на будущее такие: я хочу посвятить свою жизнь, свою работу, свои мысли и чувства новой науке, заниматься завоеванием космического пространства. Мне хочется побывать на Венере, увидеть, что находится под ее облаками, увидеть Марс и самому убедиться, есть ли на нем каналы».
Конечно, я волновался — только робот не волновался бы в такие минуты и в такой обстановке. Но вместе с тем был уверен, что полет завершится успешно, что ничего такого, что не предвидели бы наши ученые и техники, не случится. Был уверен в совершенстве ракеты, скафандра, приборов, связи с Землей, качестве пищи. Очевидно, и во мне были уверены. Все это, вместе взятое, и называлось «готовностью к космическому полету».
О чем я думал, сидя в кресле космического корабля перед стартом? Уже была проверена техника связи. Слышалась музыка: друзья позаботились, чтобы я не чувствовал одиночества. Оставалось шестьдесят минут «свободного времени».
Еще не подсчитана скорость человеческой мысли, а какое расстояние может она преодолеть за час! Вспомнил о далеком-далеком дне, когда мне повязали пионерский галстук. Я узнал, что слово «пионер» означает «разведчик», «исследователь», «первый пролагающий дорогу». Замечательное слово! Жаль, что не все мы храним до конца дней своих, как самую дорогую память, первый пионерский галстук…
У Юрия Гагарина две дочери — Галя и Лена. Он хорошо понимал ребячьи дела и близко к сердцу принимал их заботы и радости.
Мне предстояло снова стать пионером, первым человеком, оторвавшимся от Земли, преодолевшим власть ее тяготения. Из всех дерзких человеческих мечтаний это, конечно, испокон веков считалось самым несбыточным, самым сказочным.
Миллионы советских школьников видели Гагарина у себя в гостях. Встречались и говорили с ребятами его друзья-космонавты. Они побывали в гостях у пионерских дружин во многих городах нашей родины.
Двигатели ракеты были включены в 9 часов 07 минут. Сразу же начали расти перегрузки. Я буквально был вдавлен в кресло. Как только «Восток» пробил плотные слои атмосферы, я увидел Землю. Корабль пролетал над широкой сибирской рекой. Отчетливо были видны островки на ней и освещенные солнцем лесистые берега.
Смотрел то в небо, то на Землю. Четко различались горные хребты, крупные озера. Видны были даже поля.
Самым красивым зрелищем был горизонт — окрашенная всеми цветами радуги полоса, разделяющая Землю в свете солнечных лучей от черного неба. Была заметна выпуклость, округлость Земли. Казалось, что вся она опоясана ореолом нежно-голубого цвета, который через бирюзовый, синий и фиолетовый переходит к иссиня-черному…
Юрий Гагарин много работал, постоянно учился. Как-то он сказал:
— Помните ленинские слова: «Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней…». Нам, космонавтам, просто необходимо учиться, совершенствоваться, если мы не хотим отстать. Сегодня наука развивается с космической скоростью, особенно в нашем деле. Непрерывно совершенствуются наши корабли, мощные ракетоносители, оборудование и приборы, и все это надо знать, знать досконально. Академия, в которой мы учимся, очень помогает нам быстро разбираться в каждой технической новинке. Закончив академию, мы будем совершенствоваться дальше. Работа у нас такая, — улыбнулся он.
Невесомость, к которой я быстро привык, сыграла со мной злую шутку. После одной из записей в бортовой журнал я отпустил карандаш, и он свободно поплыл по кабине вместе с планшетом. Но неожиданно развязался узелок шнурка, на котором был закреплен карандаш, и он нырнул куда-то под сиденье. С этого момента я его больше не видел. Дальнейшие свои наблюдения пришлось передавать по радио и записывать на магнитофон.
И только в короткие часы отдыха Гагарин разрешал себе отвлечься от дел. На охоте или на рыбалке, в лесу, собирая грибы, он был неутомим. Любил шутку, веселую и остроумную. Любил подтрунивать и весело смеялся, когда его самого удачно разыгрывали.
Юрий Гагарин и Владимир Комаров дружили. «Прекрасная это штука — жизнь», — любили повторять они.
За исключением этого небольшого происшествия, ничего непредвиденного не произошло. Заранее разработанный график полета соблюдался точно. До самого спуска все шло примерно так, как мы рассчитывали на Земле.
Он первым облетел на космическом корабле всю планету, а потом вновь объехал ее как желанный гость.
В 10 часов 25 минут автоматически было включено тормозное устройство. Корабль вошел в плотные слои атмосферы. Сквозь шторки, прикрывавшие иллюминаторы, я видел багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки вновь прижали меня к креслу. Они увеличивались и были сильнее, чем при взлете.
В 10 часов 55 минут, через 108 минут после старта, «Восток» благополучно опустился на поле колхоза «Ленинский путь» у деревни Смеловки.
В своем ярко-оранжевом скафандре я, наверное, выглядел странно.
Первые земляне, женщина и девочка, боялись подойти ко мне поближе. Это были Анна Акимовна Тахтарова и ее внучка Рита.
Потом с полевого стана подбежали механизаторы, мы обнялись, расцеловались. За те неполных два часа, которые я провел в космосе, радио донесло и сюда, и во все концы Земли весть о запуске. Моя фамилия уже была известна тем, кто меня встретил.
И где бы ни бывал Юрий Гагарин, он всегда был послом мира и дружбы и преумножал число наших друзей.
«Восток» спустился в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды. Корабль почернел, обгорел, но именно поэтому казался мне еще более красивым и родным, чем до полета.
ЖДЕМ НОВЫХ СТАРТОВ!
После полета мне стало трудно, никем не замеченным и не узнанным, походить по вечерней Москве, прийти на Красную площадь. Популярность — вещь непоправимая. Приходится лишь думать: чему и кому ты ей обязан?
Один иностранный корреспондент спросил меня:
— Не устали ли вы, Гагарин, от той известности, которую получило ваше имя после 12 апреля 1961 года? Теперь, наверное, вам обеспечен отдых до конца жизни…
— Отдыхать? — возразил я ему. — У нас в Советском Союзе все трудятся, и больше всего — самые известные люди, Герои Советского Союза и Герои Социалистического Труда. Их в стране тысячи, они стараются работать как можно лучше, увлекая других своим личным примером.
Дел после первых полетов в космос у нас не убавилось, а прибавилось. Все мы продолжаем учиться. Совершенствуем знания в области космических полетов. Мы не ушли из отряда космонавтов, а продолжаем ежедневно работать в классах и лабораториях, передавая опыт своей смене.
Чудесные ребята готовятся продолжать наше дело! Им будет и легче и сложнее, чем нам. Легче — потому что мы уже много узнали. Труднее — потому что с каждым разом задания сложнее, аппаратура тоже.
Мои друзья, надеюсь, простят меня за то, что я открою наш общий секрет: ни один из нас, космонавтов, слетавших в космос, не отказался от мысли еще раз «взглянуть» на нашу голубую планету…
— Что касается меня, то полеты в космос — это моя работа. Она захватывает все мои мысли и душу.
Я закрываю глаза, передо мной встает Юрино лицо. Оно очень подвижное, его лицо. Малейшие оттенки настроения отражаются на нем и быстро меняются, как у всякого горячего по натуре человека…
Юра был горяч. Горяч в деле. Все, что касалось нашей работы, волновало и трогало его. Он с детской непосредственностью радовался каждому нашему успеху, тяжело переживал, если возникали какие-либо препятствия.
