Послание звезд. Космические перспективы человечества - Нил Деграсс Тайсон
Никто не станет отрицать, что люди, прекрасно играющие в шахматы, очень сообразительны и умны. В шахматы играют во всех странах мира, как бы бедна или богата ни была та или иная страна, поскольку шахматы, в отличие от многих других видов спорта, совершенно не требуют финансовых затрат. Здесь следует отметить, что средний рейтинг десяти лучших шахматистов Замбии, расположенной в самом сердце Африки, значительно выше, чем такие же рейтинги в Люксембурге, Японии, ОАЭ и Южной Корее[202]. Давайте взглянем на ВВП, приходившийся на душу населения в каждой из этих стран в 2020 году. В Люксембурге это 116 000 долларов, в Японии – 40 000 долларов, в ОАЭ – 36 000 долларов, в Южной Корее – 32 000 долларов, а в Замбии – всего 1000 долларов[203].
1 мая 2021 года один талантливый шахматист из Шахматной федерации США, достигший рейтинга выше 2200 баллов и вошедший тем самым в число первых 4 % из 350 000 лучших рейтинговых игроков мира, получил звание мастера ФИДЕ[204]. Его рейтинг был на 500 баллов выше, чем у его тренера, хотя с того момента, когда он научился играть в шахматы, прошло всего несколько лет. Этим шахматным вундеркиндом был десятилетний Танитолува Адевуми, сын нигерийских беженцев, приехавших в Нью-Йорк в 2017 году. Прежде чем его родители нашли более-менее стабильную работу и постоянное место жительства, семье некоторое время пришлось ютиться в приюте для бездомных. В марте 2021 года я сыграл короткую партию в шахматы с этим малышом на платформе Twitch. Наша игра транслировалась в реальном времени, и комментировал ее сам Морис Эшли, гроссмейстер ФИДЕ. Увы, игра для меня оказалась очень короткой.
Если говорить о нигерийских иммигрантах в США, то их семейный доход на 8 % выше[205], чем в среднем по стране. А дети из этнических нигерийских общин, проживающих в Великобритании, особенно дети из народа игбо, постоянно в среднем получают на экзаменах более высокие баллы, чем их белые сверстники[206].
Вот вам повод остановиться и задуматься над тем, какая нереализованная бездна интеллектуального капитала в математике, естественных науках, инженерном деле или любой другой области скрывается в недрах африканского континента из-за нехватки возможностей.
* * *
Рассмотрим теперь другой аспект. Случайно услышав на улице, как какой-то человек сказал, что он итальянец (дело было в Нью-Йорке), я спросил его:
– Где вы родились?
– В Бруклине, – последовал ответ.
– А где родились ваши родители?
– Тоже в Бруклине.
– А их родители где?
– В Италии, поэтому я итальянец.
И то же самое произошло в разговоре с одной женщиной, сказавшей, что она шведка. Ее я тоже спросил:
– Где вы родились?
– В Нью-Йорке, – ответила она.
– А где родились ваши родители? – продолжал я допытываться.
– В Миннесоте.
– А их родители где родились?
– В Швеции. Я же сказала, что я шведка.
Понимаете, о чем я? В обоих случаях мои собеседники запросто могли сказать, что они американцы. Но вместо этого они отправились бродить по своему генеалогическому древу, чтобы выбрать ту ветвь, которая им больше по душе. Ветвь, на которой они обосновались, была выбрана произвольно, поэтому я предложил им идти по генеалогическому древу дальше, пока они не доберутся до африканских корней. Потому что, в конце концов (или, вернее, с самого начала), все мы – африканцы.
Просто поразительно, насколько укорачивается со временем родословная человечества. У каждого из 8 миллиардов человек, живущих на Земле, есть только одна пара биологических родителей. Представьте, что у этой пары только один ребенок. Тогда поколение родителей насчитывало бы 16 миллиардов человек. А если бы их биологические родители тоже обзавелись только одним ребенком, то генерация родителей составила бы 32 миллиарда человек. А если этот математический шаблон перенести и на родителей их родителей, то общее число достигло бы 64 миллиардов. А ведь мы охватили только четыре поколения, то есть от нынешнего дня до 1900 года. При этом, естественно, мы не ожидаем, что одновременно будет жить более трех поколений. Поэтому, если остановиться на 1900 годе, то общее число живущих составит 64 + 32 + 16 = 112 миллиардов. В действительности же население Земли в 1900 году было меньше 2 миллиардов.
Происходит странная вещь: как только мы переместились во времени на 100 лет назад, 112 миллиардов человек каким-то образом сократились до 2 миллиардов. А если спуститься в глубь веков еще на 100 лет, то окажется, что в 1800 году население составляло 1 миллиард. В 1600 году людей на Земле было только 500 миллионов. А во время строительства египетских пирамид на Земле жило не более 20 миллионов человек[207]. Это равно сегодняшнему населению Нью-Йорка с пригородами[208]. Единственный способ как-то увязать между собой эти цифры – быстро распределить «неродственных» людей по все меньшему и меньшему количеству семей. Не говоря уже о том, что в любом поколении многие люди являются братьями и сестрами, а более 20 % всех людей вообще не имеют потомства[209]. Этот пример наглядно показывает, что у любых двух людей на Земле есть общий предок, который сидит на стыке быстро сходящихся и укорачивающихся ветвей генеалогического древа. В генеалогии это называется редукцией предков. Именно поэтому сотни миллионов белых людей могут с гордостью и на законном основании называть себя потомками Карла Великого, «отца Европы» (с 800 г. н. э.). А если бы в государствах лучше велись и сохранялись учетные записи о рождении детей у зависимых крестьян и о детях, ставших сиротами, мы наверняка нашли бы и там общих предков, которых, к сожалению, просмотрели ученые.
Когда я начинаю прикидывать, на что я способен и чего могу достичь, я никогда не беру во внимание профессии моих ближайших предков, о которых мне сообщают соответствующие семейные документы, да и самих предков тоже. Нет, вместо этого я стремлюсь объять всех людей, когда-либо живших на Земле. Мы – одна семья. Мы – одна раса. Человеческая раса. Хотя, как я склонен думать, все мы просто ближайшие родственники.
Независимо от того, ощущается это или нет, наша цивилизация за последние десятилетия добилась весьма значительных социальных успехов. Принятие прогрессивных законов, радикальные изменения в законодательстве и общественных отношениях, происходящие по всему миру, постепенно привели к тому, что в некоторых областях расовое и гендерное разнообразие почти достигло уровня, воплощением которого могут служить вот эти слова Мартина Лютера Кинга, сказанные им в 1963 году в знаменитой речи «У меня
