Алексей Леонов - Выхожу в космос
Наш экипаж к полёту в космос был готов!
За пятнадцать дней до старта прилетели мы на космодром. Байконур встретил нас ярким солнцем и серо-зелёной степью. Весна вступала в свои права. Трава по обочинам дороги уже выбрасывала зелёные стрелки. Набухшие почки на тополях источали сладкий и терпкий аромат.
Оставалось закончить незначительную часть работы. Теперь уже на стартовой площадке и в нашем родном корабле. В бортовые журналы и график работы в открытом космосе вносились последние изменения и дополнения.
Время летело очень быстро, подвигая нас всё ближе к старту.
Наконец, последняя ночь перед полётом в стартовом домике. Домик небольшой, но очень уютный — всего три комнаты: кабинет, столовая, спальня. В спальной комнате две кровати, стол, приёмник и две тумбочки.
Мне досталась кровать, на которой перед стартом спал первый космонавт — Юрий Гагарин.
С волнением я готовился ко сну: что мне приснится перед стартом и удастся ли мне быстро уснуть? Когда погасили свет — первая мысль: мне надо хорошо отдохнуть перед полётом, нельзя терять ни минуты. Но как быстрее погрузиться в сон? Я начал ещё и ещё про себя вспоминать весь порядок выхода в открытый космос… Где-то на третьем-четвёртом пункте стал сбиваться… Во сне я видел звёзды, солнце. Они кружились вокруг меня хороводом, солнце то приближалось ко мне, то вдруг улетало в сторону и при этом я ощущал, как оно мне грело то одну щёку, то другую… Лёгкое касание — открываю глаза и вижу, перед собой дежурного доктора и Юрия Гагарина.
МЫ СТАРТУЕМ
— Вставайте, гражданин, вас ждут великие дела! — с улыбкой произнёс Юрий.
Я оглянулся — Павел Иванович уже заправлял кровать. Началось утро 18 марта 1965 года. Быстро привёл себя в порядок, ещё раз осмотрел свою кровать — на покрывале ни единой морщинки, и вместе с командиром корабля попадаю в руки врачей. Они внимательно нас обследуют и заключают, что мы к полёту готовы.
Завтракаем. Надеваем шинели и выходим. Рассвет еле брезжил, звёзд не видно, зато под ногами скрипит свежий снежок — редкость для Байконура.
Специальный автобус подвёз нас к зданию, где мы с Павлом Ивановичем облачаемся в скафандры.
За нами заходит Юрий Гагарин и ведёт по длинному переходу к автобусу. Уже рассвело. Вся степь, насколько хватает взгляда, белая и от этого кажется очень ровной. Негустые облака рассеивают по земле звёздочки снежинок. Необыкновенно тихо…
Около автобуса собралось много людей. Все желали нам удачи и быстрейшего возвращения.
— Мягкой посадки! Мягкой посадки! — раздавалось из толпы.
Автобус плавно тронулся с места. Тут же Юрий начал нашу космическую песню, её подхватили мы, и уже не было слышно шума двигателя:
На пыльных тропинкахДалёких планетОстанутся наши следы!
Из-за поворота дороги показался стартовый комплекс вместе с ракетой. Он быстро приближался. Уже хорошо видна ракета со стапелями, на стапелях — фигурки людей. Ракета серебрилась от инея и чуть дымилась — уже готовая подняться.
— …Экипаж космического корабля «Восход-2» к полёту готов. Командир корабля подполковник Беляев, — заканчивает Павел Иванович свой рапорт председателю Государственной комиссии.
— Второй пилот корабля майор Леонов, — громко произношу я после командира.
В этом коротком рапорте наш отчёт за три года работы.
Подошёл Сергей Павлович, обнял нас:
— Желаю успешного выхода из корабля и успешного входа. Пусть солнечный ветер будет попутным!
Журналисты окружили нас тесной толпой. Все что-то спрашивали, советовали, желали… Так мы подошли к лифту.
Нам надо было подняться на высоту 20-этажного дома.
Лифт плавно поднимался, и в окно мы видели, как дальше и дальше уходил от нас заснеженный горизонт.
Лифт остановился, открылись двери, и мы оказались на самой верхней площадке.
Далеко внизу стояли наши товарищи. Автобус казался нам кубиком.
Здесь, наверху, дул сильный холодный ветер, фермы лифта скрипели, и площадка под ногами качалась от каждого порыва ветра.
Помахав нашим товарищам, мы подошли к открытому люку корабля. Первым занял своё место я, затем Павел Иванович. В корабле было тихо и тепло.
Оператор похлопал нас по плечу и стал закрывать люк корабля. Итак, мы одни. Ещё раз проконтролировали системы корабля, герметичность скафандров.
На связи находился Юрий Гагарин, его позывной — Кедр.
— Алмазы, я — Кедр, до старта пять минут. Закрыть гермошлемы, проверить перчатки, — звонко звучит команда Юрия.
Мы чётко выполняли команды — готовились к подъёму.
И вот услышали:
— Зажигание!
Послышался шум, и корабль задрожал.
— Подъём!
Шум превратился в мощный гул. И незаметно для нас корабль с ракетой отошёл от стартового стола. С каждой секундой увеличивается перегрузка — скорость растёт. Нас немножко покачивает и чуть-чуть вращает. Впечатление — ты в мягком вагоне поезда. Только перегрузка говорит, что это не так.
Отошёл обтекатель — он предохранял конструкцию корабля от воздействия плотных слоев атмосферы.
В корабле стало светло — в иллюминаторе появилось солнышко. Зайчик от солнышка запрыгал по приборной доске, по потолку. Небо на наших глазах из голубого превратилось в синее, затем в фиолетовое и чёрное. Отработала первая ступень — перегрузка спала, включилась вторая — перегрузка опять навалилась на нас. Обо всём этом мы докладывали на Землю.
Отработала вторая ступень — возникла кратковременная невесомость, но вот опять могучий вздох — включилась третья ступень, и опять перегрузка.
Совсем неожиданно для нас прекратился шум двигателя, что-то щёлкнуло, и наш корабль плавно отсоединился от носителя — мы в невесомости. Почти десять минут потребовалось нам, чтобы выйти на орбиту высотой в пятьсот километров.
Защёлкали приборы. Побежали стрелки хронометра. Включаю электронный глобус — он нам поможет определить местонахождение над Землёй, покажет все радиостанции Земли, а также свет и тень. Свет и тень — это важно в космосе.
За одни земные сутки в космосе проходит шестнадцать космических суток со сменой дня и ночи. За одни земные сутки солнце в космосе восходит и заходит шестнадцать раз!
Я ВЫХОЖУ В КОСМОС
По программе полёта я начал готовиться к переходу из корабля в шлюзовую камеру, состояние которой в это время проверял Павел Иванович.
Давление во всех трёх отсеках камеры было в норме и не падало.
Теле- и кинокамеры работали отлично. Я снял ранец, осмотрел его и подал Павлу Ивановичу. Он помог мне надеть его на спину и подсоединил фал-трос, проверил прохождение электросигналов. Всё было отлично.
Командир дал давление в шлюзовую камеру, выровнял его с давлением корабля и включил тумблер люка. Люк начал плавно открываться, обнажая длинный, хорошо освещенный цилиндр. И вот люк замер. Я тихонько оттолкнулся от кресла и переплыл в шлюзовую камеру.
Медленно закрылся за мной переходный люк, и я остался один — только тонкая стенка шлюза отделяла меня от открытого космоса. Проверяю ещё раз скафандр на герметичность, теперь уже от своей автономной системы-ранца, закрываю и открываю забрало шлема — светофильтр, проверяю замки на перчатках. Всё хорошо. Сообщаю командиру:
— Готов!
«Готов» — сигнал к началу сброса давления из шлюза и выравнивания его с наружным вакуумом. Воздух со свистом выходит наружу. Давление в шлюзе падает, а в скафандре растёт. Скафандр становится упругим и жёстким — таким он будет до конца эксперимента.
Стало очень тихо. Я услышал голос Павла Ивановича:
— В шлюзе вакуум — открываю выходной люк.
— Готов! — коротко ответил я.
Внимательно слежу за выходным люком: открылся замок, завращался механизм открытия, и люк, вздрогнув, плавно начал подниматься вверх.
Вот и космическое небо. Я первый вижу космос с миллиардами звёзд не из корабля, не из иллюминатора, а через светофильтр скафандра! Люк медленно уходил вверх, всё более открывалось окно в космос. Я затаив дыхание наблюдал, как быстро меняется звёздная картина на тёмном космическом небе.
Люк замер, всё готово к выходу.
Подплываю к люку, высовываю голову и вижу бескрайнее чёрное небо и звёзды… Их гораздо больше, чем кажется с Земли… Здесь они ярче и не мигают.
Время тянется необычно долго. Я жду команды на выход, ещё и ещё раз перебираю в памяти последовательность работы в открытом космосе.
В это время Павел Иванович проверяет системы корабля и шлюза, внимательно следит за моим дыханием и работой сердца.
