Александр Патрушев - Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель
Существующие объяснения феномена Гитлера можно признать удовлетворительными лишь отчасти. В июне 1945 г., уже находясь в плену, министр вооружений Альберт Шпеер писал, имея в виду Гитлера: «Произошло необъяснимое историческое событие, которое человечество сможет оценить только по прошествии определенного времени». Отбывая заключение в тюрьме Шпандау, он развил свою мысль более подробно и пришел к следующим выводам: «Гитлер был продуктом определенной исторической ситуации. При нормальном течении событий он так и остался бы неудачником, мелким бюргером, который удивлял бы сограждан своими демоническими припадками. Все его фантазии не вышли бы за рамки брошюрок, которые бы писал этот одиночка».
Нельзя признать совершенно неверной теорию, по которой взлет Гитлера объясняется простым стечением обстоятельств, однако она не может считаться и полностью удовлетворительной. Не подлежит сомнению то, что Гитлеру часто и очень сильно везло. По мнению историка Альфреда Хойса, «весь национал-социализм является чистой случайностью». Тем не менее если это и было случайностью, то Гитлер использовал ее в своих интересах. Кроме того, ему очень помогли два события, серьезно повлиявшие на дальнейший ход истории. Подавляющее большинство немцев восприняли условия Версальского мирного договора как национальный позор, что давало великолепный шанс для популистских спекуляций. Еще в 1930 г. крупнейший историк Фридрих Мейнеке писал: «Версальский мир является главным условием появления национал-социализма». Спустя четыре года эту мысль развил знаменитый юрист Карл Шмитт, по мнению которого крушение Германии в 1919 г. стало отправным пунктом для Гитлера. В фюрере нашли свое выражение «вся сила сожаления о горести этого падения и воля к политическим действиям», направленным на то, чтобы изменить существующее положение вещей. Вторым по важности событием, обеспечившим успех Гитлера, был мировой экономический кризис. В тяжелейшей ситуации, из которой не могли найти выхода традиционные политики, многие поверили в его обвинения и призывы. Рост голосов, поданных на выборах за НСДАП, был прямо пропорционален росту безработных.
Гитлера можно рассматривать как случайный продукт исторических обстоятельств только с учетом того, что он никогда не был бы вознесен к вершинам власти без той парламентской демократии, против которой он сражался. В условиях кризиса Веймарской республики, которая на самом деле не являлась демократической в полном понимании этого слова, для этого неудачника появился шанс стать сначала главой партии, а затем занять пост рейхсканцлера.
Личность «богемского ефрейтора»Внешне Гитлер был не слишком привлекательным человеком: худощавый, среднего (175 см) роста, бледный шатен с рыжеватым оттенком, слегка одутловатое лицо с крупным носом и сложенными в брезгливую гримасу губами, впалая грудь и немного искривленный позвоночник, отчего правое плечо было выше левого. Голова непропорционально большая по отношению к туловищу, как и вечно потеющие ступни 44-го размера; зубы очень плохие, к 1934 г. в основном уже замененные протезами.
Крепким здоровьем Гитлер также похвастаться не мог: у него были пневмония, невралгия, хроническая экзема, боли в желудке и увеличенная печень. Но и это еще не все. Некоторые исследователи считают, что Гитлер с возрастом приобрел болезнь Паркинсона, страдал базедовой болезнью и прогрессирующим параличом вследствие якобы перенесенного сифилиса (правда, другие категорически это отрицают).
Гитлер и Гинденбург в Потсдаме, март 1933 г.
Специалист по евгенике мюнхенский профессор Грубер, посетив в начале 20-х гг. один из митингов национал-социалистаческой партии, дал Гитлеру уничтожающую в расовом отношении характеристику: «Лицо и голова показывают плохую расу, метис. Низкий, покатый лоб, некрасивый нос, широкие скулы, маленькие глаза, темные волосы. Вместо усов короткая щеточка, не шире носа, придает лицу особую агрессивность. Выражение лица свидетельствует не о полном самообладании, а скорее, о бессмысленном возбуждении. Постоянное подергивание лицевой мышцы. В конце речи выражение счастливого самодовольства».
Привычки Гитлер имел стойкие и довольно необычные. Он старался соблюдать определенный распорядок дня: отправлялся в постель зачастую под утро, но в 10–11 часов был уже на ногах; практически был трезвенником и вегетарианцем, из мясного ел только печеночные кнедлики; не курил и не пил даже кофе. Многих поражала его почти болезненная чистоплотность: каждый день он мыл голову, несколько раз принимал душ и четыре раза менял сорочки, предпочитая рубашки из белого шелка.
По обычным человеческим меркам Гитлер оставался далеким и недоступным даже для своего ближайшего окружения. Но это не мешало ему проявлять настоящую озабоченность самыми банальным проблемами. Так, он мог подолгу обсуждать с адъютантами, какой подарок сделать той или иной секретарше ко дню ее рождения, о чем он никогда не забывал. Со своей стороны его личные секретарши Грета Дарановски, Траудль Юнге, Герда Кристиан, Иоганна Вольф в один голос говорили, что фюрер никогда ни в чем их не попрекнул, ни разу не повысил на них голос, всегда был готов повторить не понятую ими при диктовке фразу. Он называл этих молодых женщин «дитя мое» или «моя красавица», замечал и хвалил их новые платья и прически.
Интеллигентный и литературно одаренный глава Данцигского сената Герман Раушнинг, входивший в ближайшее окружение Гитлера, но затем, разочаровавшийся в национал-социализме, в 1935 г. эмигрировал в Англию, где опубликовал книгу записей бесед с фюрером «Говорит Гитлер» (1940). В этой книге он утверждал, что Гитлера «открыли» женщины. Действительно, после Первой мировой войны многие дамы мюнхенского света опекали этого молодого человека и относились к нему как к настоящему политическому пророку. Трудно судить, насколько они повлияли на его духовное развитие, но не без оснований можно предположить, что именно женщины избаловали Гитлера и чрезвычайно способствовали росту его самомнения. В то время когда он был еще практически неизвестным за пределами Мюнхена политиком, они наперебой предрекали ему роль грядущего спасителя Германии. Почти псевдорелигиозный экстаз этих дам весьма стимулировал активность Гитлера на политической арене.
Гитлер был личностью с ярко выраженной склонностью к нарциссизму, чуждавшейся близости с другими людьми, что затрудняло и его отношения с женщинами. Он не любил и не умел трудиться, созидать. Холодность, привычка с детства потакать своим желаниям и капризам, недостаток реалистического взгляда на мир влекли за собой в первые тридцать лет его жизни провалы, неудачи и унижения, которые все более и более озлобляли этого несостоявшегося художника, все глубже уходившего в мир фантазий.
В Гитлере бушевала неугасимая страсть к разрушению. С одной стороны, этот архитектор по призванию с неподдельным энтузиазмом обсуждал проекты будущей застройки Вены и Линца, Берлина и Мюнхена; с другой — в начале войны намеревался разрушить Париж, хотел сровнять с землей Ленинград, прежде чем отдать его финнам, устроить на месте Москвы огромное озеро, чтобы столица России навсегда исчезла под водой.
В конце концов, когда поражение Германии стало очевидным, Гитлер в сентябре 1944 г. издал приказ «Нерон», где провозглашалась тактика выжженной земли. В нем говорилось, что, до того как враги вторгнутся в пределы рейха, следует «взорвать все промышленные предприятия, газовые заводы и электростанции. Необходимо сжечь крестьянские дворы, забить скот, уничтожить запасы продовольствия, всю необходимую для выдачи продовольственных карточек и оформления банковских счетов документацию, все акты гражданского состояния и адресные книги». Подлежали уничтожению даже уцелевшие после бомбежек памятники архитектуры, старинные замки и церкви, оперные и драматические театры. Вторя фюреру, официозная газета «Фёлькишер беобахтер» писала в передовице: «Пусть все мосты будут разрушены и все дороги разворочены — пусть враг везде и всюду ощутит на себе нашу испепеляющую ненависть, пусть везде и всюду его подстерегает смерть». Лишь саботаж со стороны министра вооружений и боеприпасов, технократа и созидателя Альберта Шпеера и нескольких генералов и гауляйтеров, которых он сумел переубедить, не позволил претворить в жизнь тактику выжженной земли на территории самой Германии.
В планах Гитлера главными объектами физического истребления значились евреи, цыгане, поляки и русские, но, когда шансы на победу Германии стали стремительно падать, настало, по его мнению, время и для возможной гибели самих немцев.
В литературе часто подчеркивается гипертрофированный национализм Гитлера. Надо, однако, сказать, что это был весьма необычный национализм. Еще в январе 1942 г., задолго до катастрофы на берегах Волги, Гитлер, упиваясь холодностью собственного ума, изрек, что, «если немецкий народ не готов бороться за свое выживание, ну хорошо — тогда он должен исчезнуть!» Эта зловещая мысль не оставляла диктатора до самого конца. В марте 1945 г., отвечая на памятную записку Шпеера о бессмысленности тотальных разрушений, которые отягощают и без того очень трудную жизнь немецкого населения, Гитлер убежденно заявил, что, «если война проиграна, народ так или иначе обречен на гибель. Такая судьба неотвратима. Немецкий народ утратил право даже на самые примитивные жизненные условия. Напротив, лучше все это разрушить самим, так как восточный народ оказался сильнее и будущее по праву принадлежит ему. Все равно в живых остались только неполноценные, ибо самые достойные уже пали в этой борьбе».
