Гарри Адес - Египет. История страны
Промышленность и технологии революционным образом изменили характер путешествий, помогли среднему классу, располагавшему временем и деньгами, по-новому организовать досуг. К 1870-м годам Томас Кук увеличил доходы от египетских путешествий, перейдя от обслуживания образованного и состоятельного среднего класса к широкому кругу менее обеспеченных людей (эконом-туры). Туристы толпами бродили по историческим местам, как и сегодня, вцепившись в многотиражные путеводители того времени — Мюррея, Бедекера или Томаса Кука. Они заполняли палубы круизных пароходов, ехали на поездах, устраивали пикники на вершине Великой пирамиды, дамы карабкались на гигантские блоки, обмотав вокруг талии пояса, которыми их страховали. А вокруг собирались местные жители, и это обременительное обстоятельство красочно описано в книгах той эпохи:
Повсюду, с утра до вечера, путешественник подвергался мучительным требованиям дать «бакшиш»; последнее — альфа и омега любого путешествия на Восток. Это было первое слово, которое произносил ребенок; вероятно, это было первое арабское слово, которое путешественник слышал по прибытии в Египет, и последнее, с которым он покидал страну.
Тогда, как и теперь, некоторые сетовали на развитие массового туризма, умножение числа отелей, стандартизацию поездок («вся страна за десять дней»). Но туризм стал — и остается по сей день — основой египетской экономики.
В конце XIX века Великобритания присылала больше всего туристов, за ней следовали США, Германия и Франция, и Теофиль Готье писал: «Англичане повсюду, за исключением Лондона, где встречаются только итальянцы и поляки».
Открытие Египта для Европы
Как ни странно, одной из вех открытия Египта для Европы стало строительство железных дорог, начатое внуком Мухаммеда Али, пашой Аббасом Хильми I (1848–1854), который питал просто патологическую ненависть к европейцам. Его часто называют реакционером, человеком скрытным и подозрительным. Аббас закрывал недавно открытые школы нового типа, фабрики и заводы, не доверял всему европейскому, так что его характеристика как «ниспровергателя здания, возведенного дедом», во многом справедлива. Но именно Аббас вызвал Роберта Стефенсона, сына Джорджа Стефенсона, изобретателя «Ракеты», для разработки проекта и организации строительства железной дороги между Александрией и Каиром. Ее открыли в 1855 году, через год после убийства Аббаса, скорее всего совершенного его слугами.
Преемник Аббаса Саид-паша (1854–1863), сын Мухаммеда Али, был вспыльчив и резок там, где Аббас бывал сдержан, но снисходителен и милостив там, где Аббас проявлял мнительность и нетерпимость. Он развивал коммуникации, возродил отцовские проекты в сельском хозяйстве, ирригации и образовании, поддерживал продвижение египтян на важные посты, сделал государственным языком арабский вместо турецкого.
У него было много европейских друзей и союзников, из числа тех, кого так опасался его предшественник. Возможно, он слишком им доверял, потому что при Саиде европейцы в Египте превратились в привилегированную касту. Отношение к ним долго определялось согласно договору XVI века, заключенному османским султаном и европейскими монархами: договор позволял иноземным купцам жить и вести дела в исламской империи без существенных ограничений. Саид закрепил некоторые из положений договора в новом законодательстве: например, европейцев освободили из-под юрисдикции египетских судов, их судили в консульской службе их собственных стран. Саид рассчитывал, что милости будут вознаграждены финансовой поддержкой его проектов, но иногда ожидания не оправдывались, постепенно накапливались долги, которые в конечном счете привели к оккупации страны иностранными войсками.
Суэцкий канал
Самым важным из всех проектов был, безусловно, Суэцкий канал. В 1854 году концессию на строительство выдали французу Фердинанду де Лессепсу (1805–1894) на традиционно щедрых условиях, которые тяжким бременем легли на плечи преемников паши и страны в целом.
В идее связать Средиземное море с Красным не было ничего нового. Фараоны добились этого, прорыв канал от Дельты вдоль Вади-Тумилат, который в период паводков становился судоходным, однако канал многократно приходил в негодность в римскую и византийскую эпохи, пока наконец не зарос илом в правление арабов в VIII веке. Наполеон также был заинтересован в том, чтобы связать два моря, но его инженеры ошиблись в расчетах, заключив, что Красное море расположено на десять метров выше Средиземного, и идею отвергли. (На самом деле все не так: в законченном виде канал 160 км длиной остается по сей день самым протяженным искусственным протоком, не имеющим шлюзов.) При Мухаммеде Али план снова стал предметом обсуждения, хотя паша мудро решил сосредоточиться на поддержании политической стабильности в Дельте и строительстве оросительной системы, а не на том, чтобы рыть канал, — он считал, что этот проект может вызвать вмешательство иностранцев в дела Египта: Франция и Австрия готовы были поддержать начинание, а Великобритания и Россия выступали категорически против.
Предоставив концессию, Саид оказался в центре конфликта международных интересов. Де Лессепс действовал упорно и неустрашимо, искусно избегая прямой вражды с теми, кто мог провалить проект. Чтобы поддержать на плаву Компанию Суэцкого канала, получившую права на 99-летнюю бесплатную аренду, выпустили акции, хотя ни османский султан (все еще формальный повелитель Египта), ни Саид не давали на это разрешения; потом де Лессепс списал непроданные доли, почти четверть от общего количества акций, на счет паши, не сказав тому ни слова. Проект уцелел, но огромная стоимость строительства была оплачена не средствами от продажи акций, а высокими налогами и принудительным трудом египтян.
Одно из самых наивных соглашений Саида с иностранцами состояло в том, что четыре пятых рабочих на строительстве канала были египтянами. И когда в 1859 году начались работы, от 60 000 до 80 000 крестьян пришлось покинуть свои деревни и трудиться под ударами кнута курбаши, вместо того чтобы возделывать землю, растить урожай и содержать свои семьи.
После смерти Саида его племянник Исмаил (1863–1879) столкнулся с тем, что султан требовал покончить с трудовой повинностью крестьян, поскольку на него, в свою очередь, давили британские политики, желавшие помешать строительству канала. Они делали все возможное, чтобы нарушить планы французов. Появление канала могло радикальным образом изменить ситуацию с международным судоходством, сократив время пути из Европы в Индию в два раза. Настойчивые требования султана привели к временному приостановлению работ, Исмаилу пришлось выплатить значительную сумму Компании Суэцкого канала в качестве компенсации, а это привело к появлению долга в 10 миллионов фунтов в дополнение к тем, что накопил его предшественник. Постепенно массу рабочих сменили механические драги, но паша — более оппортунист, чем моралист, — так и не отказался полностью от применения трудовой повинности в других проектах.
Исмаил открывает канал
Чтобы отпраздновать открытие «величайшего инженерного проекта века» 17 ноября 1869 года, Исмаил не скупился и превратил это событие в экстравагантную кульминацию своего правления. Членов королевских домов Европы и тысячи иностранных представителей разместили в Египте за счет казны, им устраивали круглосуточные пиры, давали грандиозные балы и фейерверки. Императрица Франции Евгения, бесспорная звезда праздника, поселилась в одном из многочисленных новых дворцов Исмаила, который характеризовали как строение «сомнительного вкуса, но безумно роскошное», — а еще для нее построили современное шале у подножия Великой пирамиды, освещенное магниевыми фонарями и факелами, к дому вела церемониальная дорога длиной 16 км (все это тоже соорудили за счет принудительного труда египтян). Каир преобразили в «Париж на Ниле», в нем появились новые здания, дворцы, площади и проспекты, проект которых разработал «реформатор Парижа» барон Осман. Главный бульвар, улица Сулейман-паши (теперь она называется Талаат Гарб), пролег через сердце города, на нем построили дома в парижском стиле — высокие, с жалюзи на окнах, просторными квартирами; тротуары утопали в тени деревьев. В городе появился оперный театр, там звучала музыка Джузеппе Верди, которому заказали произведение на тему имперского Египта; когда опера была готова, в Париже изготовили декорации и костюмы для постановки «Аиды», но из-за франко-прусской войны они застряли во французской столице, и вместо египетского спектакля пришлось спешно ставить «Риголетто».
Целью пышного празднества было показать цивилизованному миру, что Египет представляет собой современную, культурную страну, достойную говорить на равных с Европой. И все же Исмаил втайне опасался, что громкое открытие канала принесет Египту беду; он желал, чтобы канал «принадлежал Египту, а не Египет — каналу», но этого пришлось ждать еще девяносто лет.
