Олег Ивик - Женщины-воины: от амазонок до куноити
Вступить в союз со скифами амазонки, конечно, не могли (за отсутствием в те времена скифов), но причерноморские степи в это время были достаточно густо населены, и амазонки вполне могли найти там союзников, желающих пограбить богатые греческие города. О том, что амазонки избрали окружной путь, косвенно говорит и тот факт, что пока их войско дошло до Афин, у их царицы, ставшей женой Тесея, успел родиться сын Ипполит. Диодор пишет:
«Узнав о нашествии амазонок, Тесей выступил против них с городским ополчением. Вместе с Тесеем была и амазонка Антиопа, родившая ему сына Ипполита. Вступив в сражение с амазонками, афиняне превзошли их доблестью. Войско Тесея одержало победу: часть вторгшихся амазонок пала в бою, а прочие были изгнаны из Аттики. Однако случилось так, что Антиопа, сражавшаяся вместе со своим мужем Тесеем и отличившаяся в битве, геройски пала в бою».
Ход этой войны подробно описывает Плутарх. Правда, он предупреждает читателя, «что история блуждает в потемках, повествуя о событиях столь отдаленных». И все же знаменитый грек жил почти на две тысячи лет ближе к описываемым событиям, чем авторы настоящей книги. Поэтому предоставим ему слово. Описав похищение Антиопы Тесеем, Плутарх пишет:
«Таков был повод к войне с амазонками, которая, по всей видимости, оказалась делом отнюдь не пустячным, не женскою забавой. И верно, амазонки не разбили бы лагерь в самих Афинах… если бы сначала не овладели всей страной и не подступили безбоязненно к городским стенам. Что они, как сообщает Гелланик, пришли в Аттику, перебравшись через Боспор Киммерийский по льду, поверить трудно, но о том, что они стояли лагерем почти в Акрополе, свидетельствуют названия многих мест и могилы павших. Долгое время обе стороны медлили, не решаясь начать, но в конце концов Тесей, следуя какому-то прорицанию, принес жертву Ужасу (божество войны, спутник Ареса. — О. И.) и ударил на противника. Битва происходила в месяце боэдромионе (вторая половина сентября и первая половина октября. — О. И.), в память о ней и справляют афиняне праздник Боэдромии. Клидем, стараясь быть точным во всем, сообщает, что левое крыло амазонок растянулось до нынешнего Амазония, правым же они надвигались на Пникс вдоль Хрисы. С правым крылом афиняне и завязали бой, спустившись с Мусея, и могилы убитых находятся на улице, ведущей к воротам подле святилища героя Халкодонта, которые ныне зовут Пирейскими. В этой схватке афиняне отступили перед женщинами и были уже у храма Эвменид, когда другой их отряд, подоспевший от Палладия, Ардетта и Ликея, отбросил амазонок до самого лагеря, нанеся им большие потери. На четвертом месяце войны противники заключили перемирие благодаря посредничеству Ипполиты (Клидем называет подругу Тесея не Антиопой, а Ипполитой); впрочем, у некоторых историков говорится, что эта женщина пала от копья Молпадии, сражаясь рядом с Тесеем, и памятник подле храма Геи Олимпийской воздвигнут над ее телом… Гробницу амазонок показывают у себя и мегаряне…»
Надгробный памятник Антиопы, по словам Павсания, составившего в середине второго века подробнейшее «Описание Эллады», еще в его время можно было видеть «при входе в Афины». Кстати, согласно Павсанию, Геракл одержал победу над амазонками именно благодаря предательству полюбившей Тесея Антиопы. А неподалеку, в Мегарах, по словам того же Павсания, стоял надгробный памятник Ипполиты, которую он называет сестрой Антиопы и которая возглавляла пришедшее в Аттику войско; «по внешнему виду ее памятник похож на щит амазонки».
По сообщению Диодора, «уцелевшие амазонки решили не возвращаться на родину и ушли в Скифию вместе со скифами, среди которых и поселились». О переселении амазонок «в Скифию», а точнее в Северное Причерноморье или же на Кавказ, сообщают многие авторы. Но есть основания думать, что произошло это переселение значительно позже, чем пишет Диодор. Ведь при жизни следующего поколения амазонки под предводительством царицы Пенфесилеи пришли на помощь осажденной Трое — маловероятно, чтобы для этого они вернулись в Малую Азию из Скифии. Такую помощь можно ожидать от соседей, но не от народа, живущего в тысячах километров пути… Поэтому о переселении амазонок на север мы поговорим позднее (как, впрочем, и о Троянской войне), потому что сначала произошли другие события, в которых воинственные дочери Ареса принимали непосредственное участие.
Аполлодор упоминает еще одну военную стычку афинян с амазонками. По его версии, жена Тесея не только осталась жива после первой осады Афин «дочерьми Ареса», но и каким-то образом сохранила с бывшими соплеменницами дипломатические отношения. Впрочем, этот вариант не должен казаться странным, если учесть, что, возможно, она досталась Тесею в качестве военной добычи и в обороне Афин не участвовала, поначалу считая его врагом. Но потом чувства, а быть может, и «мужелюбие», о котором сообщал Плутарх, взяли свое. Аполлодор пишет:
«Хотя амазонка уже родила ему сына Ипполита, Тесей позднее взял в жены при содействии Девкалиона дочь Миноса Федру. Когда уже праздновалась свадьба Федры, амазонка, бывшая его первой женой, сопровождаемая вооруженными амазонками, напала на пирующих с целью перебить всех. Но пирующие быстро заперли двери и убили ее. Некоторые сообщают, что она во время схватки погибла от руки Тесея».
Против этой версии возражает Плутарх. Он пишет: «Что же касается рассказа… о восстании амазонок против Тесея, женившегося на Федре, о том, как Антиопа напала на город, как следом за нею бросились другие амазонки, жаждавшие отомстить обидчику, и как Геракл их перебил, — все это слишком похоже на сказку, на вымысел…» Плутарх считает, что Тесей женился на Федре уже после смерти Антиопы, и никакими кровавыми событиями свадьба ознаменована не была. Но в одном все мифографы и историки сходятся: в описании дальнейшей судьбы похитителя амазонки и их сына Ипполита. Аполлодор сообщает:
«Федра же, родив Тесею двух сыновей, Акаманта и Демофонта, влюбилась в сына амазонки Ипполита и предложила ему сойтись с ней; но Ипполит, ненавидевшей всех женщин, уклонился от этого. Тогда Федра, боясь, как бы он не рассказал обо всем своему отцу, выломала двери своего брачного покоя и порвала на себе одежду, после чего ложно обвинила Ипполита в попытке совершить над ней насилие. Тесей поверил в это и взмолился Посейдону, чтобы бог погубил Ипполита. Когда Ипполит ехал на колеснице и проезжал вдоль морского берега, Посейдон выслал из пучины быка. Перепуганные кони разбили колесницу, а запутавшегося в вожжах Ипполита потащили по земле, и он погиб. После того как тайна страсти Федры была раскрыта, она повесилась».
О походе амазонок в Аттику сообщает так называемый «Паросский мрамор». Эту каменную плиту археологи обнаружили на острове Парос в Эгейском море. В свое время она служила чем-то вроде хронологической таблицы — на ней были выбиты даты значимых с точки зрения жителей острова событий мировой истории, заканчивая третьим веком до н. э. Есть на камне и такая надпись: «После похода амазонок в Аттику, а случилось это во время царствования в Афинах Тесея, прошло 992 года». Поскольку последние события, о которых сообщает камень, известны историкам, то легко определяется и год установки камня — 264/263 до н. э. Зная это, нетрудно подсчитать, что поход амазонок в Аттику состоялся в 1256/1255 году до н. э. А через тридцать восемь лет после него, если верить тому же Паросскому мрамору, грянула Троянская война.
Вообще говоря, по поводу точной даты Троянской войны имеются разные точки зрения. Широко известные и достаточно убедительные подсчеты Эратосфена предлагают считать годом падения Трои 1184 год до н. э. Значит, началась эта война, длившаяся неполные десять лет, в 1194 или 1193 году, т. е. на двадцать четыре года позже, чем сообщает Паросский мрамор. Но какова бы ни была точная дата начала этой войны, греки пришли под стены Трои-Илиона примерно на рубеже тринадцатого — двенадцатого веков (что вполне совпадает с данными археологии). А через девять лет, на последнем году войны, к «крепкостенному граду Приама» на помощь осажденной Трое пришла армия амазонок под предводительством царицы Пенфесилеи.
Амазонки бывали под стенами Трои и раньше. Задолго до этой войны на равнине перед городом уже стоял курган «проворной Мирины». Гомер пишет:
Есть перед городом Троей вдали на широкой равнинеНекий высокий курган, отовсюду легко обходимый.Смертные люди курган тот высокий зовут Батиеей,Вечноживущие боги — могилой проворной Мирины.
Гомер не сообщает, кто такая Мирина, хотя резонно думать, что «высокий курган» мог быть воздвигнут в честь царицы, причем эпитет «проворная» или, в некоторых переводах, «легконогая» мог быть дан властительной даме лишь в том случае, если она участвовала в битвах. В противном случае столь легкомысленное прозвище царице явно не пристало. А поскольку троянки, согласно Гомеру, воинственностью не отличались, то курган мог принадлежать лишь пришлой воительнице. Этой же точки зрения придерживается и Страбон. Он пишет:
