Павел Одинцов - Тайны путешествий во времени

Однако военные власти поспешили сообщить журналистам, что «25-летний пилот-любитель Джон Уокер, владелец отреставрированного P-40 «кертисс», страдает от навязчивой формы шизофренического бреда, обостренного полной амнезией, внезапно поразившей его во время полета. Болезнь, безусловно, спровоцирована неумеренным увлечением мистера Уокера историей авиации. В настоящее время больной считает себя пилотом ВВС США времен Второй мировой войны. Сейчас он лечится в специализированной клинике без права доступа к нему посетителей, способных вызвать обострение болезни». И все бы хорошо в этой истории с самолетом, если бы не одно «но»: борт Р 0327 имел совершенно свежие пулевые пробоины и одну — совсем рядом с топливным баком. Какой сумасшедший любитель истории авиации решится взлететь на отреставрированном (!) самолете, имеющем такие повреждения?

Другая, тоже очень знаменитая история произошла в Гонконге. В 1987 году там объявился мальчик по имени Юн Ли Чеиг, убежденный, что каким-то немыслимым образом он перенесся из Древнего Китая в наше время. Этого китайского парнишку изучали даже ученые, которые сначала видели в упорном нежелании признать себя ребенком двадцатого столетия проявление болезни, затем стали подозревать какой-нибудь скрытый рекламный трюк. Правда, в состязании ученых с мальчиком побеждал мальчик: он говорил на древнем диалекте, характерном для давно миновавшей эпохи, был одет так, как одевались дети в его время, но кроме этого он знал о Китае и Японии далекого прошлого столько, что ставил в тупик профессоров, специализирующихся на этом периоде истории. Причем ребенок говорил о таких событиях, которые широкому кругу ученых вообще никоим образом известны не были. Он знал к тому же биографии великих людей своего времени и никогда не путался в своих показаниях. Ученым оставалось только наблюдать за странным ребенком. Поскольку на Востоке сильна идея реинкарнации, то многие склонялись к тому, что знания мальчика связаны именно с этим предметом, тут и нужно искать ключ к тайне.

Между тем ребенок понемногу осваивался в современном Китае, он стал привыкать к новой жизни, и оказалось, что его психика настолько стабильна, что он легко и без страдания воспринимает повое и быстро учится. Один из изучавших мальчика историков, господин Ин Ин Шао, провел между тем свое расследование и, к огромному удивлению, обнаружил, что мальчуган не произнес ни слова лжи: в старинных документах историк нашел его имя, место и дату рождения. Нашел он и упоминания о тех людях, о которых рассказывал ребенок, названия мест, где он жил или бывал. Все совпадало. Если это рекламный трюк — то не вполне понятно, зачем и кому он нужен? Обрадованный своим открытием историк собирался поплотнее заняться мальчиком (сами понимаете, для историка живой свидетель давно миновавшего времени — невероятный подарок, стимул для десятка научных трудов), но тут выяснилось, что историк немного опоздал: загадочный мальчик внезапно исчез. И поиски, которые активно велись, ничего не дали.

Но это еще не конец истории! Ин Ин Шао еще раз наткнулся на имя мальчика. В одной из древних книг он нашел рассказ хрониста о весьма странном случае его времени. Хронист писал, что Юн Ли Ченг объявился спустя десять лет, но с повреждением ума. Юноша рассказывал, что побывал в далеком будущем, видел «огромных птиц, большие волшебные зеркала, ящики, которые достигают облаков, разноцветные огни, которые зажигаются и сами гаснут, широкие улицы, украшенные мрамором, что ездил в длинной змее, которая ползет с чудовищной скоростью». Конечно, в своем времени он тут же был объявлен сумасшедшим, впрочем, после путешествия, судя по указанной в тексте дате смерти, он прожил всего три недели.

Тут, конечно, не исключен вариант мистификации или розыгрыша. Только кому это нужно? Вряд ли господину Ин Ин Шао, если он серьезный ученый. Потому как после подобной выходки двери в научный мир бывают закрыты.

Отвратительно необъяснима и история моряка Чарли Джемисона. Он был доставлен в бостонкий государственный госпиталь 11 февраля 1945 года на машине «скорой помощи». Сдавая раненого на руки сестричке, санитар сообщил, что его имя Чарльз Джемисон. Но пока та возилась, осматривая больного, «скорая» успела захлопнуть двери и уехать. Поскольку сестричке показалось, что подобная доставка пациента выглядит несколько странно, а документов в карманах у него обнаружено не было, она связалась с полицией. «Скорую», которая привезла Джемисона, разыскать так и не удалось, но хуже всего, что одежда на раненом оказалась хотя и морской формой, но не американской. К делу подключилось ФБР. Послали запрос в военно-морское ведомство… и вскоре получили ответ, что никакого Чарльза Джемисона в рядах ВМФ США нет. Не числился Джемисон также и в торговом флоте. Не мог ничего пояснить и сам моряк: хотя операции и прошли успешно и раны стали зажинать, он не произнес ни единого слона. Наконец, решив, что странные санитары что-то напутали, а раненый имеет другое имя и фамилию, и полиция, и ФБР прекратили установление личности раненого. Так и прожил он в больнице еще два года, сохраняя молчание и словно бы не понимая, где находится.

Однако в один прекрасный день, в августе 1947 года, Джемисон вдруг заговорил. Сестру поразил явный акцепт моряка, и она тут же побежала к начальнику госпиталя О. Уильямсу. Поскольку было неизвестно, как долго продлится период просветления, Уильямс тут же поспешил в палату и попробовал поговорить со своим странным пациентом. После этой беседы был приглашен руководитель британской информационной службы Элтон Баркер. Из объяснений начальника госпиталя он уже знал, что пациент считает, что был ранен… но время Первой мировой войны. Для того чтобы продемонстрировать больному, что в его памяти нее перепутано, Баркер прихватил с собой множество фотографий и рисунков. Сначала он продемонстрировал Джемисону рисунок морских шевронов и получил уничтожающую критику. По мнению пациента, шевроны на рисунке были изображены совершенно неправильно, и больной даже объяснил, где допущены ошибки. Баркер знал это и сам. Готовясь к встрече, он попросил изменить рисунок шевронов, принятых в британском флоте в первую мировую войну. Джемисон сразу заметил ошибку. Это Баркера заинтересовало. Тогда он стал показывать больному фотографии британских морских баз, у Джемисона эти фотографии интереса и узнавания не вызывали. Но вдруг он увидел здание Королевского морского склада боеприпасов. Это здание он сразу и опознал. Тут Баркер удивился, фотография была снята около 60 лет назад, а Джемисону было вряд ли больше 50. Но пациент стоял на своем. Пытаясь доказать свою правоту, он вдруг заговорил о морской артиллерийской школе в Госпорте. Причем называл имена преподавателей, рассказывал об учебных пособиях и классах, где проводились занятия… Паркер был ошеломлен. Школа, о которой шла речь, просуществовала до 1850 года. Ее закрыли столетие назад! Удалось выяснить и на каком корабле служил моряк. Баркер предъявил ему иллюстрированный каталог кораблей ВМФ Великобритании от 1900 года. Увидев один из кораблей — «Беллерофон» — Джемисон сообщил, что именно на этом корабле он и плавал, с первого же дня, как «Беллерофон» был спущен на воду. Оказалось, что моряк был участником знаменитого сражения при Ютландии в 1916 году. Пациент описывал сражение в деталях, прямо как в учебнике истории. Баркер сидел и не знал, о чем еще говорить: либо у Джемисона полностью съехала крыша, либо то, с чем он столкнулся, не имеет права на существование. От последней мысли на душе становилось плохо. И Баркер, и агенты ФБР снова взялись за поиски. Кто же этот таинственный пациент, утверждающий, что он воевал в Первую мировую?

Тут-то и появились сведения, которые не столько приблизили разгадку, сколько запутали загадку.

Один из американских моряков припомнил, что фамилия Джемисон ему уже встречалась. Так звали моряка, подобранного в Атлантике транспортным судном ВМФ США «Лежон». Это произошло 24 января 1945 года, поблизости не было замечено никаких судов или их обломков. Совершенно пустое море и человек в нем. Корабль пришел в Бостон 9 февраля. 11 февраля Джемисона доставили в госпиталь, но кто — неизвестно. Обнаружилась и еще одна странность: если все записи «Лежона» были сделаны на машинке, сообщение об инциденте с Джемисоном было записано чернилами от руки, что категорически запрещалось по флотским правилам. Капитан «Лежона» не мог вспомнить ни самого инцидента, ни записи о нем, напротив, он даже отрицал, что записывал нечто подобное, и утверждал, что запись подложная и была сделана позже. Еще капитан совершенно не верил, что человек, даже хороший моряк, способен выжить в ледяной зимней воде Атлантического океана.