Джон Робинсон - Масоны: Рожденные в крови
В 1377 г. римским папой стал Григорий XI, с именем которого в Англии были связаны надежды на окончание французского влияния на Святой Престол. Однако значительную часть постов в церковной иерархии по-прежнему занимали французы, а их чаяния были совсем другого содержания. В те времена многие английские кардиналы были французами, и соплеменник в Авиньоне, где тогда размещался папский двор, их вполне устраивал. Когда на следующий год папа Григорий XI умер, римляне выступили с требованием возвести на престол папу-итальянца. Они своего добились, и папой стал Урбан VI. Французские кардиналы объявили избрание Урбана незаконным и избрали собственного папу, который правил под именем Клемента VII, находясь в Авиньоне. Это было время Великой схизмы (раскола, когда одновременно существовали два и даже три папы), растянувшейся на долгие годы. Внутрикатолическая схизма сопровождалась политическим расколом: авиньонского «антипапу» Клемента VII поддерживали Франция, Шотландия, Португалия, Испания и некоторые германские правители, а за римского папу Урбана VI встали Англия, Венгрия, Польша и немецкий правитель Великой Римской империи. Каждый из пап отлучил от Церкви сторонников своего врага, лишив их Святого Причастия, так что все христиане Европы были прокляты и лишены небесного покровительства волей того или иного папы. Это повлекло за собой серьезные последствия. Известен, например, случай, когда английское войско, поддерживавшее римского папу, захватило женский монастырь, верный папе авиньонскому. Солдаты и их духовники, будучи уверены, что бедные заблудшие монашки не пользуются защитой ни духовной, ни светской власти, не видели никаких препятствий к тому, чтобы разграбить монастырь и изнасиловать всех его обитательниц. И согласно тогдашним правилам, им даже в голову не пришло покаяться в содеянном.
Итак, Англия пребывала в состоянии непрекращающейся войны, сопровождавшейся стремительно растущей инфляцией и попытками вернуться к крепостному праву, великой схизмой в Церкви, в результате которой все жители Англии оказались отлученными от Церкви, растущим недовольством в среде низшего духовенства и страданиями народа от невиданного доселе налогового бремени. Страна напоминала пороховую бочку. Весной 1381 г. правительство развернуло новую кампанию ускоренного сбора налогов, и взрывной фитиль был зажжен. Через несколько дней последовал страшный взрыв.
Глава 2
«Ибо сейчас время воевать»
Энциклопедия «Британника» называет это восстание «удивительно стихийным». В истории XIV в. Барбары Тачмен, озаглавленной «Отдаленное зеркало», говорится, что «восстанием явно кто-то руководил». Уинстон Черчилль пошел дальше. В книге «Рождение Британии» он пишет: «Все лето 1381 г. продолжалось всеобщее брожение. Но за ним стояла организация. Агенты сновали по селам центральных районов Англии, поддерживая связь с неким Великим обществом, якобы собиравшимся в Лондоне».
Искры восстания старательно раздувались, и наконец прозвучал сигнал к выступлению. Отлученный от Церкви Джон Болл содержался в Мейдстонской тюрьме в Кенте, но письма от него и его последователей наводнили страну. В те времена грамоту знали только служители Церкви, значит, письма эти получали именно они, и они же передавали их смысл другим. В письмах содержался призыв к дружному выступлению, так что мнение, будто восстание было бесконтрольным порывом сотен тысяч измученных людей, можно спокойно исключить из рассмотрения. Вот выдержка из письма Джона Болла: «Джон Болл приветствует весь честной народ и возглашает: он ударил в колокол. Отныне — право и сила, сноровка и воля! Бог в помощь каждой мечте. Время пришло». А вот что писал священник Джак Картер: «Велика нужда для вас во вспомоществовании Господнем в каждом вашем деянии. Ибо настало время войны». И еще — из письма священника Джака Трумана: «Джак Труман возглашает вам, что слишком долго властвовали нами ложь и вероломство, истина же заперта была под замок, и надо всею паствою царила ложь… Господь несет нам облегчение, ибо время пришло».
Одно письмо «священника Святой Марии» Джона Болла заслуживает быть приведенным полностью. Старинный среднеанглийский язык нисколько не затемняет ясного смысла его послания: «Джон Болл, служитель Пресвятыя Марии, приветствует весь честной народ и заклинает его именем Троицы — Отца, Сына и Святаго Духа — твердо стоять сообща в духе истины и действовать на благо истины — и тогда истина будет в помощь ему. Гордыня владычествует ныне, и алчность заступает все пути, и разврат без стыда, и бессовестное обжорство процветают. Зависть с изменою царствуют, и леность в чести великой. Господь поможет, ибо время пришло, аминь».
Во всех письмах фигурировал призыв, который мог служить общим для всех сигналом к выступлению — «время пришло». Но были и другие признаки организационных мероприятий и подготовки большого события.
В Эссексе вследствие новых и еще более жестких мер по сбору третьей подушной подати произошел бунт. Инициатором сбора нового налога, для чего туда были посланы специальные уполномоченные, был монах-францисканец по имени Джон Легг. Эта идея стоила ему головы несколько недель спустя.
Уполномоченные взялись за дело с большим рвением. Некоторые даже выявляли у девушек наличие девственной плевы, отсутствие которой свидетельствовало о половой зрелости к 15 годам, когда молодые женщины уже облагались налогом. Отец одной такой девушки, Джон из Дептфорда, был арестован за то, что ударил сборщика налогов, который заставил девушку раздеться, чтобы убедиться в наличии у нее лобковых волос, бывших признаком обязанности платить подушный налог.
В ряде случаев призывы вносить подать селяне оставляли без внимания, а то просто избивали сборщиков налогов. Так, некий крупный помещик, Джон де Бамптаун, устроил контору в городе Брентвуд графства Эссекс и потребовал всех мужчин окрестных селений явиться к нему с полными списками членов своих семейств и с полной суммой причитавшегося налога. К нему явились около сотни человек и заявили, что денег у них нет и ничего платить они не намерены. Поначалу де Бамптаун приказал двоим стражникам арестовать строптивцев и бросить их в застенок. Но толпа набросилась на королевских чиновников, и де Бамптаун посчитал за счастье, что ему позволили целым и невредимым удрать в Лондон.
Для расследования этих событий в Эссекс прибыл главный мировой судья сэр Роберт Билкнеп, запасшийся обвинительным заключением и оформленными письменно показаниями свидетелей. Несмотря на солидную прокурорскую подготовку Билкнепа, его встретили ничуть не лучше, чем предшественника. Жители схватили королевских представителей и заставили Билкнепа раскрыть имена тех, кто свидетельствовал против обидчиков де Бамптауна. Узнав имена предателей, бросились их искать. Тем, кого поймали, тут же рубили головы, которые выставили на шестах в назидание другим. Тех же, кому удалось скрыться, покарали заочно: имущество разграбили, а дома сожгли. Что касается самого мирового судьи, то его ославили как предателя короля и всего королевства, но все-таки пощадили и отпустили с миром. Однако сопровождавших его трех чиновников задержали и, признав в них тех же лиц, что сопровождали де Бамптауна, обезглавили.
Еще более серьезные события развернулись в соседнем с Эссексом графстве Кент, расположенном по другую сторону Темзы. Туда, в село Грейвсенд, явился рыцарь из королевского окружения по имени Саймон Бэр-ли и предъявил свободному селянину Роберту Беллингу бумаги, свидетельствующие о его происхождении из крепостных семейства Бэрли. Чтобы Беллинг сохранил свободу, рыцарь потребовал у него триста фунтов серебром откупных. Жители Грейвсенда пришли в ярость от претензий Бэрли и от размера откупных, который означал для Беллинга полное разорение. Однако королевский пристав арестовал Беллинга и заключил его в темницу ближайшего Рочестерского замка. Одновременно в Кент прибыла налоговая комиссия наподобие той, которую возглавлял Роберт Билкнеп в Эссексе: это был королевский пристав, уже известный нам францисканец Джон Легг, в сопровождении стражников и с приказом о наказании ряда жителей графства. Комиссия планировала провести судебное разбирательство в Кентербери, но горожане выгнали чиновников.
Когда известие о случившемся разошлось по селам, жители Кента стали собираться в городе Дартфорд. Из Эссекса к ним на лодках прибыла подмога. Если об особой организованности этого выступления говорить не приходится, то хорошая дисциплина там была налицо: руководители движения дали команду, чтобы жители прибрежной полосы в пределах тридцати шести миль не покидали свои дома, дабы защищать территорию в случае внезапного нападения со стороны Франции.
