Рихард Зорге. Джеймс Бонд советской разведки - Соколов Борис Вадимович
Отт требовал свидания с Рихардом, а также чтобы его ознакомили с материалами предварительного следствия. Свидание было получено — правда, всего на пять минут. Арестованному категорически запретили касаться в разговоре обстоятельств его дела. Вопросы посетителей сначала переводились на японский, а уж потом, с разрешения следователя, Зорге мог отвечать. "Он был плохо выбрит, — вспоминал впоследствии Отт, одет в куртку заключенного и производил ужасающее впечатление". Присутствовавшему на свидании советнику-посланнику Кордту запомнилось другое: "Он держался прямо и производил впечатление человека, владеющего собой. "Мне запрещено давать вам разъяснения", — ответил он на наш вопрос. Он не высказал никаких желаний, отказался также и от услуг адвоката…"
Японские следователи вряд ли сомневались, что информация от Одзаки и других информаторов Зорге передавал не только в Москву, но и в германское посольство. Однако скандал по этому поводу поднимать не стали, чтобы не испортить еще больше отношения с главным союзником Японии.
Германское посольство было обескуражено неожиданным арестом Зорге. Отт сначала думал, что произошло недоразумение. О реакции в посольстве на случившееся говорит служебная записка от 14 ноября 1941 года, полная дифирамбов Зорге, посланнику Брауну фон Штумму, занимавшемуся в германском МИДе расследованиями:
"Германский корреспондент Рихард Зорге, работавший с 1936 года в Токио для "Франкфуртер цайтунг", арестован японской полицией 22 октября 1941 года вместе с другим подданным рейха по имени Макс Клаузен по надуманному обвинению в антияпонских связях.
Рихард Зорге является хорошим знатоком Японии и талантливым журналистом; однако строгой объективностью своих репортажей, в которых он порой позволял себе и критику, он часто навлекал на себя недовольство официальных кругов страны пребывания. Исходя из информации, полученной от ответственных германских инстанций в Токио, подозрение насчет вменяющейся в вину Зорге причастности к коммунистической деятельности следует считать заблуждением. По мнению посла Отта, близко знающего Зорге, эта акция представляет собой политическую интригу, поскольку Зорге получил некоторые секретные сведении о состоянии японо-американских переговоров, имеющих статус государственной тайны.
До сих пор не разрешено проводить с арестованными никаких бесед, если не считать кратковременного формального посещении его со стороны посла Отта. Несмотря на постоянно предпринимаемые министерством иностранных дел усилия, прокуратура все еще отказывает в предоставлении возможности ознакомления с имеющимися доказательствам и противозаконной деятельности обвиняемого. Как говорят, в связи с этим инцидентом арестовано также большое число японцев".
Отт, понимая, что дружба с человеком, оказавшимся агентом вражеской разведки, полностью компрометирует его, пытается убедить Берлин, что Зорге стал жертвой интриг японской полиции. Но резидент абвера на Дальнем Востоке Ивар Лисснер на основании японских материалов сделал однозначный вывод: Зорге — советский шпион.
В конце ноября Отт получил и письмо из прокуратуры с кратким резюме данных следствия, где отмечалось: "Находящийся под подозрением Рихард Зорге в ноябре 1919 года в Гамбурге вступил в германскую коммунистическую партию…"
Зорге подчеркивал, что работал главным образом не на военную разведку, а на Коминтерн. Он утверждал, что Четвертое управление обеспечивало его работу только технически. Таким образом он стремился избежать передачи своего дела в ведение военной контрразведки.
Отт потребовал предоставить "вещественные доказательства" и отправил предоставленные японцами данные в Берлин. Уже в самый разгар скандала Отт писал Риббентропу, будто власти Японии относятся к нему по-прежнему: "Премьер-министр пригласил меня, когда я передал ему мои новогодние поздравления, на семейную встречу; его супруга по-прежнему тесно сотрудничает с моей женой в организации помощи японским солдатам. Меня, как и раньше, приглашают члены кабинета на ужины в узком кругу…". Но это была лишь дипломатическая вежливость. После разоблачения Зорге германский посол безнадежно потерял лицо в глазах японцев. А когда выяснилось, как много информации получил Зорге, а значит, и Кремль, от посла Германии и военных атташе, японские чиновники и дипломаты становились все осторожнее в контактах с немецкими коллегами. По словам главы германской Дальневосточной экономической миссии Гельмута Вольтата, Отт "пытался как можно дольше продержаться на своем посту", несмотря на явное нежелание японцев иметь с ним дело. Но Отта отозвали только через год.
23 ноября 1942 года он получил совершенно секретную телеграмму из Берлина с пометой "в собственные руки, расшифровать лично". Риббентроп писал: "По различным признакам дело Зорге вызвало в японских инстанциях сильный резонанс, последствия которого сказались на отношении этих инстанций к Вашей персоне. После глубокого изучения вопроса фюрер принял решение согласиться с моим предложением относительно изменений в руководстве посольства в Токио и отозвать Вас в ведомство внешних сношений для нового назначения. Вашим преемником избран посол в Нанкине Штамер. Прошу Вас получить для него агреман…
Ваша безопасность при возвращении в Германию… в настоящее время… не может быть гарантирована. Поэтому прошу Вас до поры оставаться в Японии в качестве частного лица. Средства, необходимые для содержания приличествующего Вам дома в подходящем для Вас спокойном месте и для поддержания материального уровня, соответствующего занимавшейся Вами до сих пор должности, будут Вам предоставлены. Само собой разумеется, что во время дальнейшего пребывания в Японии Вам следует воздерживаться от какой бы то ни было политической деятельности".
Проблема была в том, что Отта, после того, как США и Германия оказались в состоянии войны, трудно было заменить. Не было реальной возможности прислать на смену ему дипломата из Германии.
Иоахим фон Риббентроп
В конце концов Отта с января 1943 года сменил Генрих Георг Штамер, присланный в Токио еще в 1940 году в качестве специального посланника в Токио для заключения Тройственного пакта, а в октябре ставший послом Германии при марионеточном прояпонском правительстве Китая. Отт же так и остался в Китае до конца войны, поскольку у него не было никакой возможности выехать в Германию. Возможно, если бы группу Зорге разоблачили раньше, в 1940-м или в начале 1941 года, и Отт до японского нападения на Перл-Харбор успел бы вернуться в Германию, принимая во внимание его антинацистские настроения, у генерала был бы большой шанс принять участие в антигитлеровском заговоре и быть повешенным вместе с другими заговорщиками. Так что то, что Зорге продержался так долго, возможно, спасло Отту жизнь.
Когда Риббентроп предлагал Отту задержаться на Дальнем Востоке, как подразумевалось, до конца войны, он, по всей видимости, действовал с согласия Гитлера. Доставить в тот момент Отта в Германию было практически невозможно. Все страны, через которые он мог выехать из Японии, находились в состоянии войны с Германией. На морях господствовали американский и британский флот. На любом пассажирском судне Отт рано или поздно был бы арестован союзниками. Оставалось посылать за экс-послом подводную лодку, что, впрочем, тоже не гарантировало безопасности: лодку могли потопить.
Главное же, Гитлер, наверное, решил, что подводникам лучше захватить в обратный рейс побольше натурального каучука и другого дефицитного в Германии сырья, а не проштрафившегося генерала-посла. У Риббентропа и так был переизбыток высокопоставленных дипломатов, так как все больше стран разрывали дипломатические отношения с Третьим рейхом. На фронте от генерала, не имевшего современного боевого опыта, не было бы никакого толка. Вряд ли кто-нибудь рискнул бы доверить Отту командование дивизией. Оставалось пристроить его на какую-то канцелярскую должность в военном министерстве. Но за таким "специалистом" посылать подлодку было бы слишком накладно. Очевидно, то, что Отт остался на Дальнем Востоке, устраивало как его самого, так и его начальство в Берлине.
