Валерий Ярхо - Из варяг в Индию
Сам же Данилевский, решив действовать на опережение, прежде чем узбеки договорятся между собой, отправился, несмотря на поздний час, к мехтеру Якуб-баю. Едва явившись в дом мехтера, он тотчас был принят (еще одно очко в пользу версии о тонкой игре мехтера – он ждал посла той ночью). После первых взаимных приветствий Данилевский прямо спросил: следует ли посольству ожидать дальнейших переговоров с хивинцами и подписания совместного договора или, имея в виду явные попытки уклонений хивинских властей от ведения переговоров, признать их неудачу и ехать восвояси? Если его последнее предположение верно, то посольство выступит из города уже завтра.
Мехтер отвечал, как и положено восточному дипломату, уклончиво. Он сетовал на неопытность молодого хана в межгосударственных делах, на разногласия в среде его новых советников по поводу переговоров с русскими. Послу предложили выпить чаю, а слугам было приказано послать за министрами. Когда господа министры прибыли, Данилевский повторил ранее сказанное мехтеру и добавил: «Когда мы, русские, шли к вам, то умерший хан Аллакули выслал на границу Хивы для нашей встречи и охраны особый конвой. Теперь же, когда мы будем возвращаться назад, я попрошу вас передать хану мое почтительное заявление, что никакая охрана нам не нужна. Объявляю вам именем Великого Белого Царя, что если кто-нибудь в Хиве позволит себе не только напасть на нас, но даже просто оскорбить нас, то от всего вашего ханства не останется камня на камне. Помните, что русские послы у вас в гостях уже четвертый раз, дорогу к вам теперь хорошо знают и что если русские придут с оружием, то вам уже не удастся обмануть их теперь так, как ваши деды обманули князя Черкасского!»
Этой мужественной речи оказалось вполне достаточно, чтобы господа министры заговорили другим тоном. Все стали наперебой уверять Данилевского в своем миролюбии и желании вести переговоры до конца. Данилевский подвел итог встречи, заявив: «Завтра до полудня я буду ждать вас всех у себя для дальнейшего ведения переговоров. Если до полудня вы не появитесь, в тот же день я выступаю обратно в Оренбург».
Вернувшись в посольство, Данилевский рассказал своим соратникам о разговоре с министрами в доме мехтера и приказал готовиться на всякий случай к выступлению в Оренбург. На следующий день, когда сборы в дорогу были в самом разгаре, к посольству подъехали все восемь министров. Их приняли вежливо и почтительно, проводили в дом, предложили чаю, после чего начались переговоры…
Данилевский отлично понимал, что сам факт переговоров и даже успешный их ход ничего не значат, пока не выскажет своего мнения хан. К тому же среди поручений миссии были и такие, которые исполнить можно было, только встречаясь с ханом лично. И полковник добился аудиенции у хана, который на этот раз принял его гораздо любезнее и в знак своего расположения предложил Данилевскому сесть на специально приготовленный для него табурет.
Беседа проходила довольно гладко, но, когда речь зашла о пленных персах, хан придал лицу особую твердость и наотрез отказался обсуждать этот вопрос, заметив, что России не следует вмешиваться в дела Хивы и Персии. Последовал отказ и на просьбу русского правительства об основании в Хиве постоянного русского агентства. Таким образом, эта встреча положительных результатов не принесла. Гораздо удачнее шла подготовка торгового соглашения: к 25 декабря документ был подготовлен. В нем оговаривалось право беспрепятственного прохода русских купеческих караванов в Хиву и обратно, причем правительство Хивы брало на себя обязательство защищать эти караваны от нападений разбойничьих шаек туркмен-иомудов и подвластных Хиве киргизов. Также хивинцы обязывались всячески пресекать нападения на русские рыбные промыслы, расположенные на побережье Каспия, захват в плен и продажу в рабство рабочих этих промыслов. Русским купцам предоставлялось право торговать не только в Хиве, но и в Ургенче, Хазараспе и в других городах ханства, а хивинские купцы, в свою очередь, могли свободно торговать в России; в Оренбурге – на Меновом дворе и в Караван-сарае – для них отводились особые места и помещения.
Важным успехом этого договора для русской стороны можно было считать определение границы России и Хивы по линии Усть-Урт, Сырдарья, северный берег Аральского моря. Однако все попытки Данилевского добиться того, чтобы в Хиве постоянно действовал если не дипломатический, то хотя бы торговый агент, не увенчались успехом.
Подписание договора сопровождалось некоторыми приключениями, весьма характерными для ведения дел на Востоке. Во-первых, хивинские министры, которые должны были поставить свою подпись, оказались неграмотны. Во-вторых, когда это препятствие было преодолено – подписи решили заменить печатями, – они опять стали тянуть время, чтобы получить побольше подарков от русских. Тогда Данилевский, у которого запасы подарочных предметов стремительно истощались, пошел на хитрость. Как-то во время очередного совместного чаепития он сказал министрам, что, затягивая с подписанием договора, они тем самым лишают его удовольствия сделать каждому из них особый подарок в память о столь важном событии. С этими словами Данилевский извлек из шкатулки несколько золотых карманных часов, осыпанных драгоценными камнями. Такие часы специально заказывали в Женеве, с учетом восточных вкусов, на случай поднесения подарков азиатским гостям во время их визитов в Петербург. Часы моментально сделались сладкой мечтой хивинских министров, но при этом они продолжали странно тянуть время, словно растягивая удовольствие от предвкушения редкого подарка.
Данилевский терзался догадками, не в состоянии разгадать причину: то ли министры готовили очередную азиатскую каверзу, то ли намекали, что такого подарка за подписание документа будет мало! За консультацией он обратился к Сергею, который после той памятной тревожной ночи, когда он явился с предупреждением о грозящей посольству опасности, стал бывать в миссии часто и рассказывал о ханстве и его столице немало любопытного.
Из рассказов Сергея выходило, что приближенные хана имели в Хиве огромный вес. Напрямую к хану обращаться никто не смел. Все просьбы подавали мехтеру, а если его не было, то куш-беги, который почти неотступно находился у входа в ханские покои. Обычно эти высшие чиновники разбирали дела спорящих, стремясь добиться примирения, и в случае успеха брали с тяжущихся клятву, что об их споре не узнает хан. Разумеется, «за труды» обе стороны «благодарили» придворных «миротворцев». За особую мзду можно было принести жалобу хану и даже вне общей очереди, а для особо сложных случаев был предусмотрен суд кази – духовного главы мусульман в Хиве. При рассмотрении дела необходимо было представить двух свидетелей. Благодаря этому правилу в Хиве существовал целый институт «лжесвидетелей», которые кормились свидетельствованием того, чего сроду не видели и не слышали.
В каждом городе ханства имелись свой старейшина и судья, могущий принимать решения местной значимости и вершить суд по не самым важным вопросам. Свободных за воровство вешали, но только по приговору, вынесенному самим ханом. Рабов за воровство наказывали владельцы сообразно своему желанию. За троекратную попытку побега невольников сажали на кол.
За соблюдение порядка на улицах отвечал начальник городской стражи. Подчиненные ему стражники отлавливали на улицах городов пьяных и волокли в зиндан, а потом наказывали – обычно били палками перед ханским дворцом, при большом стечении людей. За прелюбодеяние женщину наказывали смертью, но только после принесения ее мужем официальной жалобы.
В Хиве существовало подобие комендантского часа: ночью жители могли ходить по улицам только в определенные часы, когда нужно было идти в мечеть. В иное время ночных прохожих стражники арестовывали и вели в караулку, чтобы утром разобраться: кто такой, почему шляется по ночам? Если задержанный говорил, что он раб, посланный господином по срочному делу, его обычно отпускали. Что любопытно, запрет на проход по городу ночью существовал только в Хиве, в остальных городах ханства люди могли ходить по ночам сколько угодно.
Когда Данилевский обратился с мучившими его вопросами к такому знатоку хивинской жизни, как Сергей-ага, тот успокоил посла, пояснив, что министры уже давно бы подписали все бумаги, да вот боятся только, что посол их надует и часов после подписания не даст. «Они бы хотели получить часы еще до подписания бумаг, чтобы уж надежно было», – сказал «министр артиллерии». «Я-то не обману! – воскликнул Данилевский. – Но им я как раз опасаюсь верить – ну как они часы возьмут да опять начнут тянуть?! А у меня уже в запасе, кроме нескольких голов сахару, ничего не осталось!» – «Нет! – уверенно опроверг его сомнения Сергей. – Они, получив часы, обмануть побоятся! Вы тогда можете пожаловаться на них хану, и тот все равно заставит их подписать договор, а часы заберет себе. Им от этого выйдет один убыток. Так что не беспокойтесь, господин полковник, – подпишут, как миленькие!»
