Татьяна Иванова - Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова
Тетрадь заполнялась летом 1829 года в Середникове.
Когда Лермонтов начал писать стихи, то по его собственному признанию, сделанному весной 1830 года, он «как бы по инстинкту переписывал и прибирал их»[30]. Из этих переписанных и «прибранных» стихов был создан летом 1829 года рукописный сборник.
К созданию такого сборника Лермонтов был вполне подготовлен предшествующим учебным годом. Зимой юноша подавал свои сочинения учителю русского языка Дубенскому и, вероятно, читал свои стихи в кружке Раича. Стихи Лермонтова были известны и за стенами пансиона. Один из современников рассказывает, что еще студентом читал стихи Лермонтова. Имя Лермонтова он встречал в рукописных пансионских журналах «под стихами, запечатленными живыми поэтическими чувствами» и нередко «зрелой мыслью не по летам»[31]. Каникулы в пансионе начинались в июле. В объявлении от Московского университетского благородного пансиона сообщалось, что «во время вакаций, т. е., начиная с 1-го июля по 15-е августа, по причине жарких дней, [воспитанники] не будут учиться наукам, а займутся языками: французским, немецким и английским и искусствами: чистым письмом, живописью, музыкою, танцованьем и военной экзерцициею. Если кому из родителей и родственников заблагорассудится взять воспитанника в деревню на сие время, то это не прежде можно сделать как в первых числах июля, дабы не прерывать связи и порядка в учении»[32].
Таким образом, Арсеньева с внуком могла переехать в Середниково не раньше начала июля.
В первых числах июля в книжных лавках Москвы появилась небольшая книжка под заглавием «Стихотворения Пушкина». Это была вторая часть издания 1829 года; первая вышла немного раньше, в конце мая. Выход в свет каждой новой книги Пушкина был для Лермонтова событием. С только что вышедшим томом «Стихотворений Пушкина» Лермонтов приезжает на вакации в Середниково и, вероятно, по примеру Пушкина, создает свой собственный рукописный сборник стихов.
На титульном листе он старательно выводит: «Мелкие стихотворения. Москва в 1829 году». Словом «мелкие» Лермонтов подчеркивал, что в его сборник не вошли крупные произведения. Лермонтов делает композицию титульного листа, похожую на композицию пушкинского, также нумерует стихи и первое стихотворение посвящает, как и Пушкин, своему другу. Первое стихотворение в сборнике Пушкина – «Андрею Шенье»-посвящено Н. Н. Р.[33]Лермонтов на первой странице помещает стихи с надписью «Посвящение. N. N.» – тоже обращенное к другу.
Темы поэта, славы, любви и дружбы в рукописном сборнике Лермонтова занимают такое же место и даются в той же трактовке, как у Пушкина.
В приписках к стихотворениям Лермонтов упоминает несколько человек, которые в то время играли роль в его жизни. Он называет фамилии двух пансионских товарищей и преподавателя Раича.
Центральной в сборнике является тема поэта в романтической трактовке. Поэт – «жрец искусства». Вдохновение – «дар неба», «божественный огонь», которым поэт-гений отличается от остальных людей. Мысли о высоком назначении поэта часто встречаются в журналах второй половины 20-х годов и особенно ярко выражены в «Московском вестнике». Поэту – жрецу искусства – посвящено немало стихотворений Пушкина. В его сборник 1829 года включены такие стихи, как «Поэт», «Пророк», «Чернь», «Козлову». В 1829 году вышел, сборник стихотворений Веневитинова, где развивалась та же тема.
Образ поэта в юношеской тетради Лермонтова очень близок к ее лирическому герою. Поэт «возвышенный, но юный», который поет любовь и славу героям, – это он сам, юноша Лермонтов.
Тетрадь начинается с посвящения пансионскому товарищу Сабурову. Стихотворение чуждо духу и направлению всего лермонтовского творчества в целом, но в то же время очень характерно для мальчика Лермонтова – воспитанника пансиона.
Совершенно в духе пансионской морали первое стихотворение рукописного сборника Лермонтова «Посвящение. N. N.»:
Я знаю все: ты ветрен, безрассуден,И ложный друг уж в сеть тебя завлек;Но вспоминай, что путь ко счастью труденОт той страны, где царствует порок!..[34]
В заключение он использовал понравившиеся ему строки из стихотворения Пушкина «Коварность», напечатанного в мартовском номере «Московского вестника» за 1828 год и потом в 1-й части «Стихотворений Пушкина» 1829 года:
И он прочел в немой душе твоейВсе тайное своим печальным взором, –Тогда ступай, не трать пустых речей –Ты осужден последним приговором.
Лермонтов усиливает пушкинскую тональность, сгущает краски в сторону мелодраматизма и спокойное пушкинское «ступай» заменяет словом «беги»[35].
Стихи, помещенные в тетради, говорят о занятиях Лермонтова в кружке С. Е. Раича.
Батюшков – его любимый поэт. На сборнике общества Раича «Новые Аониды» был эпиграф из Батюшкова, а последнее стихотворение Раича носило название «Цветок на гроб Батюшкова». Стихотворения в тетради Лермонтова 1829 года свидетельствуют о том, что он находится в этот период под впечатлением Батюшкова.
Лермонтов много пишет о друзьях и о дружбе. Второе стихотворение рукописного сборника «Пир»:
Приди ко мне, любезный друг,Под сень черемух и акаций,Чтоб разделить святой досугВ объятьях мира, муз и граций[36].
– Стихотворение представляет собой дружеское послание типа «Моих пенатов» Батюшкова. Юный поэт приглашает друга на лоно природы. Здесь тот же культ сельской тишины и уединения, простоты деревенского быта, те же образы древней мифологии на фоне русской жизни, та же излюбленная батюшковская рифмовка «акаций» – «граций», которую мы встречаем не только у самого Батюшкова, но и у Раича и его друзей.
Пускай и в сединах, но с бодрою душой,Беспечен, как дитя всегда беспечных Граций,Он некогда придет вздохнуть в сени густойСвоих черемух и акаций.Батюшков. «Беседка муз»[37]
– Другим любимым поэтом Раича был Жуковский, меланхолический тон поэзии которого присущ и стихам Раича. Жуковский тесно связан с литературной традицией пансиона. Поэт окончил Московский университетский пансион и был первым председателем его литературного общества. На стихотворениях тетради Лермонтова пансионского периода лежит отпечаток внимательного чтения Жуковского.
Одно из стихотворений сборника посвящено греческому богу Пану. Стихотворение «Пан» выражает литературные интересы Лермонтова-пансионера, явившиеся результатом как занятий в кружке Раича, так и уроков Мерзлякова. «Пан» перекликается с «Музой» Пушкина, – стихами, которые Пушкин любил за то, что они, по его собственному выражению, «отзываются стихами Батюшкова». Пан учит юношу Лермонтова играть на свирели, как муза учит Пушкина. «Муза» была помещена в разделе «Подражания древним»[38], к «Пану» Лермонтов делает приписку: «в древнем роде».
На развороте листа, прямо напротив «Пана», расположено стихотворение «Жалобы турка». Стихотворение свидетельствует о том, что юноша Лермонтов уже к лету 1829 года хорошо понимал всю тяжесть политического и социального гнета в современной ему России:
Там стонет человек от рабства и цепей!..Друг! этот край….. моя отчизна!
Помещая стихотворение, с острым политическим содержанием в тетрадь, предназначенную для чтения среди родных и знакомых, Лермонтов прибегает к маскировке и переносит действие в Турцию. В то время в сборниках и журналах печаталось много статей, где говорилось о политическом гнете, о варварстве и рабстве в Турции. Сама литературная форма («Письмо. К другу, иностранцу») могла быть подсказана статьей в «Галатее» под заглавием «Письмо к другу за границу»[39]. В конце юноша-поэт прибавляет четыре строки, в которых делает намек на вынужденную маскировку и помогает читателю понять истинный смысл стихотворения:
Ах! если ты меня поймешь,Прости свободвые намеки; –Пусть истину скрывает ложь:Что ж делать? – все мы человеки!..[40]
Насколько хорошо был знаком Лермонтов с творчеством поэта-декабриста Рылеева, свидетельствуют его стихи, обращенные к пансионскому товарищу Дурнову. Они не включены в эту тетрадь.
Я пробегал страны России,Как бедный странник меж людей,Везде шипят коварства змии:Я думал: в свете нет друзей! –Нет дружбы нежно-постоянной,И бескорыстной, и простой;Но ты явился, гость незванный,И вновь мне возвратил покой![41]
Стихи Лермонтова написаны под непосредственным впечатлением поэзии Рылеева. Посвящая поэму «Войнаровский» своему другу А. А. Бестужеву, К. Ф. Рылеев писал:
