Ольга Орлик - «Гроза двенадцатого года...»
Союзные войска вошли во Францию и 31 марта н. ст. 1814 г. вступили в Париж. Наполеон был низложен и отправлен на остров Эльбу. Как заметил Ф. Энгельс, Наполеон «пошел на Москву и тем самым привел русских в Париж».[197] Накануне капитуляции Парижа во французской столице находился генерал М. Ф. Орлов. По его словам, ему «суждено было представлять Европу, ночующую в Париже». Орлов участвовал в составлении Акта о капитуляции Парижа, а затем в его подписании. Герой антинаполеоновских войн, проявивший большие дипломатические способности, М. Ф. Орлов был широко эрудированным человеком, яркой, одаренной личностью. В мемуарах «Капитуляция Парижа», составленных под свежим впечатлением от событий, Орлов изложил свой взгляд — взгляд передового представителя не только русской, но и европейской общественности на главные причины заката наполеоновской эпохи, полного краха его господства над Францией. М. Ф. Орлов справедливо считал, что с установления Наполеоном диктаторской власти во Франции и начала завоевательных войн он «употреблял уже Францию в услуги прихотливого гения своего. Приучась на сражениях видеть равнодушно уничтожение рода человеческого, он пользовался неограниченно Францией, как завоеванной землей. Он выковал из нее оружие на своих противников, цепи для порабощения мира своей владычествующей идее. Это была несбыточная идея всеобщей монархии, и ей-то постепенно принес он в жертву все, что только мог как человек и как гражданин…».[198]
Примерно через год Наполеон предпринял дерзкую попытку восстановить свою власть. Однако «сто дней» его нового царствования во Франции окончились полным провалом. Он, утвердивший свою тираническую власть в стране, не мог решиться на обещание французскому народу изменения политического строя. И народ его не поддержал. Наполеон «уничтожил жизнь и движение в массах — и массы остались недвижны».[199] Войска Наполеона, во многом уступавшие по численности союзническим войскам, были разбиты 18 июня 1815 г. в битве под Ватерлоо, а он сам сослан на остров Святой Елены.
Национально-освободительные войны против Наполеона со всей глубиной раскрыли значение народных масс в истории. «Вся история освободительных войн, — писал В. И. Ленин, — показывает нам, что если эти войны захватывали широкие массы, то освобождение наступало быстро».[200]
Социальный протест, который не только не затухал, но, наоборот, поднимался в народах в ходе развертывания национально-освободительной борьбы, свидетельствовал о том, что шло дальнейшее развитие всемирно-исторического процесса, содержанием которого была смена феодализма капитализмом. Росло общее стремление народов к освобождению не только от национального, но и от социального угнетения. Однако тогда оно не переросло в мощное выступление против социального угнетения. Социальная база национально-освободительных движений была разнородна. К тому же для организации сил против Наполеона поднявшиеся на борьбу народы вынуждены были идти на союз с монархами. В итоге освободительная борьба народов в значительной степени была ими взята под контроль. Народы, заплатившие своей кровью за освобождение Европы от наполеоновского господства, еще надеялись на милости своих монархов, ждали от них социальных преобразований. Цели же европейских монархов в отношении своих народов были иными. Это отчетливо проявилось в решениях Венского конгресса, в первых же акциях Священного союза европейских монархов. Все это позволило К. Марксу сказать, что «всем войнам за независимость, которые велись против Франции, свойственно сочетание духа возрождения с духом реакционности…».[201]
Основным результатом освободительной борьбы народов против наполеоновского ига, в развитии которой огромную роль сыграла победа русского народа в Отечественной войне 1812 г., была не временная победа феодальной реакции, а завоевание национальной независимости европейскими странами. Установленная Наполеоном силой военного и экономического принуждения политическая система в Европе рухнула. Европейские государства перестали быть вассалами империи Наполеона I Бонапарта. Они получили возможность дальнейшего самостоятельного социально-экономического и политического развития. Необходимость ликвидации старых феодальных порядков или их остатков, завоевания национальной независимости теми народами, которые тогда ее еще не обрели, остро ощущалась во всех европейских странах. После освобождения Европы от наполеоновского господства новый подъем борьбы европейских народов за свои социальные и национальные права начался уже в первые послевоенные годы. Остановить колесо истории было невозможно.
«Дух преобразования заставляет… везде умы клокотать»
Декабрист-республиканец, руководитель Южного общества П. И. Пестель в одном из своих ответов на вопросы Следственной комиссии по делу декабристов в начале 1826 г. так охарактеризовал главную особенность XIX столетия: «… Имеет каждый век свою отличительную черту. Нынешний ознаменовывается революционными мыслями. От одного конца Европы до другого видно везде одно и то же, от Португалии до России, не исключая ни единого государства, даже Англии и Турции, сих двух противоположностей… Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать».[202]
Подъем революционной борьбы против старого феодального строя или его остатков, о котором писал Пестель, был порожден объективным развитием исторического процесса. Этот процесс вызвал к жизни революционные явления, разные по форме, но общие в главном — в своей направленности против феодального строя. Старый строй шел к упадку, разлагался, в его недрах развивался новый, более прогрессивный в тот период строй — капиталистический. Огромное историческое значение для становления нового строя имела Великая французская революция конца XVIII в. По определению В. И. Ленина, эта революция, объективно «давшая наиболее демократическое решение очередных вопросов перехода от феодализма к капитализму», открыла «новую эпоху в истории человечества».[203]
В начале XIX в., когда европейская общественная мысль еще только начинала осмысливать опыт буржуазной французской революции, многие события из ее истории воспринимались и оценивались весьма тенденциозно. Это объяснялось рядом причин и обстоятельств. И в том числе тем, что сложившаяся конкретно-историческая обстановка в Европе вызывала у передовых людей чувство ненависти к наполеоновской империи, к ее захватнической политике. Однако установление диктатуры Наполеона многими рассматривалось будто бы как следствие якобинской диктатуры. После падения власти Наполеона, его господства над Европой в прогрессивных кругах европейской общественности активизировался интерес к французской революции. Началась эпоха изучения, осмысливания задач, поставленных Великой французской революцией, анализа ее опыта, особенно опыта и уроков якобинской диктатуры, а также тех общественных идей, которые получили развитие под влиянием исхода революции.
Реакционная сущность политики Реставрации стимулировала рост внимания ко всем этим вопросам. Она раскрывалась уже в основных решениях Венского конгресса, в первых же акциях Священного союза.
Перекраивая на Венском конгрессе карту Европы без учета национальных интересов народов, европейские монархи — победители Наполеона стремились юридически закрепить свои завоевания. Они надеялись приглушить, а то и вовсе уничтожить воздействие идей Великой французской революции в Европе, заменяя эти идеи контрреволюционной идеологией легитимизма. Решения Венского конгресса, метко названного Ф. Энгельсом конгрессом «крупных и мелких деспотов»,[204] означали реставрацию во многом дореволюционных порядков, преимущественно в политической области. Бурбонские династии теперь вновь сидели на тронах Франции, Испании, Неаполя и Пармы. Однако реставрировать все «легитимные» династии, восстановить повсеместно абсолютизм оказалось невозможным. Это свидетельствовало о необратимости многих изменений, которые произошли в Европе после французской буржуазной революции конца XVIII в., во время освободительных движений народов против наполеоновского господства. Поэтому царское и некоторые другие правительства были вынуждены даже вводить конституционные порядки или временно мириться с их существованием. Так было, например, во Франции, в Королевстве Польском, в некоторых немецких государствах.
В тех странах, где проблема национальной независимости еще не была решена, наряду с задачами ликвидации феодальных порядков оставалась острой задача достижения национальной независимости, национального объединения. Это прежде всего относится к итальянским, немецким государствам, к Польше. Судьба европейских государств, а следовательно, и народов, их населявших, была решена на Венском конгрессе. В результате длительной дипломатической борьбы между участниками конгресса было вынесено решение о создании Германского союза. В него вошли Австрия, получившая преобладающее влияние, Пруссия и все остальные германские государства. Правда, европейским монархам не удалось полностью реставрировать все многочисленные монархии в германских землях. Они должны были признать законным существование 38 немецких государств, созданных при Наполеоне. Акт о Германском союзе от 8 июня 1815 г. был подписан представителями всех германских государств и включен в Заключительный акт Венского конгресса.[205] Создание Германского союза не решало проблемы объединения немецкого народа. Актом о создании этого Союза закреплялись на многие годы раздробленность и сохранение мелких феодальных монархий. На конгрессе Александр I добился присоединения к Российской империи занятых его войсками в 1814 г. польских земель. Они составили территорию конституционного Королевства Польского. Венский конгресс закрепил политическую раздробленность Италии. На Апеннинском полуострове были восстановлены старые абсолютистские монархии. Главной задачей их внутренней политики было укрепление пошатнувшихся сословно-абсолютистских порядков.
