Эволюция всего - Ридли Мэтт

В каком-то смысле этот путь очевиден. Нет смысла разрабатывать урановые рудники, пока не изобретены сталь, цемент, электричество и вычислительная техника и не понята суть ядерных процессов. Технология, как и эволюция, идет в направлении «ближайшей возможности», как выразился эволюционный биолог Стюарт Кауфман. Она не делает резких скачков в будущее. Недавно я обдумывал случаи запоздалых изобретений, то есть таких, которые должны были быть сделаны намного раньше и которые теперь мы воспринимаем как должное, хотя они очень пригодились бы нашим дедам. Я вспомнил, как в юности таскал на вокзал тяжелые чемоданы, и подумал, что таким запоздалым изобретением является чемодан на колесиках. Бернард Садоу запатентовал чемодан на колесах в 1970 г., увидев, как служители аэропорта перевозят багаж на тележках. В патенте он описал чемодан на четырех колесиках, который нужно было тянуть на поводке, как собаку. Многие производители чемоданов не восприняли эту идею всерьез. Через 17 лет (в 1987 г.) пилот Роберт Плат придумал сумку на двух колесах и с выдвижной ручкой. Казалось бы, оба изобретения могли быть сделаны намного раньше! Но на самом деле я в этом не уверен. До 1970-х гг. аэропорты были гораздо меньшего размера, к ним разрешалось подъезжать, и регистрация происходила поблизости. На вокзалах работали грузчики с тележками. Поэтому не было необходимости вставлять в чемодан колеса, особенно если их пришлось бы делать из прочной стали. Если оглянуться назад, выясняется, что именно в 1970-х гг. появилась возможность изготавливать колеса для чемоданов из пластика и алюминия. В реальности изобретения редко запаздывают. Они делаются в тот исторический момент, когда в них больше всего смысла. Первый переносной компьютер появился в 1982 г., когда компьютеры стали такого размера, что не придавливали колени к полу.

Книга Кевина Келли, вышедшая в 2010 г., не является единственным сочинением, в котором технологию описывают в терминах эволюции. В 2009 г. Брайан Артур из института в Санта-Фе издал книгу «Природа технологии: что это, и как она эволюционирует», в которой заключил, что «новые технологии появляются в результате сочетания существующих технологий, и, следовательно, существующие технологии порождают новые технологии… так что можно сказать, что технология сама себя создает». В постоянном накоплении полезных инноваций он узнал очевидные признаки дарвиновской эволюции. Я говорил о том же в книге «Рациональный оптимист» (2010 г.) и обращал внимание на сходство между рекомбинацией генов с образованием новых организмов в процессе полового размножения и рекомбинацией идей с образованием технологических новшеств в процессе торговли: «половые отношения идей» объясняют инновационный процесс в открытых обществах, поощряющих свободную торговлю. В этом же году Стивен Берлин Джонсон опубликовал книгу «Откуда берутся хорошие идеи: Естественная история изобретений» и развил идею о том, что история технологии, как и биологическая эволюция, является «постепенным, но неустанным исследованием ближайших возможностей и каждое новое изобретение открывает новые пути для исследований». Писатель-экономист Тим Харфорд в 2011 г. в книге «Приспособиться: Почему успех всегда начинается с поражения» указывал, что «подбор методом проб и ошибок – невероятно мощный процесс решения проблем в сложном мире, в отличие от экспертного лидерства». Разумный замысел так же плохо объясняет развитие общества, как и биологическую эволюцию.

Либо все мы впятером повинны в плагиате, либо в конце первого десятилетия XXI в. произошло одновременное открытие (ага!) эволюционных параллелей в истории технологии. Идея созрела. Конечно, мы не первыми обнаружили «Дарвина среди машин» (так называется эссе Сэмуэла Батлера, опубликованное в 1863 г.). Чуть позже антрополог Огастес Питт-Риверс начертил генеалогическое дерево оружия аборигенов, продемонстрировав наследование с модификациями – отличительный признак эволюции.

Все это противоречит представлению об изобретении как о счастливом прозрении гениальной личности. Вместо этого вырисовывается картина постепенного, но неизбежного технологического прогресса. В 1920-х гг. американский социолог Колам Джилфиллан проследил историю кораблей от лодок-долбленок до паровых судов и продемонстрировал постепенный прогресс технологии и неизбежность каждого следующего шага, которые были скрыты за историями о внезапных изобретениях. В 1922 г. американский социолог Уильям Огберн изложил слаженную теорию о появлении изобретений, утверждая, что «чем больше материала для изобретений, тем больше изобретений». Экономисты Йозеф Шумпетер и Фридрих Хайек понимали, что экономика развивается в соответствии с законами дарвиновской эволюции – как система, в которой происходит рекомбинация идей, и направления развития определяются самопроизвольно, а не навязываются сверху. В 1988 г. Джордж Базалла издал книгу «Эволюция технологии», в которой подчеркивал непрерывность последовательных инноваций. Он, в частности, указывал, что хлопкоочистительная машина Эли Уитни появилась не на пустом месте, а была создана на основе индийской чарки и валичного джина. Базалла считал, что даже такие небольшие скачки в истории технологии, как замена пропеллера турбореактивным двигателем или вакуумного диода транзистором, скачками не являются. Как турбореактивный двигатель, так и транзистор имеют долгую историю, хоть и в других областях применения – в турбинах и кристаллических детекторных радиоприемниках. Подчеркивая эту непрерывность, Базалла указывал, что по конструкции и механизму действия первые автомобили слабо отличались от четырехколесных велосипедов с мотором.

Одно из самых замечательных наблюдений по поводу эволюционной природы технологии было сделано философом Аленом (настоящее имя Эмиль Шартье) в 1908 г. при описании рыболовецких судов.

«Любое судно является копией другого судна… Давайте мыслить по-дарвиновски. Очевидно, что очень плохо сделанный корабль через два или три плавания окажется на дне и по этой причине никогда не будет воспроизведен. Таким образом, можно сказать, что конструкцию кораблей определяет само море, отбирая те, что функционируют, и разрушая остальные».

Конструкцию кораблей определяет само море. Такое радикальное изменение взгляда на эволюцию технологии в нашем столетии переворачивает мир вверх дном.

Во многом это относится и к рынку. Как писал экономист Питер Друкер в 1954 г. в классической книге «Практика менеджмента», именно таким образом потребители формируют компании: «Именно потребитель определяет суть бизнеса. Только потребитель и никто иной через желание платить за товары или услуги превращает экономические ресурсы в благосостояние, а вещи в товары».

Сходство между технологией и биологией не ограничивается тем, что в обеих сферах происходит «наследование с модификациями», а процессы осуществляются методом проб и ошибок. По сути, биология и технология – информационные системы. Человеческое тело представляет собой выражение информации, записанной в ДНК, и организовано неслучайным образом, как раз благодаря экспрессии «информации». Паровой двигатель, электрическая лампочка или пакет компьютерных программ – тоже упорядоченные массивы информации. В этом смысле эволюция технологии представляет собой продолжение биологической эволюции – это процесс установления информационного порядка в неупорядоченном мире.

Более того, в технологии все сильнее проявляется автономность, характеризующая биологические сущности. Брайан Артур считает, что технология как самоорганизующаяся и самовоспроизводящаяся система реагирует на внешний мир и адаптируется к нему, расходуя и выделяя энергию, что является характеристикой живого организма (в том же смысле, как коралловый риф можно назвать живой системой). Понятно, что технология не может существовать без животных (человека), которые ее создают и поддерживают, но это справедливо и для кораллового рифа. И кто знает, не перестанет ли когда-нибудь технология зависеть от человека и не научится ли создавать и поддерживать себя самостоятельно? Кевин Келли считает, что «техниум» (эволюционирующий организм, включающий всю сумму имеющихся технологий) уже представляет собой «очень сложный организм, зачастую следующий собственным побуждениям». Он «хочет того же, чего хотят все живые существа: сохраниться навсегда». В 2010 г. в Интернете было примерно столько же гиперссылок, сколько синапсов в головном мозге, и в значительной степени обмен информацией происходит между компьютерами, а не между людьми. Отключить Интернет уже практически невозможно.