Александр Патрушев - Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель

Бюлов понимал, на каких условиях он занял вначале пост статс-секретаря в министерстве иностранных дел, а затем и пост рейхсканцлера. Он не вспоминал о самостоятельности и ответственности, с которой эти посты должны были быть связаны, в будущем все должно было опираться на «высочайшее доверие».

Поддержка императора позволяла ему полностью держать в своих руках государственный аппарат, по меньшей мере в гражданской сфере, но для того чтобы и дальше пользоваться этой поддержкой, он обязан был ежедневно и ежечасно его «обрабатывать». «Если мне не удастся поддерживать постоянный (устный и письменный) контакт с Его Величеством, то постепенно достигнутый с таким трудом Status quo расползется по швам», — признавался он в 1897 г. Бюлов, кроме того, прекрасно понимал, что он просто не имеет права на противоречия с монархом. Из канцлера он превратился в придворного, готового записывать высочайшие приказы даже на манжетах, лишь бы их, не дай Бог, не забыть. О том, что долг первого советника монарха состоит в отстаивании верных решений и борьбе против принятия неверных, в этой обстановке тотального оппортунизма все как-то забыли.

Тем не менее Бюлов был самым популярным рейхсканцлером после Бисмарка и прямо-таки наглядно воплощал вильгельмовскую эпоху. Чрезвычайно точно он выразил представления, которые определяли жизнь нации. «Место под солнцем» и «мировая политика» были его лозунгами и его политикой. Больше, чем любой другой канцлер, Бюлов учитывал общественное мнение, всячески обхаживая капризного императора и партии в рейхстаге. Его успехи были бесспорны, и после 1914 г. многие немцы вспоминали об эре Бюлова как о золотом веке мира, благосостояния и национального оптимизма. Вскоре после своей отставки Бюлов писал: «Я не выполнил всего, чего хотел достигнуть, однако я не оставил после себя никаких руин».

Литература

Бюлов Б. Воспоминания. М.; Л., 1935.

Fesser G. Reichskanzler Bernhard Fürst von Bülow. Biographie. Berlin, 1991.

Lerman K.A. The Chancellor as Courtier. Bülow and the Gouvemance of Germany 1900–1909. Cambridge; New York; Sydney, 1990.

Schüssler W. Die Daüy-Telegraph-Affäre. Fürst Bülow, Kaiser Wilhelm und die Krise des zweiten Reichs 1908. Göttingen, 1952.

Winzen P. Bülows Weltmachtkonzept. Untersuchungen zur Frühphase seiner Außenpolitik 1897–1901. Boppard a. Rh., 1977.

Загадочный канцлер

ТЕОБАЛЬД ФОН БЕТМАН ГОЛЬВЕГ

(1856–1921)

Теобальд Фридрих Альфред фон Бетман Голь-вег родился 29 ноября 1856 г. в поместье Хоэнфинов, северо-западнее Берлина, в марке Бранденбург — сердце Пруссии, где его отец Феликс годом раньше приобрел это обширное дворянское поместье. Хотя семья не принадлежала к остэльбскому юнкерству, отец придерживался консервативных воззрений этого слоя. Он был умелым сельским хозяином, стал ландратом своего округа и членом Свободной консервативной партии. Властный по природе, он воспитывал детей в крайней строгости, которую смягчала рожденная в Париже, в семье офицера из французской Швейцарии, мать Изабелла де Ройгемонт. Теобальд учился в известной гимназии-интернате Шульпфорте, которую закончил в 1875 г. лучшим выпускником. Затем изучал юриспруденцию в Страсбурге, Лейпциге и Берлине. Он не входил ни в какие студенческие корпорации, ибо являлся ярко выраженным индивидуалистом, которого прежде всего интересовала философия.

В эти молодые годы большое влияние оказал на него дед Мориц Август фон Бетман Гольвег (1795–1877) — видный ученый исторической школы права, профессор в Берлине и Бонне, получивший за заслуги перед государством дворянство. Мориц Август был консервативным противником революции, но не реакционером. Он стремился к средней линии между абсолютизмом и демократией, воплощение которой находил в конституционной монархии. Эти взгляды унаследовал и внук.

В 1889 г. Теобальд заключил брак с Мартой фон Пфуль-Вилькендорф, еще теснее связавший его с родовым прусским дворянством. Однако когда Бетман Гольвег в 1900 г. после смерти отца унаследовал имение, то не испытал никакой радости от этого значительного владения, гарантировавшего ему независимость. Гораздо больше, чем образ жизни сельского хозяина, привлекала его работа в системе государственного управления, где он быстро заслужил репутацию одаренного и справедливого администратора.

Под впечатлением от забастовки шахтеров Рура в январе 1905 г. и русской революции Бюлову удалось, к раздражению консерваторов, уговорить кайзера назначить Бетман Гольвега министром внутренних дел Пруссии. Император и канцлер надеялись, что он сможет улучшить внутриполитическое положение страны более гибкой политикой. Бетман Гольвег в апреле 1905 г. выступал за создание широкой системы благотворительной помощи, а весной 1906 г. предложил провести ограниченную реформу прусского трехклассного избирательного права.

Когда Бюлов в конце июня 1909 г. ушел в отставку после провала финансовой реформы, он предложил Бетман Гольвега как своего подходящего преемника. Император вначале возражал, считая Бетман Гольвега не только слишком серьезным педантом, но и чересчур прогрессивным деятелем. В решении вопросов внутренней политики массовые демонстрации в январе 1910 г. вынуждали задуматься над проблемой архаичного избирательного права в Пруссии. Бетман Гольвег внес новый проект избирательного права в прусский ландтаг, который предусматривал прямые выборы и более справедливое деление избирательных округов, но не более того. Консервативный ландтаг провалил его план.

Однако в начале апреля 1911 г. вопреки сопротивлению консервативных кругов Бетман Гольвегу удалось провести реформу государственно-правового положения Эльзас-Лотарингии. Она вводила в имперской провинции двухпалатную парламентскую систему и равное избирательное право во вторую палату.

Во внешней политике Бетман Гольвег продолжил курс Бю-лова: «взорвать окружение» Германии, а именно добиться выхода Англии из Тройственного согласия, что ему так и не удалось. В ситуации угрожающей войны на два фронта — с Россией и Францией — новый канцлер наметил внешнеполитическую программу, которую проводил в жизнь до начала Первой мировой войны: Германия должна заключить договор о нейтралитете с Англией. Его следовало дополнить морским соглашением, против которого возразили император и Тирпиц.

Ретроспективно Бетман Гольвег писал в 1915 г. Бюлову, что накануне войны проводилась политика крайнего риска, которая началась с Агадирского кризиса 1911 г. Этот «акт насилия немецкой политики» был совершен новым статс-секретарем иностранных дел Альфредом фон Кидер-лен-Вехтером, за которым стояли крупные финансисты и промышленники. В этом кризисе Кидерлен дошел до грани войны. Император, однако, отступил, когда на сторону Франции встала Великобритания, а канцлер выразил готовность к компромиссу. Это доставило Бетман Гольвегу немало неприятностей: порицание Кидерлена, который отныне называл канцлера «дождевым червем», негодование офицерства и правых партий, а также критику значительной части радикально настроенной немецкой общественности.

Теобальд фон Бетман Гольвег

Во время поездки в июле 1912 г. в Россию Бетман Гольвег был так поражен неистощимыми ресурсами этой империи, что сделал вывод: эта страна в будущем станет ведущим индустриальным государством и военной державой, крайне опасной для Германии. В 1913 г. канцлер осуществил принципиальный поворот немецкой политики, направленный против России. В декабре 1913 г. в Турцию с военной миссией отправился генерал Лиман фон Сандерс. Русско-германская борьба за влияние на Турцию достигла апогея, и только при посредничестве Англии кризис был преодолен. Во время перепалки между русской и немецкой прессой о русских вооружениях в марте 1914 г. снова стала широко муссироваться «русская опасность» и требование превентивной войны приобрело популярность.

Прямым поводом для начала международного кризиса явились события в Сараеве — боснийской столице. 28 июня 1914 г. сербский националист из Боснии Гаврила Принцип убил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога

Франца Фердинанда и его жену. В Вене и Берлине увидели в этом покушении давно искомый повод для нанесения удара по Сербии. Начальник Генерального штаба Австро-Венгрии Конрад фон Гетцендорф потребовал немедленно начать войну против Сербии. Но венское правительство ставило выступление в зависимость прежде всего от позиции Германии, поскольку за спиной Сербии стояла Россия. В тогдашней политической ситуации война против Сербии не могла остаться локальной и неизбежно должна была перерасти в большую европейскую схватку.

Таким образом, решение вопроса, быть или не быть войне, находилось в руках Берлина. Но Вильгельм еще 30 июня заявил: «Теперь или никогда! С сербами надо разделаться, и притом быстро». Опубликованные документы показывают, что в те решающие недели 1914 г. умами кайзера, генералитета, правительства и дипломатов владела одна мысль: наступил уникальный момент для начала войны, пока Германия еще имела преимущество. Поэтому Берлин заверил Вену в своей полной поддержке в ее ударе по Сербии.