Вадим Эрлихман - Мишель Нострадамус. Заглянувший в грядущее
После событий в Амбуазе обстановка в провансальских городах стала обостряться, любое событие могло вызвать взрыв. В Салоне таким поводом стали протестантские гимны, которые дети местных гугенотов распевали в школе. Местная католическая партия, которую возглавлял небогатый помещик Луи Виллермен-Курнье, стала распространять слухи, что протестанты готовят заговор. Это подняло крестьян окрестных деревень, которые 1 мая 1560 года огромной толпой явились в город с дубинами и вилами, чтобы расправиться с крамолой. Их называли cabans (у Пензенского — «бушлаты») из-за грубых курток серого цвета. Скандируя «Смерть лютерам!», они направились к домам подлинных и мнимых протестантов, которые им заранее указали подстрекатели, схватили их и потащили в темницу замка Эмпери. Многие были избиты, а друга Нострадамуса, нотариуса Этьена д’Озье, запинали ногами до смерти.
После этого «кабаны» еще не раз врывались в Салон в поисках протестантов. Их вдохновитель Виллермен-Курнье пытался захватить власть в городе, вырвав ее из рук гугенотов — Паламеда Марка и его родственника Антуана Марка. 2 июля те пошли на ответные меры: вождь католиков был ранен пулей из аркебузы и вскоре умер. О дальнейшем рассказывает Сезар де Нотрдам: «Тотчас же слух начал шириться, бежать и облетать город, переходя из ушей в уши и из уст в уста. Взволнованно сообщали, что убили и первого консула и что лютеране вознамерились захватить город. В этом столкновении „бушлаты“ выступили с большими напором и наглостью, чем ранее. Они пошли, как дикие звери, с воем, роняя пену, как кабаны, с оружием, с вероломными криками и кровавыми угрозами стереть с лида земли лютеранские дома и взять на шпагу всех подозреваемых… Они били в колокола всех церквей и в набаты всех колоколен, как если бы город охватил пожар или враги уже подкопались под городские стены»[13].
Сезар, сын Мишеля Нострадамуса. Гравюра XVI в.
Сезар упоминает, что крестьяне явились к ним в дом и не уходили, пока от них не откупились деньгами. Хорошо что вскоре подошло время жатвы, и большинство «кабанов» разошлось по домам, а оставшихся городские власти кое-как уговорили покинуть город. В скором времени Нострадамус отправился в Лион договариваться об издании очередного альманаха. В этом городе тоже кипели религиозные распри, что вызвало у него тревогу. Однажды после обеда в одном из богатых домов он подошел к окну верхнего этажа, откуда был виден весь центр города. Когда его спросили, о чем он думает, он, по свидетельству каноника Габриеля Саконе, ответил: «Я смотрю на эту красивую церковь Святого Иоанна, разрушение которой предопределено, и, хотя она и находится под Господней защитой ввиду богослужений, которые совершаются в ней столь благоговейно, от нее скоро не останется камня на камне». Настроенный к пророку враждебно, Саконе в своих воспоминаниях добавляет: «И пусть теперь не говорят, будто сатана непричастен к замешиванию этих козней, поскольку он так хорошо предуведомил о них своего любимчика Нострадамуса».
В апреле 1562 года захватившие город гугеноты в самом деле разграбили собор Святого Иоанна Крестителя (Сен-Жан), выбросив из него все образа и статуи святых. Описывая это событие, тот же Саконе снова приплел к делу Нострадамуса, будто бы заранее осведомленного о нем сатаной. «Хотя, возможно, ему об этом сообщили звезды», — оговаривается каноник. В то смутное время тиражи астрологических альманахов, прежде всего тех, что были подписаны именем Нострадамуса, значительно выросли. К нему внимательно прислушивались не только во Франции, но и в других странах. Великий Пьер Ронсар в своей «Элегии Гийому Дезотелю» упрекал свою родину в том, что не слушает голос предсказателя:
И столь же ты глуха к пророкам, что ГосподьИзбрал меж чад своих, и коим кровь и плотьДал в сем краю, чтоб здесь твою беду пророчитьГрядущую, но ты спешишь их опорочить.Да, может быть, смогла миров Господних высьЧрез Нострадамуса с пророчеством срастись,Иль мужем демон злой иль добрый дух владеет,Иль от природы он душой взмывать умеет,Засим среди небес сей смертный муж парит,Пророчества свои нам сверху говорит,Иль мрачный ум его, томясь глухой тоскою,От жидкостей густых стал сочинять такое:Но он таков, как есть: что ни тверди мы, все жНеясные слова, что в нас вселяют дрожь,Как встарь у эллинов оракул, многократно,Предсказывали нам весь ход судьбы превратной.И я б не верил им, коль Неба, что даетНам зло или добро, я в них не видел ход[14].
В ноябре 1560 года катрены «Пророчеств» оживленно обсуждались в придворных кругах. Один из них (Х-39) гласил:
Два острова — в длительной траурной скорби:Принц умер, еще не оставив детей.Как быть же? Закон правый путь не находит,Девчонка-вдова не в чести у властей.
Как раз в то время 15-летний король Франциск тяжело заболел лихорадкой. Детей у него не было, и перспектива его смерти должна была опечалить два «острова», под которыми в ту пору могли подразумеваться просто страны — Францию и Шотландию, принцем-консортом которой он считался. Его будущая вдова Мария Стюарт и правда оказалась не в чести как у себя на родине, откуда ее изгнали, так и в Англии, где ее ждали тюрьма и смерть. В оригинале говорится не просто о принце (то есть правителе), а о «сыне вдовы от несчастного брака», но Екатерина Медичи и впрямь была вдовой, а брак ее с Генрихом II вряд ли можно назвать счастливым. Венецианский посол в Париже Микеле Сориано в своем дневнике сообщал: «Обсуждают предсказание, сделанное астрологами, а именно что король не переживет 18-й год своей жизни. Так что каждый рассказывает сообразно своим тревогам, приводя расчеты, по которым ожидается некое несчастье в это время, которое Господь не пожелает предотвратить». Далее дипломат излагает слухи, по которым наследник Карл будет отдан под опеку короля Наваррского Антуана де Бурбона, который обратит всю Францию в протестантство.
В своих донесениях иностранные послы неоднократно цитировали альманахи Нострадамуса — так, например, поступил тосканский посол Лоренцо Торнабуони в письме от 3 декабря, сообщая: «Состояние здоровья короля все еще неопределенное. Вот что говорят люди, в частности Нострадамус, путем пророческого духа, который в своем предсказании на нынешний месяц говорит, что „юнец потеряет царство из-за внезапной болезни“». Франциск действительно умер 5 декабря, а на следующий день трагически погиб 12-летний маркиз де Боперо, сын одного из младших принцев королевского дома. Испанский посол Шантоне писал королю Филиппу II: «Было отмечено, что за месяц умерли первый и последний по порядку члены царственного дома… Эти трагедии вызвали при дворе ошеломление, в том числе из-за угроз Нострадамуса, которого стоило лучше высечь, чем позволять продавать свои предсказания, способствующие пустым и суеверным легковериям». Отметим, что Испания была единственной крупной страной Европы, где альманахи Нострадамуса не переводились и вызывали резкое осуждение, поскольку их автора подозревали в безбожии и колдовстве.
В мае 1561 года был коронован 10-летний Карл IX, которого вскоре обручили с шестилетней Елизаветой Австрийской, дочерью императора Максимилиана. Здоровье нового монарха весьма беспокоило придворных и дипломатов, что вызвало обостренный интерес к предсказаниям Нострадамуса на этот счет. Новый венецианский посол Джованни Микеле писал на родину: «Ныне этот государь рискует, как говорят, потерять глаз, что напоминает мне очень популярное во Франции пророчество знаменитого астролога по имени Нострадамус, которое угрожает всем принцам, утверждая, что королева всех их увидит на троне».
Таким образом, к этому времени уже упомянутое предсказание, сделанное в 1555 году, стало широко известным. Не исключено, конечно, что враги династии Валуа просто приписали его пророку, чтобы сделать более правдоподобным. Однако Нострадамус, забыв об осторожности, мог и в самом деле предсказать нечто похожее. Быть может, он оценил болезненность принцев как врач или понял, что в условиях политической нестабильности им нелегко будет усидеть на троне? Но при Генрихе II власть династии еще казалась прочной, а предсказать продолжительность жизни четырех разновозрастных детей по внешним признакам не смог бы даже самый опытный диагност. Однако пророчество, кем бы оно ни было сделано, оказалось достаточно точным: из четырех принцев, как уже говорилось, на троне не удалось посидеть только младшему — Франциску, герцогу Алансонскому, а затем Анжуйскому.
Сам Нострадамус никак не отзывался на слухи о приписанном ему пророчестве, у него хватало других дел. 31 января 1561 года был подписан королевский ордонанс, одна из статей которого запрещала всем печатникам под угрозой тюрьмы или крупного штрафа публиковать «богопротивные» астрологические альманахи без санкции церковных властей. Сами сочинители альманахов по этому ордонансу могли приговариваться к телесному наказанию. Одним из авторов закона был новый министр юстиции Мишель де Лопиталь, который недолюбливал Нострадамуса еще со времен своего посещения Салона в свите Маргариты Савойской. Впрочем, Лопиталь крайне отрицательно относился ко всем астрологам; например, предостерегая кардинала Лотарингского об опасностях, ожидающих его в Риме, он в первую очередь называл местных шарлатанов-астрологов. Неизвестно, отразился ли ордонанс на популярности Нострадамуса — скорее всего, нет, тем более, что он поддерживал хорошие отношения как с местными духовными, так и светскими властями и вполне мог получить у них все требуемые разрешения.
