Инна Соболева - Принцессы немецкие – судьбы русские
Это письмо написано в то время, когда Потемкин находился в Новороссии, занимаясь обустройством пустынных областей, возвращенных его стараниями России. С лихорадочной быстротой он закладывал города: Екатеринослав, Николаев, Херсон, руководил их застройкой. Готовил кадры для решающей войны с Турцией, которая должна была утвердить Россию на берегах Черного моря. Заботился об обеспечении безопасности русских границ со стороны Кавказа, вел переговоры о подданстве грузинского царя Ираклия. Продумывал план присоединения Крыма, по мнению Екатерины, «важнейшего предприятия в свете».
Екатерине удалось с помощью Потемкина (и, конечно же, Суворова) осуществить многие свои планы. Императрица подчеркивала: воссоединяя западную Русь и продвигая южные границы к Черному морю, она выполняет задачи, которые ставил перед собой Петр Великий. Он – не успел. А она обязана успеть. И успела (если не все задуманное, то многое): были взяты угрожавшие нашим границам, считавшиеся неприступными турецкие крепости Очаков, Бендеры, Измаил, Аккерман, Анапа. Россия закрепилась на черноморском побережье. Был построен мощный Черноморский флот и великолепные порты: Севастополь и Одесса. Практически бескровно был присоединен Крым. И Екатерине, и Потемкину казалось: навсегда. К сожалению, то, что с великим трудом создают гении, легко разрушают ничтожества. Стоит им только получить власть…
О делах государственных, осуществленных общими усилиями царицы и великолепного князя Тавриды (так назвал Потемкина Державин), можно рассказывать бесконечно, но тогда эта книга заняла бы несколько томов. Так что вернемся к его отношениям с Екатериной.
Именно Потемкину она была обязана своим последним и самым чистым, незамутненным никакими корыстными или честолюбивыми соображениями счастьем. Ходили слухи, будто светлейший сам подбирал ей фаворитов, таких, чтобы знали свое место и не вздумали покушаться на его власть. Он делает все, чтобы удалить Завадовского, появившегося рядом с Екатериной без его санкции. Он убирает и своего ставленника, Зорича, когда тот пытается вмешаться в государственные дела. Он причастен к оскорбительной для Екатерины истории измены очередного ее фаворита, Корсакова. Тот, по мнению Потемкина, слишком долго задержался в дворцовых апартаментах. К тому же, разоблачив интрижку Корсакова с графиней Брюс, урожденной Румянцевой, родной сестрой своего вечного врага, Григорий Александрович наносит удар и фельдмаршалу Румянцеву.
В общем, заботясь о том, чтобы спальня императрицы не пустовала, светлейший блюдет собственные интересы. Насколько он прав, поступая именно так, подтверждает история с Платоном Зубовым, последним фаворитом Екатерины, попавшим в «случай» в обход Потемкина. Именно Зубов, корыстный, ничтожный, но безмерно честолюбивый и самовлюбленный интриган, положит конец власти светлейшего над стареющей императрицей. Но до этого пока далеко. Пока Григорий Александрович советует Екатерине обратить внимание на молоденького флигель-адъютанта Сашу Ланского.
Ему 21 год (ей – 51). Он на редкость хорош собой (красота – непременное качество кандидата в фавориты: Екатерина эстетка) и самозабвенно влюблен в государыню. Впрочем, это неправильная формулировка. Он влюблен не в императрицу, а в женщину. Да, стареющую. Да, располневшую. Да, усталую. Но для него – единственную, самую прекрасную на земле. У Екатерины уже есть опыт, ее не обманешь. Она видит, что чувство этого мальчика – искреннее. И на любовь отвечает любовью. Мне кажется, это ее последняя любовь, хотя будут еще фавориты, в том числе и Платон Зубов, которому она позволит взять над собой власть, несоразмерную его достоинствам. Но это, к сожалению, будет уже проявлением угасания интеллекта и воли. Она будет цепляться за молодость, вернее, за молодых. Но это не поможет ей победить старость, скорее – наоборот.
Ланской был воспитан и образован ничуть не лучше, чем большинство молодых офицеров того времени. Екатерину это не пугало: она привыкла к обществу Салтыковых и Орловых. Я вот он сам, в отличие от других, чувствовал, насколько он ниже женщины, которая позволила ему себя обожать. Он, человек тонкий, понимает: скоро он может ей наскучить. И начинает учиться. Ее это радует чрезвычайно. Она уверена: он многого добьется. Она ведь помнит себя в его годы: была образована ничуть не лучше. Сама себя образовала. Ему будет легче: она ему поможет. Кстати, сохранилось множество свидетельств ее образованности, ее обширных знаний. Тем не менее, когда Берлинская академия предложила ей в 1768 году звание почетного члена, она не сочла возможным его принять: «Все мое знание ограничивается убеждением, что все люди – братья!»
Она делится с Гриммом своими радостями и надеждами: «Я не ожидала, чтобы мое письмо к натуралисту назвали шедевром (имеется в виду ее письмо к выдающемуся ученому, Жоржу Луи Леклерку Бюффону. – И. С.). Правда, генерал Ланской находил, что оно прекрасно написано. Но молодой человек с таким пылким умом может легко увлекаться даже при всем своем такте. Чтобы иметь понятие об этом молодом человеке, вам нужно знать, как отозвался о нем в разговоре со своим другом князь Орлов (Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский. – И. С.). „О! – сказал он, – вы увидите, какого она человека из него сделает! Он глотает все“. Он начал с того, что одну зиму глотал поэтов, в другую – проглотил нескольких историков. Романы нам наскучили, и мы пристрастились к Альгаротти и подобным авторам. Мы немногому учились, но много знаем и бываем всегда в обществе лучших и образованных людей. Кроме этого, мы занимаемся постройками, разводим сады, поощряем благотворительность, мы веселы, честны и очень милы».
Упоминая об обществе, в котором бывал Ланской, она не сообщает, что он прекрасно себя чувствует в компании ее внуков. А она с наслаждением наблюдает, как резвятся ее самые любимые на свете мальчики. Ланскому – 25 лет, Александру (будущему императору Александру I) – б, Константину – 4. Она вовлекает фаворита в воспитание внуков, обсуждает с ним «Бабушкину азбуку», которую пишет для малышей; объясняет, ради чего занимается этим: «У меня только две цели, одна – раскрыть ум для внешних впечатлений, другая – возвысить душу, образуя сердце». Эта ее «Азбука», лишь слегка переделанная, станет первым учебником для начальных классов учебных заведений России на многие годы. Ланской с неподдельным интересом помогает ей сочинять эту детскую книжку, вообще занимается всем, что она предлагает, чем увлечена. Он остро ощущает свою избранность: возможность находиться подле нее неотступно, смотреть, слушать, запоминать – восхищаться. Карьера его не интересует совершенно. Этот ласковый, любознательный, так много обещавший юноша подарил Екатерине четыре года безмятежного счастья. Она верила: так будет всегда…
Но 20 июня 1784 года Саша простудился. Судя по всему, это была скарлатина, осложнившаяся еще и ангиной. Екатерина не отходила от его постели, но не допускала мысли (он так молод!), что болезнь кончится трагически. Вызванный в Царское Село доктор Вейкард на вопрос государыни: «Что у него такое?» – не пощадил ее, ответив: «Злокачественная лихорадка, Ваше Величество. Он от нее умрет». Опытный врач предостерегал: болезнь заразна, просил (даже посмел требовать), чтобы Екатерина покинула комнату больного, тем более что у нее начались боли в горле. Она, ни секунды не колеблясь, пренебрегла советом врача, осталась рядом со своим Сашенькой.
25 июня он скончался от удушья у нее на руках. Она рыдала, никого не хотела видеть, даже внуков. Через 8 дней она написала Гримму (кругом так много людей, а поделиться она может только с ним): «Я погружена в глубокую скорбь, моего счастья не стало. Я думала, что сама не переживу невозвратимой потери моего лучшего друга. Я надеялась, что он будет опорой моей старости: он усердно трудился над своим образованием, делал успехи, усвоил мои вкусы. Это был юноша, которого я воспитывала, признательный, с мягкой душой, честный, разделяющий мои огорчения, когда они случались, и радовавшийся моими радостями. Словом, я имею несчастье писать вам, рыдая… Не знаю, что будет со мной; знаю только, что никогда в жизни я не была так несчастна…».
В Царском Селе она поставит ему памятник, на нем прикажет написать: «За заслуги перед отечеством». Кое у кого эта надпись вызывает язвительную усмешку: он не занимался государственными делами, не воевал, был всего лишь любовником императрицы – хороши заслуги! Но она-то знала: четыре года он делал ее счастливой и спокойной; благодаря его любви она пережила подъем душевных сил, который помогал ей работать особенно плодотворно, работать на благо отечества. Так что надпись на памятнике Саша Ланской заслужил.
Если бы не эта нелепая смерть от детской болезни, скорее всего не было бы ни Ермолова, ни Мамонова, ни Зубова. Ланской действительно стал бы опорой ее старости. Любители подсчитывать число любовников или любовниц великих не отказывают себе в удовольствии подсчитать и суммы, которые были истрачены на подарки фавориткам и фаворитам. Екатерина, как известно, была щедра без меры. Но сумма, истраченная на Александра Ланского (7 260 000 рублей), превосходит большинство других, исключая 17 000 000, истраченных на пятерых братьев Орловых (но это – за 11 лет, причем это скорее плата за возведение на престол, чем подарки). Значительно больше Ланского получил и Потемкин (50 000 000), но он, как известно, больше брал сам, не дожидаясь подарков императрицы. Но Потемкин – это Потемкин, да и Орловы (исключая фаворита) государственной деятельностью занимались достаточно плодотворно. А Ланской? Он всего лишь «ублажал» императрицу! Именно поэтому деньги, истраченные на него, вызывают особенно резкие упреки. Более того, мне пришлось недавно прочитать, что этот юноша самозабвенно любил не Екатерину, а деньги. Так вот, на подарки любимому она действительно истратила огромную сумму. Правда, поначалу он отказывался и от денег, и от подарков, но она умела настоять на своем. А когда вскрыли завещание Ланского, выяснилось, что все, что ему принадлежало, все ее подарки он завещал (вернул) ей. Можно представить, как она была потрясена. Она ведь давно успела убедиться, что, какую бы «неземную» любовь ни питали к ней фавориты, все они никогда не забывали о собственном кармане. Наконец судьба послала ей бескорыстного человека. И – так жестоко отняла…
