Джон Келлер - Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР
Виганд снова внимательно перечитал донесение своих филеров. Хотя Мусбаха, ливийского курьера, видели неподалеку от дискотек «Стардаст», «Ла Белль» и «Нэшвил» каждый день с 1-го по 4-е апреля в дневные часы, у Виганда все еще не было конкретных свидетельств того, что акция состоится совсем скоро. 4 апреля в 11.45 вечера границу пересек возвратившийся электричкой из Западного Берлина Эль Албани.
Взрыв в дискотеке «Ла Белль»
5 апреля с 12.30 до 2 часов утра Храиди находился в своей квартире на Ганс Лох-штрассе, располагавшейся примерно в трех километрах от штаб-квартиры Штази. Он слушал выпуски радионовостей из Западного Берлина и ответил на несколько телефонных звонков от неустановленных арабов из Западного Берлина. В 1.15 утра некто сообщил ему: «Это пока не удалось». После этого киллер-ливиец вышел из дома и поехал на Карл-Маркс-аллее в отель «Беролина» в Восточном Берлине, где к нему присоединился Мусбах.
В гостиничном номере на третьем этаже, напичканном прослушивающей аппаратурой специалистами Штази, они слушали специальную сводку новостей, транслируемую РИАС — радиостанцией американского сектора Берлина, в которой прозвучало сообщение о взрыве в дискотеке «Ла Белль».
Услышав это известие, Виганд пришел в ярость. «Эти свиньи перехитрили нас! Они забрали оружие и взрывчатку через переднюю дверь и вывели террористов наружу через заднюю». Полковник сильно разозлился на свою собственную беспечность.
«Мы слишком зациклились на том, что совершили добрый поступок, и начисто забыли об арабском коварстве», — сказал он Штухли.
Из «Беролины» Храиди позвонил Кешлафу, после связался с Эламином Эламином, получившим дипломатическую аккредитацию всего лишь месяц назад и засланным, по мнению сотрудников Штази, в Восточный Берлин специально для организации взрыва. Оба террориста уже знали о взрыве и поздравили друг друга с успехом акции.
Вернувшись в номер к Храиди, Эль Албани и Храиди составили текст записки, в которой брали на себя ответственность за взрыв: «Мы, арабские силы, действующие на территории Германии и Европы, берем на себя ответственность за взрыв в американской дискотеке в ответ на американскую афессию в заливе Сидра».
После этого ливийцы отправились в «Паласт-Отель», чтобы сделать звонок в какую-нибудь западногерманскую газету, но дозвониться им не удалось, и, таким образом, записка не была обнародована.
Все телефонные звонки из Восточной Германии находились под контролем сотрудников Штази. Некий сотрудник этой службы, зная, что прослушивание ведется и с западной стороны, желая оградить правительство ГДР от скандала, действовал, скорее всего, по собственной инициативе, отказавшись соединить террористов с Западным Берлином.
Незамедлительная реакция США
Устная реакция правительства США на кровавую Гюйню в Западном Берлине последовала незамедлительно: президент Рональд Рейган назвал Каддафи «обезумевшим варваром». Государственный департамент обвинил правительство ГДР в том, что оно могло предотвратить трагедию. Посол США в Западной Германии Ричард Бёрт заявил, что радиоперехваты разведки докапывают, что террористы прибыли из Восточного Берлина.
Для правительства ГДР это происшествие стало делом первостепенной важности. 9 апреля Виганд получил от Кратча неподписанный документ с грифом «совершенно секретно». Полковник предположил, что он, скорее всего, исходил от Хонеккера, главы государства и СЕПГ. В нем говорилось следующее:
«На основании необычайно острой политической реакции США по отношению к ГДР и СССР незадолго до и вскоре после инцидента в Западном Берлине и высказываний посла Соединенных Штатов в Бонне Ричарда Бёрта можно сделать заключение о том, что случившееся будет использовано для многочисленных лживых измышлений о терроризме. Следует полагать, что американцами будут найдены и «свидетельства».
Попытки США расширить круг своих западноевропейских союзников в объединенном фронте против Ливии провалились, и похоже, что Соединенные Штаты намереваются использовать «западноберлинский инцидент» для возобновления антиливийской кампании. Деятельность империалистических средств массовой информации (использование видеоматериалов телекорпораций APD/ZDF) и интервью британского информационного агентства «Ройтерс» указывают на то, что готовится широкомасштабная кампания по дискредитации ГДР и ее союзников».
В заключительной части документа говорилось о том, что «следует ожидать дальнейшей эскалации» и что позиция ГДР «должна продемонстрировать — особенно Соединенным Штатам, — что отношения ГДР со странами третьего мира являются ее суверенным делом».
Хонеккер был прав, утверждая, что европейские государства отказались присоединиться к экономическому эмбарго или каким-либо подобным действиям против Ливии, как к тому побуждали их всевозможные американские организации, в том числе и та, которую возглавлял заместитель госсекретаря США Джон Уайтхед. Подобная позиция Европы определялась уже сложившимися экономическими связями с Ливией. Например, Италия была крупнейшим партнером Ливии, и ежегодный оборот ее торговли с этим государством составлял 4,353 миллиарда долларов. Далее шла ФРГ, с оборотом в 2,881 миллиарда долларов. Европейский общий рынок импортировал из Ливии ежегодно нефти и газа на 6,4 миллиарда долларов и ввозил в год товаров на 3,8 миллиарда долларов. В те годы в Ливии проживало 40 тысяч европейцев.
Виганд понимал, что руководство ГДР опасалось жесткой реакции США на заигрывания с ливийскими террористами. Далее он узнал из документа, что ему предписывается «предпринимать необходимые меры против работников ливийского посольства только после того, как подобная мера больше не будет производить впечатление, будто это — вынужденная реакция на требования Соединенных Штатов».
Виганд с удовлетворением отметил, что Мильке наконец согласился «с неотложной необходимостью прекращения неправильного использования дипломатической неприкосновенности служащими посольств арабских государств». Однако в нижеследующем параграфе документа вновь ярко высвечивалась паранойя коммунистического руководства ГДР:
«Принимая во внимание тот факт, что эффективные межгосударственные отношения, установленные шшь в начале 1986 года, но уже продемонстрировавшие значительные экономические выгоды для ГДР, необходимые политические шаги в отношении ЛНБ следует осуществить в форме откровенных и дружественных переговоров. Все необходимые политические шаги по отношению к ливийцам необходимо объяснять как меры ГДР, направленные на гарантирование безопасности ЛНБ и противодействия антиливийской деятельности, осуществляемой империалистами».
Содержавшиеся в документе указания Виганд истолковал примерно так: «Отправляйся и вымой медведя, но чтобы при этом не намок его мех».
Генерал Кратч по телефону осведомился у Виганда, понял ли тот сложившуюся ситуацию, и прежде чем положить трубку, напомнил, что он должен неукоснительно следовать указаниям начальства: «Ради бога, не делайте ничего такого, что ливийцы могли бы истолковать как наше следование курсу американской политики. Помните, что главный наш враг — американский империализм. Это он наступает на Ливию, а не ливийцы наступают на США». Подобное Виганд слушал из уст своего главного шефа Мильке уже не первый раз.
Правительство ГДР понимало, что его репутации сильно вредит его причастность к политике экстремизма и терроризму..
Однако, с другой стороны, для восточногерманского руководства был немыслим и отказ от политики солидарности в «борьбе против империализма и поддержке национально-освободительных движений».
В своем заявлении от 10 апреля Хонеккер осудил терроризм и в явной попытке перевести с больной головы на здоровую посоветовал, что Западному Берлину т его полиции и таможне — самим следует навести порядок на границе. Ему-то, конечно, было известно, что Запад никогда не признавал Берлинскую стену законной государственной границей и, придерживаясь права на свободный въезд и выезд, никогда не станет проверять тех, кто въезжает в Западный Берлин с Востока.
Расследование Виганда продолжается
Расследование полковника Виганда начало принимать все более серьезные обороты. Не связанный более необходимостью скрывать свою деятельность от начальства, полковник взялся за поиск тех маршрутов, по которым ливийские террористы переправляли оружие и взрывчатку в Восточную Германию. Какое-то время он терялся в догадках, поскольку на всех пропускных пунктах весь дипломатический багаж просвечивался специальной аппаратурой. Значит, оставались лишь варианты контрабандного ввоза. Подчиненные Виганда разузнали кое-что в аэропорту «Шёнефельд», обслуживающем столицу ГДР. Информация, в которой полковник так нуждался, поступила 11 марта. Один из информаторов сообщил, что некая Ирена Шиффель, служащая государственной авиалинии «Интерфлюг», была замечена в контактах с ливийцами. Ее работа заключалась в сборе обычных дорожных документов у пассажиров ливийских авиарейсов. Иногда она забирала у них и какой-нибудь чемоданчик. Она оставляла его в служебном помещении, а по истечении смены забирала его с собой и покидала аэропорт без всякого досмотра.
