Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру - Гарвер Лори

В 1984 году президент Рейган инициировал программу “Свобода космической станции”, которая должна была стать главной целью НАСА для “Спейс Шаттл”. Она была названа “Следующим логическим шагом”. Не имея пункта назначения, “Шаттл” ограничивал полеты человека в космос недельными миссиями, поэтому создание станции было крайне важно для изучения возможностей жизни и работы в космосе в течение более длительного времени. Не случайно наличие космической станции позволило обосновать продолжение эксплуатации “Шаттла”. После катастрофы “Челленджера” не было особых споров о том, стоит ли продолжать полеты на “Шаттле”, но если бы не программа создания космической станции, то все могло бы быть иначе.

Цели создания космической станции, изложенные во вступительной речи президента Рейгана, были направлены на развитие науки и торговли. Рейган предсказал, что “космическая станция позволит совершить квантовый скачок в наших исследованиях в области науки, связи, а также в производстве металлов и жизненно важных лекарств, которые могут быть изготовлены только в космосе”. Он сказал: “Как океаны открыли новый мир для клиперов и янки-торговцев, так и космос сегодня обладает огромным потенциалом для торговли”. К тому времени, когда я вернулся на работу в NASA спустя 25 лет и более 100 млрд. долл. США, достижение этих целей оставалось труднодостижимым.

Авария шаттла в 1986 году стала определяющей и в моей карьере. Как и у других, эта трагедия заставила меня задуматься о том, что делает НАСА и с какой целью. В те времена NSS была одной из немногих негосударственных космических организаций, и к нам обратились за экспертной помощью и по запросам СМИ. Меня сразу же бросили в глубокий бассейн, и вечером после аварии я выступил в качестве гостя на местной радиостанции NPR в Вашингтоне. Когда я не утонул, ко мне посыпались просьбы выступить в качестве аналитика и пресс-секретаря.

Мне понравилось рассказывать о многих инновационных отраслях и уникальной научной информации, полученной в результате нашей космической деятельности. Было выражено общее одобрение того, как инвестиции НАСА в ранние годы способствовали развитию мгновенной глобальной связи, миниатюризации электроники, авиационных достижений и знаний о нашей собственной планете, которые невозможно было получить с земли. Вопросы о том, чем занималось NASA со времен программы Apollo, выявили несоответствие между общественностью и целью государственных расходов на полеты человека в космос. Общественность была озабочена тем, чего мы достигли после того, как победили Советский Союз в полетах на Луну, и какой ценой.

Я делал все возможное, чтобы защитить программу, приводя обычные доводы о международном престиже и вдохновении, но после аварии эти доводы иссякли. Из своего раннего опыта я понял, что защита государственного финансирования полетов человека в космос в интервью СМИ часто требует ловкого обхода мин. Я был полон решимости давать честные и содержательные ответы на те вопросы, о которых меня спрашивали, и стал глубже вникать в суть проблемы.

Оправдание NASA в отношении вспомогательных продуктов, называемых “побочными”, часто выглядело нелепым. Если бы правительство хотело запустить такие инновации, как пенопласт с памятью или аккумуляторные электроинструменты, то для этого можно было бы найти более эффективные способы, чем тратить миллиарды долларов на отправку астронавтов в космос. Экономический аргумент также был несколько обманчивым, поскольку прямое финансирование государственных рабочих мест скорее замедляет, чем стимулирует экономику, если оно не стимулирует новые рынки.

На мой взгляд, основное долгосрочное обоснование просто. Единственный шанс человечества на выживание как вида - это выход за пределы Земли. Это задача многих поколений, и она не является исключительной ответственностью НАСА. Но космические пираты уже придумали способы использования ресурсов космоса, которые могут помочь людям как на Земле, так и за ее пределами.

Я был очарован книгой Фрэнка Уайта “Эффект обзора”, в которой рассказывалось о том, как вид из космоса изменил представление астронавтов об окружающей среде Земли и о способности человечества жить и работать вместе на нашей родной планете. Каждый космонавт, с которым я встречался, рассказывал, что вид тонкой линии атмосферы и массивов суши без границ изменил их мировоззрение. Это, безусловно, особенное зрелище, но я понимал, что оно не будет иметь большого значения до тех пор, пока его не испытают на себе многие другие люди, причем из самых разных слоев общества.

Для меня ценность полетов человека в космос заключается в их способности трансформировать человечество и общество. Одним из моих любимых примеров такой способности является фотография “Восход Земли”, сделанная астронавтами “Аполлона-8” из-за Луны. Этот снимок является одним из самых известных в истории, и именно с него началось экологическое движение. Роботизированные космические аппараты и раньше делали снимки Земли из космоса, но для того, чтобы увидеть красоту этого уникального ракурса, нужен был человек. Осознание того, что человек впервые увидел этот вид своими глазами, придало фотографии большее значение для всех нас.

Я приобрел репутацию вдумчивого и четкого специалиста по космической программе и начал понимать, что могу сыграть важную роль в этой области. Моей миссией стало обеспечение того, чтобы будущая космическая деятельность полностью реализовала свой потенциал и оказала положительное влияние на общество. Я планировал поступить в аспирантуру, чтобы получить степень MBA или юриста, но вместо этого решил получить высшее образование, более соответствующее моей новой цели и страсти.

Университет Джорджа Вашингтона предложил магистерскую программу по международной научно-технической политике с акцентом на космическую политику, и я учился на вечернем отделении, продолжая работать полный рабочий день. В учебном плане основное внимание уделялось истории, и мне нравилось изучать, как уроки прошлого могут быть скорректированы для выработки более эффективной политики и использования преимуществ космоса. Иногда меня беспокоило, что то, что привлекало меня в космической программе, отличалось от того, что привлекало почти всех остальных в аэрокосмическом мире. Вместо того, чтобы позволить себе чувствовать себя квадратным колышком в круглом отверстии, я старался думать о том, как я могу соединить шестеренки. Я хотел заполнить недостающую часть головоломки, чтобы помочь гениальным инженерам и ученым разгадать тайны Вселенной и продвинуть цивилизацию вперед.

Авария “Челленджера” стала переломным моментом, потрясшим всех участников космической программы до глубины души. Злополучные решения NASA выявили как неэффективное управление, так и технические ошибки, которые были проигнорированы знаменитым руководством по безопасности и инженерным разработкам. В то время было менее очевидно, что тот холодный день положил начало политике, которая в конечном итоге позволит частному сектору выйти на арену в более значительной степени. Судьба или неудача помешали мне взять расчеты и заняться инженерным делом, но, как оказалось, изучение политики и экономики дало мне уникальную перспективу, которая легла в основу моей карьеры на последующие 35 лет.

Глава 2. Звёздная болезнь

Через год после слияния в 1987 году я был переведен на должность исполнительного директора Национального космического общества. Помимо выплаты зарплаты, моей главной задачей на первых порах было найти способ соединить прежние культуры организации - NSIers и L5ers. Казалось, что различия между ними перевешивают их сходство; их управление, история и космическая идеология были полярно противоположны.

Я обнаружил, что, хотя у нас были две разные корневые системы, они питались от одних и тех же источников - ранних успехов NASA и видения научной фантастики”. В 1970-х годах фон Браун набрал совет из известных представителей этих областей, включая астронавтов Алана Шепарда, Харрисона Шмитта и Джона Гленна, а также авторов научной фантастики Рэя Брэдбери, Айзека Азимова, Джина Родденберри и Артура Кларка. Я сделал все возможное, чтобы привлечь их всех в качестве источников информации. Хью Даунс, известный тележурналист, уже согласился возглавить Совет управляющих, поэтому я сосредоточился на подборе президента и председателя, которые также могли бы обратиться к более широкой аудитории.