Вадим Эрлихман - Жанна д’Арк. Святая или грешница?

ПРЕДИСЛОВИЕ

Скрип ворот замка был пронзительным, как вопли казнимых в аду грешников. Женщина, ехавшая верхом в компании слуги, поморщилась этот звук как нельзя лучше отвечал ее настроению после путешествия через сумрачные бретонские леса. Да и замок, куда вела ее дорога, выглядел неприветливо; над его почерневшими от времени башнями витало что-то жуткое, невыразимое словами. Но поддаваться страху было уже поздно: ворота захлопнулись, и неулыбчивые стражники повели гостью прямиком в покои сеньора. Там было темно и душно, от неприятного запаха, чуть приглушенного благовониями, ее едва не начало мутить.

— Добрый день, мадам! — послышался голос из самого темного угла, откуда навстречу ей вышел высокий мужчина с иссиня-черной бородой и глубоко запавшими глазами на бледном лице. — Я ждал вас так долго! Когда вас отняли у меня, мне казалось, что я умер. Но теперь… теперь я снова жив. Расскажите же скорее — как вам удалось спастись?

Ожидая этого, она завела привычную, давно заученную историю:

— Вы, конечно, уже знаете, что я не простолюдинка, а знатная особа, родственница очень высоких лиц. Король никак не мог допустить моей гибели, он сговорился с англичанами, и они отправили на костер другую, какую-то мужичку, одурманенную зельем. Меня же тайно спрятали в безопасном месте, долго держали там под охраной, а потом выпустили, когда Его величество позволил английскому гарнизону невредимым выйти из Парижа. С тех пор я навещаю своих старых друзей… и вот теперь добралась до вас, мой добрый барон.

Глаза его горели, но от их взгляда ей вдруг стало зябко.

— А что же заставило вас, давшую пожизненный обет, выйти замуж?

— Поймите, я была одна, без всяких средств, без поддержки… Да и природа взяла свое, вы же меня понимаете, — она попыталась улыбнуться, чувствуя себя все более неуютно.

— Природа, говорите? — внезапно он очутился совсем рядом с ней и с силой потянул вниз ворот ее платья, обнажив ключицу.

— Вы — не она, — тихо приговорил он. — У нее здесь было родимое пятно, я видел это, когда ее ранили под Парижем. Странно, что вас до сих пор никто не распознал. Хотя они же вас не раздевали… Или раздевали? Все, кто хотел, так ведь, гнусная обманщица?

— Послушайте, барон, ну зачем поднимать шум? Мы можем договориться, ведь Его величество и все вельможи считают меня настоящей Девой. Моих друзей ждет королевская милость, а для вас она не лишняя — я слышала, у вас проблемы с законом. Мы могли бы отправиться ко двору вместе. Могли бы даже пожениться — вы ведь бросили супругу, да и мне, признаться, надоел старик-муж. Признайтесь, вы же всегда хотели жениться на Деве Франции?

— Молчи, распутница! — прорычал он, выхватив из ножен кинжал. — Дева была чистым созданием, она не знала греха и отвращала от него всех, кто служил ей, — даже закоренелых убийц и грабителей. Она никогда не заботилась о средствах, а говорила: «Господь даст мне все, что нужно». Никогда бы она не вышла замуж, чтобы тешить плоть и вытягивать у мужа деньги и земли. И никогда — слышишь? — не презирала простолюдинов, потому что сама была мужичкой! И эта мужичка для меня дороже чести, короля, спасения души… Когда ее не стало, я не умер, нет, — Бог умер для меня. Теперь я делаю ужасные вещи, и ты бы не явилась сюда, если бы знала о них. Скоро это все кончится, но прежде я успею убить тебя, лживая тварь!

— Пощадите! — взвизгнула она. — Я не хотела ничего плохого, только добыть немного денег и еще напомнить людям о Деве, которую они стали забывать. Я искренне восхищаюсь ею… я тоже воевала с англичанами, правда! Никогда не прощу им того, что они сделали с ней!

Это был правильный ход — кинжал опустился.

— Говори, кто ты на самом деле!

— Меня зовут Клод, мой отец был бедным рыцарем. Я сбежала из дома в мужском платье и вступила в отряд арманьяков. Потом один человек сказал, что я похожа на Деву, за ним другой. Вот я и решила…

— Ну хватит, — ярость барона улеглась, теперь он говорил устало. — Я оставлю тебе жизнь, но запомни: если ты еще хоть раз назовешь себя ее именем, я найду тебя где угодно. И тогда тебя не спасет уже никто.

…На обратном пути она без устали гнала коня, пока не очутилась за крепкими стенами Пуатье. Ей еще не раз пришлось называть себя Девон Жанной, но лгать так же убедительно, как раньше, уже не получалось. А когда следующей весной по дороге в Париж ее задержала стража, она призналась в самозванстве. Наказав плетьми, ее отослали в Лотарингию к мужу — старому сеньору Роберу дез Армуазу, который до конца жизни упрятал ее под замок, чтобы забыть о своем позоре. Там она узнала, что ее недавний собеседник, барон Жиль де Ре, арестован по обвинению в колдовстве и убийстве множества невинных детей. Под пыткой он сознался в своих преступлениях; ходили слухи, что барон повредился рассудком после смерти обожаемой им Девы. По приговору суда его задушили, а тело сожгли. Думая об этом, Жанна Клод содрогалась — ведь и она могла бы стать жертвой этого чудовища! Лучше жить в тесной комнате, на хлебе и воде — но жить…

Жиль де Рэ пред судом. Средневековая миниатюра

Дама дез Армуаз прожила недолго, но ее судьба не стала уроком — очень скоро появилась новая самозванка, потом еще и еще. А ведь многие в ту пору считали Орлеанскую Деву ведьмой, еретичкой и распутницей посеянные англичанами и их французскими прислужниками зерна клеветы дали свои всходы. Но в 1456 году Жанна была официально реабилитирована, и тут уже всякий, кто видел ее, а потом и их потомки стали с гордостью делиться своими воспоминаниями. Именно тогда впервые стала широко известна ее фамилия — Дарк, с годами превратившаяся в дворянскую д’Арк. Все свидетельства о ее жизни бережно собирались, и каждое окружалось благочестивыми легендами. Уже ни у кого не вызывало сомнения, что она выполняла Божью волю, и Столетняя война, в которой французам до того не слишком везло, была выиграна именно благодаря ей. Простая крестьянская девушка, прожившая на свете всего 19 лет, затмила королей, графов, мудрых государственных мужей. Она и сегодня остается известнейшей француженкой в мире, даже больше — воплощением самой Франции.

Но в этом всенародном поклонении оставался ряд неудобных моментов. Довольно скоро стало ясно, что король Карл VII, которого Жанна возвела на трон и сделала победителем в войне, тяготился ее поддержкой и, по всей видимости, вполне сознательно обрек ее на плен и мучительную казнь. Не все было в порядке и с католической церковью, объявившей девушку святой: ведь прежде она устами многих своих служителей осудила Жанну на казнь на злополучном судилище в Руане. Изо всех сил скрывая это, клирики сочиняли сусальные легенды о Деве, живописующие ее преданность церкви и монархии. Свои легенды появились и у французских аристократов — не желая воздавать почести простой крестьянке, они всячески старались приписать ей благородное и даже королевское происхождение. В XX веке к ним присоединились всевозможные искатели тайн, которые искали — и неизменно находили — противоречия в официальной биографии Жанны д’Арк, делая из них далекоидущие выводы.

Противоречий действительно немало, и о них еще будет сказано в этой книге. Но оговоримся: найти новые факты, говорящие в пользу любой из версий, сегодня вряд ли возможно. Остается анализировать те свидетельства, что нам доступны, благо их немало: о Жанне написано больше, чем о ком-либо из людей той эпохи, за исключением немногих выдающихся монархов и римских паи. Сохранились подробные протоколы двух процессов: обвинительного 1431 года и оправдательного 1456-го, в которых приводятся слова не только многих людей, хорошо знавших Деву, но и ее самой. Помимо этого о ней говорится в десятках французских, английских, немецких хроник, в письмах, дневниках, дипломатических документах. А уж счет посвященных ей научных трудов давно идет на тысячи.

Многие из пишущих о Жанне исследуют второстепенные загадки ее биографии, забыв про главную. Как в средневековой Европе, которую принято считать сугубо «мужским» обществом, женщина (притом совсем юная) сумела занять важное, фактически главное место в государстве? К тому же в военной, полководческой сфере, где присутствие женщин выглядело не только абсурдным, но и греховным, граничившим с ересью — что в итоге роковым образом отразилось на судьбе Орлеанской Девы. Кого она брала за образец, создавая стихийно или сознательно свой вошедший в историю образ? Как ей удалось совместить две несовместимые, казалось бы, модели поведения — грозную воительницу и смиренную «Христову невесту»?

Отвечая на первый вопрос, следует вспомнить, что и западное, и восточное Средневековье знает многих женщин у власти, но большинство их правили временно, до совершеннолетия детей, или вынужденно — из-за отсутствия других наследников. При этом о тех из них, что добивались успеха, говорили, что они «преодолели свою женскую природу». Подчеркивая это, они нередко надевали мужской костюм или военную форму, как византийская императрица Ирина. Елизавета I Английская и гораздо позже — русская царица Екатерина II. Женщинам, не преуспевшим в сложном искусстве управления страной, ставили в вину именно их женскую сущность, приписывая ей слабость, сластолюбие, коварство и прочие пороки. Противопоставление «хорошей» и «плохой» женщины было заключено в «предсказании Мерлина», которое во многом помогло успеху Жанны д'Арк. Это пророчество, появившееся на пике поражений Столетней войны, гласило, что Францию погубит распутная женщина, а спасет чистая девушка. Первой все считали королеву Изабеллу Баварскую, чья неразборчивость в связях едва не отдала страну под власть англичан. Оставалось найти вторую — и ее явление не заставило себя ждать.