Иван Блох - История проституции
Отсюда видно, что мужественные кинеды во всяком случае были гораздо менее известны, чем обращавшие на себя, конечно, внимание женственные pathici, существование которых можно доказать еще в 7-м веке до Р. X. (см. выше, стр. 320, закон Залевка). Уже Аристофан описывает эти типы (например, Thesmaphoriaz. 134, 191). Аристотель упоминает, как о признаках кинеда:
«Тусклый взгляд, согнутые внутрь колени, наклоненная вправо голова, вялые, бессильные движение рук, точно двойственная походка, причем он опускает бедро и снова подымает его, частое вращение глаз».
Физиогномик Нолемон (Pliysiogn. П, 9, 1 гл. стр. 290) следующим образом описывает общее впечатление, которое они производили:
«Андрогин имеет томный и похотливый взгляд, вращает глазами и блуждает ими, лоб и щеки у него подергиваются, брови стягиваются вместе в одной точке, шея изогнута, бедро в постоянном движении. Все в нем подергивается, колени и кисти как будто трещат; как бык озирается он вокруг себя и перед собой. Он говорит тонким, но хриплым и трескучим, дрожащим голосом».
Дополнением к этим общим описаниям может служить пластическая характеристика Марциала (XII, 38):
Этого, что день и ночь у женских находится креселИ чрезмерно уже в городе целом знаком,Блещущий волосом, темный от мазей, в пурпуре светлом,Нежен лицом, полногруд, с голенью счищенной вгладь,Что к супруге твоей назойливым льнет провожатым,Ты не бойся, Кандид: он ни одной не имел.
(Пер. Фета).
В частности о приведенных признаках кинед нужно еще заметить следующее:
a. Прическа. – Волосы они носили либо длинными локонами, откуда прозвище «capillati» (Марц. Ш, 58, 31) или «comati» (Ювен. II, 15; XI, 149; Марц. XII, 97) или же причесывали их в искусную прическу (Петроний, 126; Марц. Ш, 63). Из Carmen Priapeum 45 мы узнаем, что при помощи раскаленного железа (fervens ferrum) кинеды точно также завивали (torquere) свои волосы, как проститутки.
b. Удаление волос. – Мы уже упоминали, что большинство проституированных мужчин старалось при помощи искусственного удаление волос (depilatio) походить на юношей или мальчиков, что соответствовало очевидно вкусу большинства любителей мальчиков. Возможно, однако, что это было также подражанием такому же неприличному обычаю, распространенному среди проституток. За этот обычай кинед называли также «depilati» (Seneca de constantia sapientis I, 7), «leves» (Persius I, 82), «glabri» (Марц. XII, 38, 4), «resinati» (Ювен. VLU, 114) или («опаленные», от опаливание волос каленым железом). Последнее название носила также комедия Кратеса, из которой Аристофан заимствовал идеи и сцены для первого издание своей пьесы Thesmophoriazusae (Clemens Alexandria Strom. VI, стр. 571) и сохранил их при вторичной обработке в том месте (Thesmophor. 215–245), где Еврипид выдергивает и опаливает Мнесилоху все волосы на теле. Аристофан и в других местах осмеивает общераспространенный уже в 5-м веке обычай удаления волос у эффеминированных мужчин, как это делает, например, Клеистенес (Acharm. 118–119, Frosche 422 и след.). Что афиняне пользовались в этом отношении особенно дурной славой, показывает заметка у Поллукса (Onomast. 2, 184), где говорится, что афинян всех осмеяли.
Колоссальное распространение депиляции во времена империи видно из частых намеков сатириков и других авторов, например, Катулл 33, Ювенал IX, 12; XVI, 194; Сенека Epist. 115; Марциал II, 29 и 62; 111, 63; Ш, 74; V, 41 и 61; VI, 56; IX, 27 и 47; Лукист, Demonat 50; Светон. Galba 2, 2; Авзон. Эпигр. 123 и мн. др. Некоторые императоры даже сами подавали в этом отношении пример, например, Ото (Свет. Oth. 12) и Гелиогабал (Ламприд. Не– liog. 5 и 31), который не только удалил волосы со всего тела самому себе, но собственноручно сделал то же самое всем своим проституированным мужчинам и женщинам. При устроенной Пертинаксом продаже с аукциона вещей Коммода, проданы были между прочим многие самитские сосуды, служившие для разжижение различных смол, которые употреблялись для удаление волос и чтобы сохранить гладкость кожи (Капитолин. Pertin. 8).
c. Взгляд, голос, походка. – Женственная, нервная внешность патика сказывалась в особенности в его взгляде, голосе и походке. Томный, влажный и притом вызывающий взгляд и беспокойные, блуждающие глаза (Полемон Physiogm. П, t9, 1 гл. стр. 190) были верными признаками проституированного мужчины, выходящего на поиски клиента. И Петроний также подчеркивает (стр. 126) «oculorum mollis petulantia» таких субъектов. Говорили они обыкновенно хоть и тонким, но в то же время хриплым и визгливым, неестественным и дрожащим голосом. Но наиболее характерным была походка. От нее именно Свидас не без меткости произвел слово «кинед». Петроний (cat. 126) говорит об «изученной походке, о размеренных шагах в припрыжку» (incessus arte compositus et ne vestigia quidem pedum extra mensuram aberrantia), отличающих на «прогулке» проституированных мужчин. Евполис (Fragm. 163) уже в 5-м веке до Р. X. говорит о походке с широко расставленными ногами у кинед. Собственно типичным в ней было так называемое «cevere» (Плавт ЦИ, 2, 75; Ювен. ГИ, 21; IX, 40; Марц. III, 95), сладострастное движение бедер (Полемон и Адамантиус а. а. О.), вероятно, в подражание аналогичной походке у проституированных женщин.
d. Употребление духов и румян. – Проституированные мужчины, как и женщины, в изобилии употребляли пахучие мази и масла и румянились. Поэтому они носили также название «unguentati» (Катулл 56, 142). Уже издалека чувствовались их духи (Евполис fragm. 163; о). В качестве благовонной мази (Menander, Fragm. 274), употребляли обыкновенно нард (там же). Благодаря блестящим от черной мази волосам, кинед уже можно было различить издали (Мари. XII. 38).
e. Одежда. – Подобно проституткам, проституированные мужчины старались обращать на себя внимание дорогой, пестрой одеждой и золотыми украшениями. Об этом упоминается уже в законах Залевка (см. выше, стр. 320). Эсхин (Timarch. 131) говорит о «нарядных верхних одеждах» и «нежных нижних одеждах» кинед, симулировавших женское платье, а Барро в своей сатире «Eumenides» осмеивает женские моды мужчин, говорит о «partim venusta muliebri ornati stola», сравнивает таких эффеминированных мужчин с наядами за их прозрачные одежды, которым противополагает в своей «Meleagri» мужскую одежду известных viragines а lа Аталанта.
Пестрые цвета играют в одежде кинед большую роль. Шафрано-желтым (Аристоф. Thesmoph. 137), пурпурным (Anthol. Palat. XII, 185; Марц. XII, 38) и каштанового цвета платьям (Петрой. 21) кинеды отдавали предпочтение. Длинные до кистей рукава также считались признаком кинеда. У Петрония (сат. 21) кинед является в крепко поддерживаемом поясом (cinguloque succinetus) «фризовом» платье (gausapa).
Для полноты мы приведем еще следующие два поэтических описание типов кинед и их профессиональных принадлежностей. Аристофан заставляет в «Thesmophoriazusae» (стых 135 и след.) Мнезилоха сказать кинеду Агатону:
Woher, du Weibchen? Welches Lands?.Was soli die Tracht?Wie passt zum Safrankleide (ha, verkehrte Welt!)Die Laute, wie zum Lockennetz die Kithara?Wie stimmt zusammen Salzgefass und Busenband?Was hat der Spiegel und das Schwert gemeinsam?
(Перев. Bonner).
(Откуда ты, милая женщина? Какой страны? – Что означает этот костюм? Как согласить шафранное платье (о, превратный, свет!) с лютней, сеть локонов с гитарой? Что общего между сосудом для мази и лентой на груди? Между зеркалом и саблей?)
Эиграмма Мириноса (Anth. Palatin. VI, 254) гласит:
Paphias weichliche Eiche Statyllios, diesen, den Weibmann,Als ihn wollte die Zeit nieder zu Aides ziehn,Hat er die karmoisin– und scharlachfarbigen TUcher,Und mit Narde gesalbt, Locken aus anderem Haar,Und an den Knocheln dem Fusse zum Schmuck weissschimmernden Zeugschuh,Und Nippkastchen mit viel farbenden Mitteln gefullt,Und süsstoncnde Floten im Nachtumzug mit Hetaren,An der priapischen Tur nieder als Gapen gelegt.
(Перев. G. Thudichum).
8. Красноречие и болтливость. – Патики считались чрезвычайно красноречивыми и болтливыми, что особенно ярко описывает Аристофан, но указывают и многие другие авторы. Этим объясняется, почему, наоборот, знаменитых ораторов охотно обвиняли в мужской проституции, – как обвинял, например, Эсхин Тимарха и Демосфена. Еще Авзоний (Epigr. 45) говорит о «rhetor semivir». Словоохотливые кинеды любили проводить свое время целыми часами в женском обществе, в болтовне, и были собственно носителями скандальной хроники. Превосходно описывает это Марциал «Ш,63):
Милый ты человек, Котил; так все утверждают.Слышу; но кто же, скажи, милый то сам человек?«Милый тот человек, что кудри содержит в порядке,Что благовоньем всегда и кинамоном разить;С Нила который притом и с Гадеса песни мурлычет:Что положенье давать щипанным ловок рукам;Кто в течение дня, поместясь между креслами женщин,Просидит и всегда что-либо шепчет в ушко;Кто оттоль и отсель читает письма и пишет;Кто на соседнем локте все избегает плаща;Кто любовников всех знает, по улицам рыщет… Кто старинных легко предков Гирпина сочтет».Что ты, Котил, говоришь? Так вот человек это милый?Премногосложная вещь милый, Котил, человек.
(Перев. Фета).
9. Отличительные приметы и средства для изъяснение с клиентами у проституированных мужчин. – Античные кинеды, совершенно как и современные, имели известные отличительные знаки, быть может различные, смотря по месту и времени. Знаки эти скоро становились известными публике, которая и пользовалась ими для определение кинед. Сюда относится, прежде всего, распространенный обычай показывать средний (реже указательный) палец правой руки, вытягивая его вперед; для названия его существовала довольно обширная терминология. Ситтль приводит различные названия.
