Виктор Кандыба - Непознанное и невероятное: энциклопедия чудесного и непознанного
Чем же объяснить этот на первый взгляд довольно неожиданный эффект? Английским исследователям представляется заслуживающим внимания следующая интерпретация. Недавно было обнаружено, что наша кожа содержит, по меньшей мере, два вида рецепторов, воспринимающих механические деформации: одни рецепторы реагируют только на сильный сигнал, другим достаточно слабого. Возможно, без бумажной прокладки сигналы от датчиков сильной деформации забивают более слабые сигналы от самых чувствительных рецепторов.
Открытие английских ученых позволяет по-новому взглянуть на загадки экстрасенсорной чувствительности пальцев гипнотизеров, целителей, медиумов и т.д.
Открытие у человека нового вида специальных рецепторов на пальцах, которые способны воспринимать сверхслабые сигналы, позволяет объяснить знаменитый феномен "кожного зрения", когда некоторые одаренные и тренированные экстрасенсы способны различать не только мельчайшие шероховатости, но и буквы текста. Более того, науке известны достоверные случаи, когда некоторые экстрасенсы могли читать тест, касаясь его пальцами и даже совсем не касаясь.
В настоящее время уже обнаружены два участка поверхности тела, где имеются эти сверхчувствительные рецепторы: на кончиках пальцев рук и чуть выше междубровья. Это место условно еще называют "третьим глазом" из-за его повышенной сверхчувствительности. Впервые в мире это доказал московский ученый И.М.Коган в экспериментах с Н.Корабельниковой, которая научилась лбом не только различать спрятанные в конвертах изображения геометрических фигур, но и читать крупный текст…
А вот что на эту тему в журнале "Наука и жизнь" сообщил отечественный ученый профессор И.Ионов: "Однажды вечером ко мне позвонил И., сотрудник одного из институтов (скажем, Н-ского института). "Мне поручено пригласить вас в институт, – сказал он, – завтра у нас будет К., намечена целая серия телепатических экспериментов". – "Не знаю, кто такая К., – ответил я, – и к тому же не верю в телепатию". С неожиданной для этого флегматичного человека горячностью И, стал возражать мне. По его словам, К, уже заставила поверить в телепатию всех, кто наблюдал на днях, как на расстоянии с завязанными глазами она безошибочно определяет выбранную кем-то карту Зенера (напоминаю, что так называют небольшие карточки с изображениями простых фигур: окружности, звезды, трех волнообразных черточек и т.д.). Эту К., не имеющую, как говорят, даже среднего специального образования, зачислили в штат одной из кафедр местного университета, чтобы можно было больше времени уделять изучению ее уникальных способностей. А ведь еще недавно К, лежала на исследовании именно в Н-ском институте по поводу какой-то редкой формы невроза. Больные в ее палате заметили, что она может на ощупь узнать цвет ниток, угадать кость домино. Только лечивший ее врач П, ничего не замечал: он писал кандидатскую диссертацию о неврозе, а все другое его не интересовало. "Вот плоды нашей узкой специализации, – заключил И., – из-за таких П, наука проходит мимо поразительных явлений".
Надо ли говорить, что к назначенному часу я уже был в институте. Конференцзал быстро наполнялся: слухи о К, успели широко распространиться. Я сел в первом ряду и смог наблюдать все без помех.
К, вошла с двумя университетскими профессорами и еще с какими-то людьми. Среди них был и аспирант кафедры, где числилась К. "Теперь уже он, а не П, будет писать о ней диссертацию и, разумеется, не про невроз, а по парапсихологии", – сказал сидевший рядом И.
Председатель – заместитель директора Н-ского института профессор М. – постучал по столу и сказал, что гости из университета, любезно согласившиеся повторить здесь эксперименты, просили соблюдать тишину. К, надела широкую черную маску. Сеанс телепатии начался.
Впрочем, сперва было нечто вроде разминки. К, демонстрировала так называемое кожное зрение. Ей подавали цветные карандаши, и, слегка касаясь их пальцами, она безошибочно называла цвет. Перед К, положили какой-то иллюстрированный журнал. Она поводила над ним руками и не более минуты спустя уже сказала, что изображено на снимке, правда без подробностей: число фигур, цвет одежды.
Затем профессор Г., принесший из университета набор карт Зенера в черных конвертах из-под фотобумаги, подал их К., чтобы она определила, в каком конверте какая карта находится. "Давайте, чтобы исключить возможные сомнения, поменяем местами карты", – предложил М. Тут же, захватив с собой несколько конвертов, два сотрудника института вышли из зала. Вскоре они вернулись и подали конверты председательствующему. М, выбрал наудачу два конверта и передал К., по-прежнему остававшейся в маске. Она взяла сперва один из них, долго водила по нему пальцами, затем взяла другой, снова вернулась к первому… Шли томительные минуты, а К, все еще трогала конверты, терла их, даже слегка сминала, – и ничего не говорила. На этот раз опыт явно не удавался.
Известно, как быстро в таких случаях теряют зрители интерес к происходящему. Понемногу в зале начали вполголоса разговаривать, кто-то направился к дверям, – а К, по-прежнему молчала и только трогала конверты. Признаться, я перестал внимательно следить за ее действиями.
"Так что же в конвертах?" – спросил наконец М., но К, не отвечала. Тогда Г., тоже явно потерявший терпение, обратился к К.: "Пожалуйста, быстро назовите первые карты, которые вы сейчас мысленно себе представили". Неожиданно К, сказала:
"Это не карты Зенера". – "Нет, карты Зенера, – сказал Г., – и я прошу вас немедленно" не задумываясь, назвать их, нам важ-на ваша первая реакция". – "Но это не карты Зенера", – тихо и как будто растерянно повторила К. "Тогда что же это?" – спросил Г. – "Вот здесь какая-то серая бумага… А в этом конверте белая бумага и какие-то буквы, не разберу", – отвечала К.
И это было действительно так! Из конвертов вынули листок серой бумаги и белый листок, на котором крупными буквами было выведено: "Н-ский институт". Это сотрудники института, вместо того чтобы выполнить данное им поручение – переменить местами карты Зенера, поставили свой "опыт".
Что-то возмущенно говорил Г., что-то отвечал ему М., сурово поглядывавший на провинившихся сотрудников. Но ничего не было слышно: вся аудитория дружно аплодировала К.
Когда, наконец, установилась тишина, началось главное – опыты на телепатии. В руках у К, появилась коробка домино. "Нужно выбрать индуктора, – сказал профессор университета В., взявший на себя руководство экспериментами. – Следует иметь в виду, что успех таких опытов в значительной мере, определяется этим выбором". Сделать это предоставили самой К. Она сняла повязку и пошла вдоль первого ряда. Теперь я мог хорошо разглядеть лицо этой молодой женщины с внимательными темными глазами. "Разрешите мне", – сказал какой-то человек неподалеку от меня. "Нет, – отвечала К", – вы не годитесь, у вас глаза бегают".
И тут произошло то, к чему я никак не был подготовлен. "Можно вас просить быть индуктором?" – спросила К., обращаясь ко мне. Я тотчас согласился, польщенный этим выбором.
Был поставлен маленький столик, на нем разложили и тщательно перемешали, как перед игрой, кости домино. К, присела за столик напротив меня. "Пожалуйста, – сказал мне В., – выберите одну из костей, осторожно, никому не показывая, посмотрите, запомните ее, положите перед собой и старайтесь мысленно представить себе увиденное".
Отчетливо помню, что первая кость, которую я выбрал, была 5:2. Чтобы исключить возможность проговаривания, я слегка прижал зубами кончик языка. Я был старательным индуктором: так сосредоточился на этом сочетании 5:2, что уже ничего другого перед собой не видел. Как из тумана донесся до меня голос В., обращавшегося к К.: "Назовите кость". – "Пять-два", – тотчас ответила она. Потом столь же безошибочно угадала еще несколько сочетаний. Это было поразительно! Уж я-то точно знал, что не состою в сговоре с К., которую видел впервые. Я оглянулся. Обыкновенный зал походил теперь на амфитеатр: в первых рядах зрители слегка привстали, в следующих стояли во весь рост, в последних рядах стояли уже на стульях.
Наверное, самым эффектным оказался последний эксперимент. Была принесена целая колода карт Зенера, состоявшая из пяти многократно повторяющихся тестов. Одна из сотрудниц Н-ского института стасовала эту колоду. Тем временем поодаль от того столика, за которым расположился я в качестве индуктора, установили ширму. Туда, за ширму, пригласили К. Перед ней тоже был поставлен столик. Нам выдали по карандашу и по стопке бумаги для протокола. Меня попросили снять колоду, как при карточной игре, и эксперимент начался. В полной тишине, я брал из колоды очередную карту, рисовал изображенную на ней фигуру – разумеется, втайне от окружающих и тем более от К., которая находилась за ширмой метрах в восьми от меня, – и старался представить себе эту фигуру. Наблюдавшие за К. (для чего были выделены два сотрудника Н-ского института) подавали знак, когда она вносила в свой протокол запись, я брал следующую карту из колоды, и все повторялось. Не помню уже точно, сколько карт я передал "по телепатическому каналу связи" – кажется, около двух десятков. Но вот наступила минута, когда В, взял у К, и у меня протокольные листки, сличил их, весь просиял, показал М., еще кому-то и торжественно поднял над головой. Успех был полный, только два теста оказались не правильно принятыми.
