Сборник - Рак. Опыт борющихся. Методики лечащих
Ведущая искренно удивлялась, как сама Маша решилась всем рассказать о своей болезни? Более того – написать об этом книгу?
– Когда я впервые узнала, что я являюсь носителем мутации, это было 10 лет назад, когда у нас вообще об этом довольно мало говорили, мне очень тяжело было с этим справиться, – объясняла Маша. – Я почувствовала, что я собираю информацию, а она входит и выходит, я ничего не могу организовать, я ничего не могу для себя решить. Поэтому книга получилась очень органичной; писать – это то, что я умею делать, это то, как я умею прорабатывать информацию. Надо сказать, что это очень помогло, поскольку я стала писать, со мной стали разговаривать не как с пациентом, а как с журналистом. Врачи, оказываются, гораздо больше говорят журналисту, чем пациенту, как правило.
Однако книга Гесен до сих пор не вышла в России. Почему? По словам Маши, российские издатели считают, что российские читатели не готовы к принятию такой информации. Маше кажется, что издатели вообще недооценивают читателей, как правило. Считается, что книга слишком личная и что вообще российский читатель не привык так откровенно и открыто говорить о здоровье, о болезни, об операциях, о личных переживаниях.
– Может быть, дело в российском восприятии чуда? – предполагает другой ведущий Юлия Таратута. – Российские читатели, издатели, российская женщина считают, что чудо случится в пределах этих 13%. Именно пример Джоли и ваш пример говорит о том, что можно рассчитывать на свои силы. В чем здесь национальный колорит восприятия этой проблемы?
– Я думаю, что есть доля правды в том, что вы говорите, потому что то, о чем пишет Джоли, и то, что я переживала, – уверяет Гессен, – и то, что переживает огромное количество женщин, которые сталкиваются с этой проблемой, – это планирование. Я хочу увидеть своих детей взрослыми. Надо сказать, что это первое, что сказала мне врач, когда я пошла с ней разговаривать, моей дочке тогда было 2 года. Она сказала: «Речь идет о том, чтобы увидеть, как твоя дочь закончит школу. Правильно ведь?» Это требует действительно долгосрочного планирования, к которому русский менталитет не то чтобы склонен.
– Но при этом в Америке сейчас происходит довольно громкая дискуссия по поводу избыточного, превентивного лечения онкологических заболеваний, – сообщает Кремер. – Что ты по этому поводу думаешь?
– Это очень интересный разговор. Разговор идет о том, что в американской культуре и во многих западноевропейских странах тоже, просто Америка впереди планеты всей, устоялся такой стереотип, что нужно обязательно делать маммограмы, – объясняет Маша, – нужно обязательно отлавливать рак груди как можно раньше. А сейчас выясняется, что все не так просто. Что, во-первых, маммография – это очень точный инструмент, во-вторых, не все раки становятся инвазивными, то есть они не все начинают расти за пределами молоководящих каналов, а уж тем более за пределами груди. И вообще все гораздо сложнее, чем кажется. Выяснилось, что часто ранний диагноз означает только ранний диагноз, не часто, а в среднем.
В среднем он не означает, что женщина проживет дольше. Она может 2 года жить с раком, она может 5 лет жить с раком, она умрет, предположим, в те же самые 65 лет, когда бы она умерла вне зависимости от того, когда был найден рак. Я немножко упрощаю, но речь идет об этом. Но речь не о наследственных раках, эти наследственные раки немного в отдельной категории. Это не очень большая часть всех раков груди, где-то около 8%, может, 5%. Наследственные раки – это совершенно отдельная категория, но никто не спорит, что если у женщины есть и мутация, и семейная история, это то, о чем пишет Джоли, у нее не только мутация, у нее еще и мама, которая очень рано умерла от рака груди. Вот нам известно, что в тех случаях, когда наследуется мутация, и это мутация в этой конкретной семье уже приводила к раку груди, шансы не заболеть чрезвычайно малы.
– Наследственный рак молочной железы не превышает пяти – семи процентов среди всех раков этого органа, – комментировал истории Джоли и Гессен доктор медицинских наук, профессор Анатолий Махсон. – Но даже этот небольшой процент ежегодно оборачивается несколькими тысячами больных. Диагноз такого рака ставится при наличии у пациентки специфической мутации гена ВRCA1. Если в семье выявляется эта мутация, то вероятность заболеть раком молочной железы больше 90 процентов. Обычно болезнь развивается после 30 лет.
По словам доктора, в России в хирургической практике для профилактики груди не удаляют. Генетический анализ доступен лишь крупным онкологическим центрам, но и там такие операции не проводятся. Для их проведения нужна огромная организационная и психологическая проблема: ведь молодую женщину трудно убедить в том, что ей нужно удалить грудь. Не случайно Маша Гессен призналась, что она несколько лет готовилась к такому решению, а потом тяжело переживала случившееся.
Профессор считает, что в недалеком будущем таким женщинам обязательно поможет превентивная операция: она гарантирует, что рака молочной железы у женщины не будет. А пластическая хирургия позволяет достичь хорошего косметического эффекта.
Вести из научных лабораторий
Ученые Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН создали принципиально новый, нетоксичный препарат от рака. Он разработан на основе входящего в состав грудного молока белка лактаптина. Анализ состава молочных белков позволил выявить конкретный пептид, который уничтожал раковые клетки, не затрагивая при этом здоровые. Учение сумели получить генно-инженерный аналог этого белка. Исследования показали, что он обладает сильным действием и подавляет рост различных видов раковых опухолей, в частности останавливает рост метастазов в легких и печени. Так, мышам прививали опухоль, а затем вводили лактаптин. После укола рост опухоли замедлялся, она не увеличивалась в размерах, переставала развиваться.
– О том, что молоко человека и животных обладает противоопухолевыми свойствами, было известно достаточно давно, однако какой именно белок отвечает за такое воздействие, как создать его генно-инженерный аналог и насколько эффективным он окажется, понятно не было, – объясняет Валентин Власов, академик, директор Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН. – На данный момент доказано то, что он может существенно приостановить рост раковых клеток. Говорить о практическом применении препарата можно будет не раньше чем лет через пять.
Вместо напутствия тем, кто борется с болезнью сейчас
Опыт тех, кто борется
– Маша Гессен пишет: «… я придумала книжку для того, чтобы справиться с ситуацией, в которой оказалась, – не так-то легко, знаете ли, жить с мыслью, что у тебя страшный диагноз», – напоминает литератор Яков Бендерский. – Остановимся еще на одной грани ее портрета. О силе и несгибаемости ее характера говорит такой красноречивый факт. По капле, по дольке, по зернышку выдавливает Маша Гессен из себя и самый невыносимый страх – страх смерти. Когда у 35-летней журналистки была обнаружена «мутация в гене BRCA 1», которая могла привести к раку молочной железы, врачи настояли на немедленной операции. Она не только не сломалась, но и сумела помочь другим женщинам, написав на английском языке пронзительную книгу: «Кровные дела» («Blood Matters»).
Ж. З.,
актриса, 59 лет
«Готовясь к тяжелым испытаниям, я начала читать библию»
Блистательная звезда Ж. столкнулась с болезнью в 1991 году. Певица почувствовала ноющую боль в груди, но сначала не обратила на нее внимания – работа для нее была превыше всего. Однако когда ни о чем, кроме боли, Ж. уже не могла думать, решила обратиться к врачам.
– Хорошо, что мы тогда были в США, – вспоминает она. Американские врачи поставили ей диагноз рак груди. И сказали, что у нее есть лишь один шанс из пяти выжить. Это известие стало для нее шоком.
– Сначала я почувствовала ненависть и озлобление ко всем здоровым: какое они имеют право ныть по пустякам?! – негодовала актриса.
Но соглашалась с тем, что ужасно, когда появляется ненависть абсолютно ко всему вокруг.
– Ко всем, кто был любим или не любим – это не важно, – уточняет Ж. – Я оказалась как будто по ту сторону реки. Они – там, со своими мелкими проблемами, а я – здесь, наедине со всем тем, что мне предначертано.
Ж. тогда очень поддержал ее муж и продюсер. И это было очень важно. Ведь, к сожалению, часто случается так, что мужчины, узнав о страшном диагнозе своей половины, пугаются предстоящих трудностей, физического несовершенства женщины (ведь грудь иногда приходится удалять) и уходят, оставляя жену или подругу один на один со своей бедой. Но испытание, выпавшее на долю
Ж. и ее мужа, лишь укрепило любовь.
– Он сказал мне, что всегда будет вместе со мной, что бы ни случилось, – гордится актриса. – И, конечно, внушил мне веру в лучшее.
