Иван Блох - История проституции
В то время как еще у Гомера воины пользуются, как наложницами, военнопленными женщинами, греческие войска, начиная с 5-го столетия, сопровождала целая толпа профессиональных проституток. Факт этот находился в связи с развитием наемных войск: таким образом, был создан «требовательный элемент военных искателей приключений,[796] которые не знали, что такое родина, и так же быстро накопляли богатства, как и растрачивали их». Они не хотели отказываться от радостей Венеры, которых искали, главным образом, в Коринфе,[797] даже в военное время и частью возили с собой своих собственных танцовщиц и проституток – известным тому примером служат танцовщицы аркадийца в «Anabasis» Ксенофонта (VI, I) – и проституированных мальчиков, частью же их вообще сопровождала большая толпа проституток. Так, Ксенофонт говорит: «в войсках было множество проституток» (Anabasis IV, 3). Перед Самосом (при Перикле) за афинским войском последовали в большом числе продажные девушки (Атеней XIII, стр. 272 f.). Это было вообще в обычае, и солдаты во время схваток заботились о спасении необходимых им девушек, как о своем собственном (Есеноф. Anab. IV, 3). Какую значительную роль в жизни греческого солдата играла проститутка, видно из папирусов, в которых описывается, как солдатская проститутка переходила из рук в руки; такие папирусы найдены, например, в Элефантине в 284–283 г. до Р. X. Замечательно, что и здесь также двумя последовательными владельцами проститутки оказываются два аркадийца, эти типичные представители наемных солдат.[798]
Во времена Рима сюда присоединялся еще один фактор, чрезвычайно благоприятствовавший развитию проституции, как во время военных походов, так и вообще в гарнизонных и лагерных городах. Мы говорим о запрещении брака для солдат, чему имеются теперь, помимо других доказательств, еще сведения из папирусов. В берлинских греческих папирусах, в № 114, например, определенно сказано: «потому что солдату не разрешается жениться».[799] Запрещение объясняется, вероятно, тем обстоятельством, что нельзя было заключать римский брак с иностранками; пребывавшие в чужих странах легионы, не имея в своем распоряжении других женщин, вынуждены были поэтому вступать с ними в свободный брак или же искать удовлетворения у проституток.
Первое обыкновенно имело место, конечно, при долгом пребывании в стране. Часто создавались, таким образом, целые колонии из живущих в конкубинате солдат с их незаконными семьями. В 171 г. до Р. X., например, положено было основание испанской солдатской колонии Картея. Римские солдаты имели здесь от испанок, с которыми нельзя было вступить в законный брак, 4000 детей. Они выхлопотали себе для этих детей у правительства колонию, в которой и содержали их.[800]
Военные колонии послужили корнем, из которого выросло родословное дерево романских наций.
Напротив, частые военные походы и перемещения легионов благоприятствовали развитию проституции для солдат, которая уже во время республики достигла значительных размеров. Так, чтобы удержать дисциплину, Сципион должен был прогнать из Нуманции 2000 проституток.[801] Во время империи вместе с возрастающим нежеланием солдат вступать в брак увеличивался также спрос их на проституцию. Целый обоз проституток переселялся, главным образом, в так называемые «лагерные города», которые из ряда будок, бараков и так называемых «canapae» (кабаки), в которых продавали свои товары разные маркитанты, женщины, девушки, купцы, торговцы и т. д., постепенно превратились в более значительные города.[802]
Кроме того, развитию проституции благоприятствовали большие постоянные гарнизоны, как например Рим (14.000 человек),[803] Лион (1.200), Карфаген[804] и др. Можно себе представить, как велико было их значение в этом отношении, когда мы узнаем, что даже в такой стране, как Британия, находились 30.000 римских легионеров[805] и что часто целые легионы внезапно переводились из одного города в другой. Второй легион, простоявший, например, в Египте 34 г., после поражения Вара внезапно переведен был (25 г. до Р. X.) в Майнц.[806]
Что касается отношения солдат к проституции, то я приведу для примера два описания. Тацит (Histor. 83, 3) говорит о сражениях римских солдат в 69 г. по Р. X.: «Весь город имел дикий, ужасный вид; в одном месте сражения и раны, в другом – банки, кабаки; кровь и кучи трупов, и тут же рядом сейчас проститутки и им подобные, всевозможные наслаждения роскоши мирного времени и всевозможные преступления самого ожесточенного завоевания».[807] В письме Севера к Рагонию Целъсу, наместнику Галлии (у Спартиана, Pescennius, 3), сказано: «Твои солдаты шатаются без дела, трибуны ходят посреди дня в баню, вместо столовых у них трактиры, вместо спален бордели, они пляшут, поют и во время пирушек пьют без меры».[808] Аналогичное описание разнузданности и бордельной жизни римских легионов дает Вулкаций (Avidius Cassius, 5).
В новейшей аттической комедии и у Плавта военные играют большую роль в качестве любовников гетер и проституток. В «Miles gloriosus» Плавта, например, уже в прологе упоминается о сношениях офицера Пиргополиницея с продажными девушками; в «Bachides» того же автора такую же роль играет офицер Клеомах. Как видно из 9-ой беседы проституток Лукиана, особенной любовью гетер естественно пользовались солдаты, возвращавшиеся с войны, богато нагруженные добычей. В первой беседе гетер любовником нескольких гетер выступает солдат из Акарнании.
В том же направлении, т. е. увеличения спроса на проституцию, влияла античная высшая школа. По Фридлендеру, каждая провинция, каждая из более культурных частей государства имела свое высшее учебное заведение, которое посещала молодежь из близких и более или менее отдаленных окрестностей, частью и приезжие из дальних мест. К много посещаемым принадлежали университеты Кремоны, Медиолана, Августодунума в Галлии, Карфагена, Аполлонии в Эпире, Массилии, Родоса, Тарса, Антиохии, Смирны, Рима, Александрии, Коринфа, Афин, Константинополя.[809]
В Афины всегда устремлялась такая масса жаждущих образования, что вследствие постоянного пребывания там молодых людей из Фракии, Понта и других полу– и вполне варварских стран, даже пострадало будто бы единство языка жителей города. В аттической записи эфебов, относящейся к 130–120 г. до Р. X, кроме 200 юношей из Аттики, внесены еще в список около 40 чужестранцев, проживавших здесь для обучения. Среди них были молодые люди из Малой Азии, Сирии, Понта, Фракии и Рима.[810]
В Тарсебыло, напротив, больше местных студентов, а в Александрии опять-таки иностранцы. Страбон (XIV, стр. 673) сообщает о студентах Тарса и других университетских городов следующее: «Здешние жители обнаруживают такое большое рвение к философии и всем другим общим наукам, что они превосходят в этом отношении Афины, Александрию и другие города с университетами и школами философов. Разница между ними та, что учащиеся здесь все местные жители, чужие же приезжают мало, да и местная молодежь не остается здесь, а уезжает для усовершенствования за границу, где охотно и остается по окончании образования; лишь очень немногие возвращаются на родину. В других университетских городах, за исключением Александрии, замечается обратное явление: туда приезжает много иностранцев, которые охотно и остаются там, зато из местных жителей уезжают для изучения философии немногие, да и на месте они мало занимаются философией. В Александрии же мы видим и то, и другое: туда приезжает много иностранцев, но они и свою молодежь часто отсылают в другие места. Здесь имеются все виды школ для изучения различных наук».[811]
Большой славой пользовалась высшая школа в Смирн е, которую посещала молодежь из Малой Азии, с греческого континента, из Ассирии, Финикии, Египта. «Из всех муз, посещающих людские города, – говорит Аристид, – здесь нет недостатка ни в одной. Велико число местных учащихся, но столь же велико и число приезжих. Этот город можно было бы назвать очагом образования для всего континента».[812]
Во время императора Августа многие римские студенты отправлялись вместо Афин в Массилию, где число слушателей во вновь открытом университете вскоре достигло высокой цифры (Страбон, IV, стр. 181).
Наибольшее число студентов естественно насчитывал Рим, где знаменитые врачи, юристы, риторы и философы привлекали из всех стран римской империи громадное число студентов, которые частью приезжали туда еще в очень юном возрасте.[813] Из надписей на надгробных памятниках мы узнаем о происхождении и возрасте учащихся. Знаменитые учителя часто имели очень большую аудиторию. Так, Марциал говорит (Эпигр. V, 9): Unwohl war mir; besucht hast du mich, aber es kamen Bunclert Schuler zugleich, Symmachus, als dein Geleit.[814]
