Геннадий Старшенбаум - Аддиктология: психология и психотерапия зависимостей
Сравнивая безумие, охватившее участников финансовых пирамид 90‑х годов с другими аддикциями, В.Ю. Завьялов (2003) приводит следующую таблицу.
Лев Толстой писал: «…деньги и то, что я имею их, есть одна из самых главных причин тех зол, которые я видел перед собой; и я спросил себя: что такое деньги?» По Марксу, «деньги есть цель и существование отчужденного от себя человека: он преклоняется перед этим идолом и подчиняется ему». Зигмунд Фрейд признавался: «Мое настроение также очень сильно зависит от моих заработков. Деньги для меня – это веселящий газ». Широко известна концепция Фрейда о связи влечения к деньгам с анальной эротикой: контроль за удержанием кала, приятная стимуляция ануса калом при дефекации могут зафиксироваться и привести к формированию анального характера (ананкастной личности).
Марина Цветаева в стихотворении «Хвала богатым» жалеет богатых:
За их корень, гнилой и шаткий,С колыбели растящий рану,За растерянную повадкуИз кармана и вновь к карману…А еще, несмотря на бритость,Сытость, питость (моргну – и трачу!),За какую‑то – вдруг – побитость,За какой‑то их взгляд собачий,Сомневающийся… – не стерженьли к нулям? Не шалят ли гири?И за то, что меж всех отверженствНет такого сиротства в мире!
Психодинамика синдрома выглядит следующим образом. В фазе накопления нарциссическая «дыра» «затыкается» магической игрушкой. В фазе расточительства нарциссическая личность пугается «затычки» и пытается доказать свою власть над ней. Однако после опорожнения с кратковременной иллюзией всемогущества изначальный страх пустоты восстанавливается. А.И. Белкин (1999) считает, что деньги могут воплощать силу и власть, заменяя тем самым Суперэго. Не зря больные в поисках самоизлечения начинают увлекаться религией, эзотерикой, парапсихологией.
В терапевтической ситуации сверхценное отношение к деньгам может проявляться в форме попыток клиента избежать оговоренной оплаты, а также тенденций терапевта идти ему в этом навстречу (Калмыкова, 2001). В этих случаях четкое соблюдение сеттинга особенно важно. Однако еще важнее, разумеется, найти и «отзеркалить» клиенту признаки имеющегося у него реального или хотя бы потенциального внутреннего богатства, которое невозможно растратить, так как при пользовании им оно лишь возрастает.
Пример
Аспирант‑психолог несколько лет жил в долг, хотя хорошо зарабатывал; воровал деньги у друзей и матери, норовил напиться «на халяву» и затем провоцировал драку, «чтобы не оставаться в долгу». Занимаясь парашютным спортом, он каждый прыжок превращал в «русскую рулетку», небрежно укладывая парашют. Был склонен к промискуитету и навязчивой мастурбации. Запустил работу над диссертацией, вступил в конфликт с научной руководительницей, своей требовательностью напоминавшей ему мать, хотя в свое время он сам выбрал ее.
Его дед, бывший летчик–герой войны отличался азартностью и сексуальными излишествами; родители‑ученые были трудоголиками, но мало получали; завидовали более обеспеченным людям и в то же время критиковали их за приспособленчество. Мать развелась с отцом, когда пациент был ребенком, и воспитывала его в духе повышенной моральной ответственности. Когда в процессе индивидуальной и групповой динамической психотерапии пациент осознал и проработал свой вытесненный негативизм по отношению к матери, он перестал играть своей жизнью. Оставил парашютный спорт, защитил кандидатскую диссертацию по психологии рекламы, расплатился с долгами. Женился на коллеге‑иностранке (на несколько лет старше его); в настоящее время живет и успешно работает в США. Отношения с матерью стали более независимыми, открытыми и искренними.
☺ Мы рождаемся бесстрашными, доверчивыми и жадными, и большинство из нас остаются жадными.
Миньон Маклофлин
Аддикция к власти
Слава – самое сильное возбуждающее средство.
Грэм ГринИдеологические авантюристы выискивают для себя эффектные, масштабные мероприятия и проекты, чтобы затем погрузиться в них с головой. Они активно участвуют в общественной жизни, которая наполняет смыслом их безрадостное существование. В сегодняшней России такие личности нередко становятся влиятельными политиками.
На первых этапах развития аддикции наибольшее значение имеют эмоции, связанные с самовыражением, признанием, у политиков – азарт политической игры с избирателями и борьбы с противниками. Кредо Маркса было: «Жизнь – это борьба». Рядом болели и умирали его дети, семья жила на деньги фабриканта Энгельса, а Маркс грезил призраком коммунизма. Ленин в своем гневе против политических врагов доходил до припадков бешенства – «впадал в раж», по словам Крупской. Вот свидетельство такого же поведения бесноватого фюрера: «Внезапно он остановился посреди комнаты. Его голос зазвучал как‑то сдавленно, и все происходившее создавало впечатление чего‑то ненормального. Одну за другой он выпаливал прерывистые фразы: “Началась война, и я буду строить подводные лодки, подводные лодки, подводные лодки…” Его голос становился все тише, и вскоре невозможно было понять, что он говорит. Внезапно он встряхнулся и закричал, как будто обращался к большой аудитории: “Я буду строить самолеты, строить самолеты, самолеты, самолеты, и я уничтожу моих врагов”».
Его секретарша вспоминает, что во время диктовки своих речей Гитлер часто впадал в транс, забывая потом даже забрать заметки. «Как только он упоминал в речи о большевизме, его охватывало возбуждение. Он начинал говорить прерывистым голосом, захлебываясь словами. В таких ситуациях его голос достигал высших точек громкости, и он сильно жестикулировал руками. Краска бросалась ему в лицо, глаза сверкали гневом. Он замирал на месте, как будто прямо перед ним стоял его враг. Во время этих диктовок у меня учащался пульс, начиналось сильное сердцебиение, поскольку мне передавалось возбуждение Гитлера». Гитлер не мог нормально любить женщин. Еще 5 марта 1925 г. он поместил в газете опровержение: «Лейпцигское бюро новостей распространило сообщение о моей мнимой помолвке. Я решительно заявляю, что уже женат на политике и посему не могу обручиться с кем‑либо еще. Адольф Гитлер».
Речи Гитлера обычно длились более часа, во время выступлений он заводился так, что терял 2–3 кг веса, вся его одежда становилась мокрой от пота. Наконец он, вместе с публикой, доходил до оргазма. Современники вспоминают: «Все мычали и готовы были идти на убой. Женщины, не знавшие до этого мужчин, впервые испытали удовлетворение. Это был настоящий оргазм». После этого массового извращенного изнасилования служителям приходилось отмывать сиденья в передних рядах от следов мочи и жидкого кала. Во время парадов Гитлер мог часами стоять неподвижно с поднятой в нацистском приветствии рукой, символизирующей фаллос, что должно было компенсировать его импотенцию. Самая частая поза Гитлера – со скрещенными на гениталиях руками, видимо, из страха кастрации.
Гитлер был политическим игроком, но осталось свидетельство того, как молодой Адольф пережил проигрыш в лотерее. «В течение недели до розыгрыша он только и говорил о большой квартире, которую он снимет на втором этаже дома на набережной Дуная, выбирал мебель, штофные обои и продумывал декор. Удивленный Август слушал, как будущий фюрер планировал полностью посвятить жизнь искусству в доме, где домоправительницей будет пожилая, немного седая, но очень аристократическая дама, которая сможет превратить его жилище в место праздничных приемов для избранного круга близких друзей. Однако Гитлер не просто верил, что он должен выиграть, он пришел в бешенство, когда билет оказался пустым. Причем он рассматривал проигрыш не просто как ошибку в теории вероятности, но считал себя жертвой злобной и продажной системы, которую следовало непременно побороть и изменить». Манфред Кох‑Хиллебрехт описывает карьеру Адольфа Гитлера как «биографию игрока, который в течение чуть больше десятилетия, с начала 30‑х до середины 40‑х годов, несколько раз срывал банк, но быстро проигрался, поскольку поставил на карту все, что имел» (Кох‑Хиллбрехт, 2003).
У нарциссической личности страсть к саморазрушению обычно скрыта или маскируется высшими, альтруистическими мотивами. Героическое бесстрашие «маленького капрала» Бонапарта на поле боя было обусловлено готовностью играть своей жизнью и жизнями армий и народов. А когда император вынужден был подписать отречение от престола, он попытался отравиться опием, который давно возил с собой, но организм оказался сильнее яда. Гитлер собирался убить себя еще в 1924 г., перед арестом после провала путча и затем в 1932 г., во время угрозы раскола нацистской партии. После падения Берлина он отравился вместе с Евой Браун, с которой перед самоубийством оформил брак, и фанатично влюбленной в него Магдой Геббельс, убившей шестерых своих детей, прежде чем отправиться за фюрером.
