Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше
4. Нужно знать, что бесы играют важную роль в возникновении, развитии и сохранении всех видов печали, в частности той, о которой мы говорили в последнем случае. Если она именуется беспричинной, то не потому, что причины действительно нет, а потому что у печали нет прямой связи с определенным действием человека, которого печаль охватила, и она не является (подобно другим видам печали) плодом неудовлетворенного желания или движения гнева. Действительно, святые отцы признают, что чаще всего печаль является результатом бесовского воздействия. Преподобный Иоанн Кассиан отмечает, что «иногда без всякой видимой причины, приводящей нас к этому падению, злоба врага внезапно нас угнетает»[1228]. Святитель Иоанн Златоуст, анализируя состояние своего друга Стагирия, страдавшего от глубокой печали, равно подчеркивает в нескольких местах роль диавольского воздействия[1229]. В частности, он пишет: «Бес окутывает твой дух этой черной печалью, словно глубоким мраком, и старается похитить у тебя помыслы, которые могли бы тебя успокоить от тебя самого. Но, найдя твою душу в одиночестве, он угнетает ее ударами и ранами»[1230].
Вторжение в душу чувства печали — один из наиболее быстрых результатов диавольского действия. «Помыслы от бесов прежде всего беспокойны и смешаны с печалью», — отмечает преподобный Варсонофий Великий[1231]. Можно сказать в обратном порядке: любое состояние печали в душе в любом случае является показателем бесовского воздействия. «Все, что делается с беспокойством и печалью, — от демонов», — продолжает великий старец[1232].
Хотя внешние события могут вызвать и объяснить печаль, следует отметить, что на самом деле ее источник не в них: они являются поводом, а не причиной, которая находится только в самой душе человека, точнее, в поведении, которое он выбирает по отношению ко внешним событиям и к самому себе. Он сам несет ответственность за печаль, которая его охватывает, и внешние обстоятельства, даже сами несчастья, с которыми он сталкивается, не могут в основе своей служить ему оправданиями. «Наши радости и печали, — пишет святитель Иоанн Златоуст, — происходят в большей степени от нашего собственного расположения, чем от самой природы вещей. Если это расположение правильно настроить, то мы всегда будем глубоко удовлетворены в нашем сердце. Телесные болезни происходят скорее от внутреннего беспорядка, чем от плохой погоды или другого внешнего воздействия, но с еще большим основанием так бывает с болезнями души. Ибо если болезни тела есть удел нашей природы, то иные зависят только от нашей воли»[1233].
И хотя именно бесы производят или поддерживают различные состояния печали, они могут это сделать лишь потому, что находят благоприятную почву в самой душе и пользуются определенным участием (более или менее сознательным) воли человека. Таким образом святитель Иоанн Златоуст может сказать Стагирию: «Вовсе не демон является творцом твоей мрачной тоски, но сама тоска приходит на помощь демону, и он внушает тебе худые помыслы»[1234]. Печаль часто предшествует прямому воздействию диавола, и последний лишь пользуется обстоятельствами, чтобы развить эту страсть.
Страсть печали может принимать крайнюю форму — форму отчаяния (ἀπόγνωσις)[1235], которое является одним из самых опасных ее проявлений. «Великая печаль опасна, — обращает наше внимание святитель Иоанн Златоуст, — настолько опасна, что может даже довести до смерти. Поэтому и апостол Павел говорил: Дабы он не был поглощен чрезмерной печалью (2 Кор. 2, 7)»[1236].
Диавол играет особенно важную роль в возникновении отчаяния и может вызвать в душе, непосредственно через это состояние, катастрофические последствия. «У диавола нет в руках более грозного оружия, чем отчаяние, — говорит святитель Иоанн Златоуст. — И мы не столько радуем его, когда грешим, сколько — когда отчаиваемся»[1237]. Действительно, в этом состоянии человек глубочайшим образом теряет надежду на Бога и, следовательно, отделяет себя от Него. Тем самым он предоставляет диаволу свободное поле действия, отдается его власти связанный по рукам и ногам и обрекает себя на духовную смерть. Печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7, 10), — учит апостол Павел[1238]. Под действием отчаяния (а иногда даже простой печали) человек склонен предаваться разрушительным страстям, полагая, что они могут исцелить его от этого состояния, но таким образом лишь успокаивая свою совесть. Апостол Павел говорит: Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытностью (Еф. 4, 19). Святитель Григорий Великий замечает по этому поводу, что от печали «проистекает заблуждение духа в отношении запретных вещей»[1239].
Источник духовной смерти, отчаяние может также привести человека к причинению себе телесной смерти: настраивая его не ожидать больше ничего от жизни, оно вкладывает в душу идею самоубийства и доводит человека до ее осуществления[1240]. Святитель Иоанн Златоуст, чтобы объяснить этот факт, учитывает возможность бесовского воздействия, однако утверждает, что в любом случае оно не является единственной причиной, желая тем самым настоять еще раз на ответственности самого человека: «Эти губительные помыслы, — пишет он Стагирию, — происходят не только от одного диавола. Немалую роль в этом играет твоя меланхолия. Да, эта мрачная печаль производит их в большей степени, чем дурной ум, а может быть, она и является единственной причиной. Несомненно, у многих не одержимых бесом возникает навязчивая идея самоубийства вследствие жестокого страдания»[1241]. «Глубокая печаль, — говорит он также, — и без пособничества диавола рождает великое зло… Именно под тяжестью мрачного уныния несчастные затягивают на себе петлю, пронзают себе грудь, топятся в реках, жестоко убивают себя всеми иными способами. Даже те, на которых проявляется действие злого духа, должны менее винить его в своей гибели, чем тиранию и чрезмерность своего уныния»[1242].
По всем этим причинам святые отцы рассматривают печаль как болезнь души, имеющую большое значение и далеко идущие последствия[1243]. A fortiori[1244] это верно для отчаяния[1245]. «Велика власть печали, — говорит Златоуст, — это болезнь духа, которая требует больших сил, чтобы мужественно сопротивляться ей и отбрасывать то, что в ней есть плохого»[1246].
Святые отцы часто представляют страсть печали как разновидность безумия, как состояние, которое в чистом виде проявляется как отчаяние. Преподобная Синклитикия, упоминая о «печали, исходящей от врага», говорит, что она «полна безумия»[1247]. И преподобный Иоанн Кассиан привлекает наше внимание к тому, что «если ей позволить мало-помалу охватить нашу душу по воле разных обстоятельств, то она будет расшатывать и угнетать (labefactat et deprimit) наш дух… Того, кто охвачен печалью, она всякий раз будет делать неспособным
