Иван Блох - История проституции
Из обычая отдавать жен взаймы развилась так называемая «проституция из гостеприимства», распространенная среди многих народов Азии, Африки, Америки и Южного океана.[645] Там, где она существует не из гостеприимства, а из корыстолюбия, там она представляет уже известную форму проституции, денежный фактор которой ясно выступает в своей первоначальной связи с браком, т. е. с правом собственности мужа.
Так, например, у племени мпонгве в Габоне, как и почти везде в экваториальной Африке, на женщину смотрят, как на доходную статью, прелести которой должны приносить даже больший доход, чем работа рабов. Поэтому мужья всегда готовы за плату уступать своих жен первому встречному.[646] В западной Африке мужья посылают ночью своих жен в лагерь путешественников, чтобы они вступали там в сношения с носильщиками, а на следующий день требуют «китуш» (выкупа), причем часто ставят совершенно неимоверные требования; в большинстве случаев приходится, однако, выплачивать. Девушка или женщина, которая не вступает в сношения с носильщиками, пользуется общим презрением, как «негодница».[647] По Марииусу, некоторые индейские племена на Амазонке и племя Юпура также предоставляют своих жен в распоряжение иностранцев за деньги.[648] На Маршальских островах гость, которому предоставляют девушку, должен выразить свою благодарность небольшими подарками, причем они достаются обыкновенно вождю.[649]
Регулярное вознаграждение за проституцию является, следовательно, только необходимым последствием взгляда на женщину, как на собственность мужчины, имеющую определенную денежную ценность. А взгляд этот, в свою очередь, произошел от введения индивидуального брака, на который первоначально смотрели исключительно, как на акт владения, мы уже говорили об этом выше. Таким образом, именно от брака денежное вознаграждение перешло на развивавшуюся ему параллельно проституцию, но само по себе оно вовсе не связано с сущностью проституции. Последняя выражается исключительно в неограниченном промискуитете проституированной женщины, несомненное происхождение которого из необузданности первобытной половой жизни мы уже доказали выше.
Если принять во внимание такое происхождение платы проституток, то придется смотреть на нее иначе, чем это имело место до сих пор: как известно, вознаграждение проститутки считается contra bonos mores (противным добрым нравам), и оно юридически недействительно, так что требование его судом невозможно.
Рудольф Штаммлер,[650] по-видимому, близок к такой мысли, хотя он и неправильно обосновывает ее. Он говорит: «Во второй группе отрицательных социальных явлений выдвигаются, прежде всего, те общественные явления, в которых делается попытка основать урегулированные отношения с правами и обязанностями, но такой образ действий отдельных лиц, на основании существующих правовых норм, оказывается за пределами так называемой свободы договора. Я ограничусь примером, который дает нам такое важное социальное явление, как проституция, внебрачная профессиональная отдача себя женщиной за деньги.
Если вспомнить моменты, существенные для этого понятия, то сейчас же видно, что мы здесь исключительно имеем дело с отрицательной стороной правовых учреждений… Таким образом, если проституция представляет обратную сторону известных правовых учреждений, то она превращается в отрицательное социальное явление собственно благодаря дальнейшему моменту – моменту вознаграждения за отдачу себя женщиной. Мы не знаем в современном праве наказания за простое stuprum (бесчестие), но мы и contractus cum meretrice initus рассматриваем, как contra bonos mores и потому юридически недействительный. Фактическое выполнение всех этих бесчисленных юридически недействительных сделок и есть то, что накладывает на проституцию печать одного из важнейших социальных явлений, воздействия и последствия которого требуют и действительно во всевремена привлекали к себевеличайшее внимание».
Штаммлер прекрасно понял связь между проституцией и браком. Она является для него отрицательной стороной правового учреждения брака. Но он просмотрел, что, соответственно этой онтогенетической связи, плата проституткам точно так же до тех пор должна иметь правовой характер, пока брак представляет форму владения, а женщина – исключительно только определенную денежную ценность, своего рода вещь, которую можно приобретать и отчуждать за деньги. С нашей современной точки зрения, с которой брак является духовно-нравственным учреждением с целью в высшей степени индивидуальной любви, столь же индивидуальной общей работы в жизни и общего воспитания детей, прежний брак исключительно путем покупки и современный денежный брак являются столь оке contra bonos mores, столь же недействительными, как оплата проституции, тем более, что, как мы видели, последняя представляет только последствие первого и теснейшим образом с ним связана. До тех пор, пока можно покупать половые сношения в форме ограничительного (gebundene) брака, до тех пор нельзя считать противной добрым нравам продажность их в форме ничем не ограниченной (ungebundene) проституции, хотя закон и не признает этого. Ведь продажность в обоих случаях связана с несвободным положением женщины, которая имеет исключительно только ценность собственности, но не имеет никакой личной ценности. Вот почему прогрессирующее развитие женщин культурного мира, – причем они становятся свободными, самостоятельными личностями, собственными силами пролагающими себе дорогу в жизни и господствующими над ней – представляет единственный путь, чтобы подкопаться, как под денежный брак, так и под тесно связанную с ним проституцию.
Как и первобытный брак, путем купли, и современный денежный брак, проституция предполагает несвободу и несамостоятельность женщины. Подобно тому, как когда-то проституток доставляло античное рабство, теперь проституция рекрутируется, главным образом, из так называемых несвободных профессий (прислуга и т. п.). Как и в браке, путем купли, личная ценность женщины в проституции подавлена – женщина представляет здесь только капитал, товар, как и всякий другой. У поэта Херондаса,[651] в его втором мимиамбусе, «содержатель женщин», владелец борделя Баттарос сравнивает себя с богатым купцом:
Nun wird er euch wohl sagen: «Ich kam aus AkeMit einer Weizenfracht und hab’ euch justDie Hungersplage abgestellt» – ich aberIch fuhre was von Tyros ein und halt’ esDer Volksgemeinde feil. Denn ftir umsonstGibt der da Weizen nicht zum Mahien her,Und ich hinwiederum (auf die Dime Myrtale deutend) auch diese nicht.
(Вот он, вероятно, и скажет вам: «Я приехал из Аке с транспортом пшеницы и прекратил ваши муки голода». Я же везу нечто из Тира[652] для продажи народу. Ведь он вам даром не дает пшеницы для размола, а я (указывая на проститутку Миртале) даром не отдам вот эту).
Такой взгляд на проституцию не только существовал у первобытных народов, но всецело сохранился и до наступления новейшего времени, когда современный индивидуализм впервые положил ему конец. В настоящее время роль жрецов и начальников взяли на себя сводники и торговцы девушками, которые стараются использовать проституток, как источник доходов, и ведут ими торговлю, как всяким другим товаром.
Точка зрения, выступающая при заключении браков посредством купли жен – что каждая женщина есть собственность всех членов или начальника союза – проявляется у первобытных народов и в отношении к проституции.
Несколько примеров тому мы уже привели выше. Так, например, условия, существующие на Каролинских островах, еще ясно указывают на право всей общины на доход с проституции, так как деньги, приобретенные armengoi (проститутками), распределяются начальником между всеми.
Как сообщает Линвуд Риде, у негритянских племен Африки нередко бывает, что богатые негритянки, находясь на смертном одре, покупают рабынь и жертвуют их обществу – вроде того, как у нас оставляют наследство на дела благотворительности.[653]
В большинстве случаев, впрочем, привилегия наложения налога и эксплуатации проституток принадлежит начальникам и князьям. Так, на меланезийском острове Флорида начальник предназначает нескольких женщин к занятию проституцией (rembi); они живут в одном из его домов и должны отдавать ему большую часть своею вознаграждения. На Улаве вождь покупает девушку, которая в качестве проститутки должна уделять ему часть своих доходов. Аналогичны условия в западной Африке, где начальники нередко получают все доходы проституток. В Дагомее собственником проституток был король, который и получал все их доходы. На острове Бали «panjeroan», дочери или жены мужчин низшего сословия, умерших, не оставив наследников, становились собственностью князя и должны были во имя его заниматься проституцией, отдавая ему известную часть своих доходов. В Индрагири проституцию эксплуатирует султан.[654] Рассказ Геродота (11, 26) о короле Хеопсеуказывает, быть может, на такое же право египетских фараонов. В нем говорится, что Хеопс будто заставил заниматься проституцией свою родную дочь, потому что нуждался в деньгах для постройки пирамиды. У кабилов всякое племя имеет свой собственный состав проституток, которые должны платить оброк особому чиновнику, «Mezuar».[655] В Турции бостанджи-басса и ага янычар получали еженедельно от каждой проститутки по дукату.[656] В средние века светские и духовные власти находили совершенно в порядке вещей, что проститутки платили им иногда очень высокий оброк, или они брали бордели даже под свое управление, как это делал, например, совет Болоньи и Страсбурга.[657] А в Германии, получившим княжеский титул графам фон Геннеберг и графам фон Паппенгейм, пожалованы были доходы с публичных домов. Даже епископы и папы не стыдились таких регалий[658] и защищали их, как свое право. Так, майнцский архиепископ Дитрих подал в 1442 г. иск против граждан столицы за то, что они причиняют ему ущерб «в доходе от развратных женщин и проституции»: он утверждал, что без его разрешения, за которое ему полагается известная пошлина, никто из горожан не имеет права содержать публичные дома.[659] Герцог Йоркский еще в XVII столетии получал от двух содержательниц борделей по 15 фунтов налога в год.[660] Известно также, что в некоторых странах и по сей день многие начальствующие лица пользуются своим авторитетом по отношению к проституткам для наживы. Брантом,[661] например, сообщает, что французские проститутки должны были давать капитану ночной стражи по дукату, чтобы получить разрешение на занятие своим промыслом. Ганс Гейнц Эверс[662] рассказывает, что в мексиканском городе Торреон с 12000 жителей каждая из 800 (!) зарегистрированных проституток должна была заплатить полиции «штрафные деньги», после чего ее оставляли в покое.
