Гуго Глязер - Драматическая медицина
Защититься от чумы гораздо труднее, чем, например, от холеры. При эпидемии холеры главное — это гигиена, и поскольку возбудители холеры вообще передаются лишь через выделения больного, то тщательного мытья рук и дезинфекции выделений достаточно, чтобы даже в холерной больнице предотвратить любое заражение врачей и медицинского персонала. Другое дело — чума. Чтобы исключить возможности вдыхания микробов чумы, нужны хорошие маски, не говоря уже о прочих средствах защиты. Для заражения чумой порой достаточно всего лишь одной бактерии. Можно сказать, от чумы уберечься труднее, чем от любой другой инфекционной болезни. Поэтому так высока смертность при всех эпидемиях чумы даже недавнего времени.
Тем большее восхищение вызывает мужество врачей-исследователей, которые в те времена, когда о бактериях не имели ни малейшего представления, пытались производить прививки по образцу оспенных, чтобы тем самым найти защиту против чумы. Первые опыты врачи ставили на себе. Их героизм трудно переоценить.
Природа сама показала пути защиты от оспы. Так, из наблюдений было известно, что крестьянки, заразившиеся при дойке больной коровы коровьей оспой, тем самым защищаются от обычной, то есть черной, оспы и либо не болеют ею вовсе, либо очень легко переносят это заболевание.
Старый, бытующий в народе способ защитной прививки был известен. Он и дал Дженнеру идею для научной разработки метода прививок.
Изучая чуму, врачи-исследователи могли прийти к аналогичным мыслям. И в этом случае наблюдались гнойные нарывы. Не было сомнений в том, что в них содержится чумной яд. Напрашивался вопрос: нельзя ли добиться защиты от чумы так же, как и от оспы, с помощью прививки? Конечно, это предположение было сугубо теоретическим, и никто не мог сказать заранее, чем закончится на практике подобный опыт.
В 1798 году Наполеон, ему в то время не было еще и тридцати лет, начал свой военный поход в Египет и Сирию, который потребовал от его армии и от его противников-англичан больших жертв. Всевозможные болезни, в особенности чума и малярия, унесли жизнь многих солдат. Эпидемия чумы началась и в осажденной, а затем взятой Наполеоном крепости Александрия.
Первый опыт на себе, имевший целью исследование чумы, был поставлен в этом городе. Его провел английский врач А. Уайт; об этом рассказывает в своих мемуарах военный врач Джеймс Мак-Грегор.
Впрочем, жизненный путь самого Мак-Грегора напоминал роман со многими главами. Он перенес такие тяжелые заболевания, как пятнистая лихорадка, малярия, дизентерия, желтуха; неоднократно попадал в кораблекрушения, слыл уже погибшим, но в конце концов сделал карьеру и стал позднее генералом и санитарным инспектором английской армии.
Находясь в начале XIX века в Египте, он узнал, что его коллега и земляк — доктор Уайт — намеренно привил себе чуму в госпитале в Эль-Хаммеди. Среди пациентов Уайта была болевшая бубонной чумой женщина. Он извлек некоторое количество гноя из ее железы и втер себе в левое бедро. На следующий день он повторил опыт. Сделав небольшой надрез на правом предплечье, он внес в рану некоторое количество гноя больной. Этот эксперимент имел ужасные последствия: через некоторое время Уайт заболел чумой и умер.
Удивительно, что, хорошо зная эту болезнь, он при наступлении первых признаков лихорадки подумал о малярии. Правда, в то время многие врачи видели связь между чумой и малярией, и, возможно, его опыт с самого начала ставил целью выяснение этой связи. Даже когда на бедре появился карбункул и лимфатические железы паха и подмышек начали распухать, Уайт настаивал на диагнозе — малярия. Лишь на восьмой день, когда признаки болезни стали очевидными, он признал, что заболел чумой, и был доставлен в госпиталь для чумных в Розетте, маленьком городе на Ниле, где в тот же день, 9 января 1802 года, после того как сильная горячка помутила его разум, скончался.
В том же году аналогичный опыт провел в Египте военный врач Рене Деженет, глава санитарной службы французской восточной армии, заслуживший большие почести у Наполеона. Эксперимент не повлек за собой трагических последствий, так как Деженет помешал проникновению инфекции. При помощи ланцета он внес содержимое из гнойного нарыва в маленькую трещину на коже, но затем тщательно промыл ее водой с мылом, не допустив тем самым появления признаков болезни. Все же и этот опыт, проведенный врачом на себе самом, заслуживает высокой оценки.
Более чем через тридцать лет французский врач А.Ф. Бюлар, служивший в Египте, проделал на себе опыт с чумной субстанцией. Он так описывал ход эксперимента и его последствия: «15 мая 1834 года в 9 часов утра я снял с себя в зале госпиталя для больных чумой в Эзебекви в присутствии всего персонала верхнюю одежду, рубашку и фланелевое нижнее белье и надел, не принимая никаких мер предосторожности и защитных средств, рубашку мужчины, заболевшего тяжелой формой чумы. Эта рубашка еще сохраняла тепло чужого тела и была вся в крови, так как больному пустили кровь. В присутствии большинства свидетелей этого эксперимента я оставался целый день, чтобы все могли убедиться, что я не принимаю никаких защитных средств для нейтрализации возможных последствий эксперимента. Я ходил в этой рубашке 48 часов, не чувствуя ни обычных симптомов, ни чеголибо другого, что могло бы перейти на меня с этой одежды. Все же два дня спустя на среднем пальце левой руки показалась маленькая опухоль, напоминающая фурункул, но я предположил, что она образовалась на месте небольшой ранки, которую я нанес себе, препарируя тело умершего от чумы».
Бюлар, кстати, предлагал французской Комиссии по борьбе с чумой проводить опыты на приговоренных к смерти. На людях, которым предстояла казнь, зачастую даже в недавнее время производились опасные опыты с совершенно неопределенным исходом; для того чтобы добиться их согласия, им постоянно предоставлялась возможность помилования. По инициативе Бюлара пяти приговоренным к смерти была привита чума. Лишь один из них умер, но по актам трудно установить, действительно ли он скончался от чумной прививки. В Каире, где люди становились жертвами многих эпидемий, существовали также и другие возможности инфекции. Четыре остальных преступника остались здоровыми.
Египет был, конечно, самой подходящей страной для подобных опытов. Знаменитым стал также эксперимент врача из Южной Франции Антуана Клота. Он тоже прошел школу нищеты, но вскоре стал известным врачом и в 27-летнем возрасте был назначен лейб-медиком вице-короля Египта Мохаммеда Али. После этого Клот организовал в Египте медицинскую школу по французскому образцу и старался привлечь в нее хороших преподавателей.
Главной целью опыта, поставленного им на себе, было показать, что бессмысленный страх перед чумой, приводивший к параличу всей экономической жизни, не обоснован, так как не каждый заболевал, даже когда свирепствовала тяжелая эпидемия. Клот продолжил опыт, начатый Бюларом, надев ту же самую рубашку, которую последний носил в течение двух дней. Но пошел еще дальше. Клот взял некоторое количество бактериальной флоры с рубашки, испачканной засохшей кровью и гноем, и сделал прививки в левое предплечье, правую сторону паха, всего в шесть мест. Небольшие ранки были перевязаны повязкой, смоченной в крови больного чумой. Но и этого ему показалось недостаточно. Он надрезал себе кожу, нанес на это место некоторое количество гноя из карбункула больного чумой и наложил на рану повязку с кровью больного. Далее он облачился в одежду заболевшего чумой, а когда тот умер, лег в его неубранную постель. Короче говоря, он сделал все, чтобы заразить себя, но это ему это не удалось.
Стремление успокоить трепетавшее перед чумой население вело, впрочем, и раньше к подобным опытам. Известное посещение Наполеоном госпиталя для чумных в Яффе, занятом им древнем городе на восточном побережье Средиземного моря, служило той же цели.
Драматически, даже трагически протекал эксперимент, проделанный австрийским врачом по имени Алоис Розенфельд из Каринтии. После упомянутых частью безрезультатных, частью роковых прививок чумного гноя было решено испробовать средство, которое могло бы стать действенным против чумы. С тех пор как в Европе начала свирепствовать чума, существовали средства, которые усиленно рекомендовались врачами, и, конечно, подобные рецепты, переходившие по наследству в некоторых семьях врачей, были также на Востоке. Во время пребывания в Африке, в Триполи, Розенфельд стал обладателем подобного рецепта. Он хотел провести научный эксперимент с этим снадобьем, а именно, найти защиту от чумы на тракте полость рта — желудок — кишечник. Открыватель не располагал, конечно, какими-либо научно-теоретическими представлениями, в его распоряжении был лишь положительный опыт. Снадобье состояло из высушенных лимфатических желез и костного порошка, приготовленных из останков умерших от чумы. Существовало убеждение, что подобное снадобье, если оно достаточно выдержано и достаточно сухо, при приеме внутрь производит эффект, подобный защитной прививке. Как утверждали, во время своих поездок на Восток Розенфельд с большим успехом испытал это средство на себе, а также примерно на сорока лицах.
