Аркадий Эйзлер - Болезнь Альцгеймера: диагностика, лечение, уход
Как мы видим, все дело опять же во всеохватывающей системе передачи сигналов, их правильной расшифровке и дальнейшем направлении и ориентации возникающих биохимических процессов в нашем организме.
Конечно, трудно представить, что когда-либо будет разработана единая модель и механизм всего комплекса коммуникационных процессов организма, найдены объективные параметры, нарушение которых, подобно повышению температуры, создает предпосылку у лечащего врача возможности применения жаропонижающих медикаментов или антибиотиков широкого спектра действия, предполагая наличие у пациента воспалительного процесса.
Это не значит, что не надо мечтать, да и не только мечтать, но и интенсивно работать, добиваясь результатов, привлекающих к себе общественность и финансовые круги, которые обеспечивают дальнейшую стимулирующую поддержку изысканий, выводя их на уровень обескураживающих открытий.
Получившие, например, около 1 млн евро и престижную премию Австрийского правительства за свои открытия ученые Герберт Гирт из Венского университета и Мейнрад Буслингер из Института молекулярной биологии инвестируют эти деньги в дальнейшие исследования.
«При делении клеток не должно произойти ошибки, — объясняет Гирт, — это чревато развитием опухолей и смертью клеток». «И дифференциация клеток должна находиться под строгим контролем, — добавляет Буслингер, — иначе будут образовываться клетки только одного типа».
Для обеспечения своего качества клетки работают в обоих направлениях с помощью сложных каскадов сигналов, которые в большинстве своем развились и закрепились в процессе эволюции.
Гирт сообщает: «У дрожжевых грибков и у млекопитающих деление клеток управляется одним и тем же молекулярным переключателем — энзимом CDK. Мы сумели доказать, что тот же процесс происходит и у растений: если CDK растения поместить в дрожжи с поврежденным CDK, деление дрожжевых клеток снова упорядочивается».
Но одного деления недостаточно — клетки должны еще правильно развиться.
«Мы смогли показать, как в системе кровообращения из стволовой клетки крови развиваются дифференцированные клетки, — поясняет Буслингер. — Для этого мы проанализировали в деталях специфический для β-клеток транскрипционный фактор — Рах5. β-клетки (мы уже говорили об этом) — это клетки иммунной системы, которые атакуют вторгшихся в организм пришельцев и борются с ними посредством антител, а транскрипционные факторы решают, какие из генов должны быть активированы или, наоборот, заторможены».
В крови из одной и той же стволовой клетки образуются на различных стадиях наравне с β-клетками также и другие — например, Т-клетки. Для того чтобы образовывались β-клетки, Рах5 должен быть активным на всех этапах развития. Буслингер доказал это в опытах на мышах, выключая действие Рах5 на разных стадиях.
«Так, Рах5 демонстрирует развитие целой клеточной структуры», — объясняет ученый, который концентрируется в своих работах на основах этого процесса.
Гирт, с другой стороны, предполагает в скором времени превратить растения в «остров сокровищ»: «Включатели деления клеток будут использоваться только в благоприятных условиях окружающей среды. Находится растение в состоянии стресса — деление клеток прекращается, а вместо этого растения производят вещества, уменьшающие последствия стресса, которые могут быть использованы в качестве медикаментов.
Итак, на многих примерах, включая и механизмы образования целого ряда заболеваний (сюда с легкостью можно добавить болезнь простаты), мы увидели наличие взаимодействия сложных информационных систем, вызывающих определенные биохимические процессы, связанные с нормальным функционированием нашего организма.
Эволюционная биология
Новое направление развития науки — эволюционная биология — позволяет показать нам неоднозначность результатов этого информационного взаимодействия в течение всей нашей быстро текущей жизни и в отдельных ее фазах.
И это касается не только отдельных вариантов генов, но также и целых органов, отмирающих или изменяющихся как по форме, так и по функциональному назначению, по все тем же традиционным законам дарвинизма.
Конечно, никому не нужна червеобразная слепая кишка, называемая аппендиксом. Этот отросток достался нам от предков, переваривающих совсем другую, неприготовленную пищу. Воспалившись, он доставляет нам страдания. Почему дарвиновская эволюция не помогла нам избавиться от него?
Напрашивается простое объяснение: в эволюционном процессе, который ни в коем случае не является революционным, орган может постепенно уменьшаться в размерах и только потом исчезнуть. Но до этого времени мы еще долго будем подвергаться опасности получить воспаление аппендикса.
Такие рассуждения типичны для так называемой дарвинистской медицины, в основе которой лежит «принцип»: чтобы понять страдания человека, нужно осмыслить и понять историю эволюции и смысл этих страданий, причем в совокупности с влиянием внешних условий.
Жиры и сахар раньше были в диковинку, и редкие случаи поесть их вдоволь люди использовали сполна, с тем чтобы легче перенести вынужденный голод и недоедание. Сегодняшних жителей индустриальных стран обилие продуктов, богатых сахаром и жирами, делает толстыми и больными.
Другим примером является часто диагностируемый недостаток железа в организме. Тот, кто борется с этим с помощью таблеток, лечится только от симптомов этой болезни, хуже того — против защитных функций своего организма, так как при инфекции печень удерживает железо, чтобы предотвратить снабжение этим важным элементом возбудителей инфекции. Карьеру различных заразных заболеваний можно понять, лишь осознав эволюционную гонку борьбы между возбудителями инфекций и человеком.
Можно попытаться рассмотреть болезнь с точки зрения ее возбудителя. Если он слишком быстро убивает зараженного им человека, то это не идет на пользу самому возбудителю, так как у больного человека не остается времени распространить заболевание среди других людей.
Например, плохие гигиенические условия способствуют появлению злокачественных бактериальных штаммов холеры именно потому, что частый понос способствует распространению болезни даже тогда, когда отдельные больные умирают очень быстро. И наоборот, улучшая гигиенические условия, можно «приручить» возбудителей холеры.
С другой стороны, возбудители болезней повлияли на эволюцию человека. Известный пример — ген серповидноклеточной анемии. Если человек обладает двумя экземплярами этого гена, унаследовав их как от отца, так и от матери, он с трагической вероятностью заболеет этой смертельной болезнью. Тот же ген защищает его обладателя от малярии. По этой причине в районах, где свирепствует малярия, этот ген не исчезает. Похожим образом он ведет себя и при кистозном фиброзе. Как показали новые данные: при двух соответствующих генах он вызывает это заболевание, в единственном же экземпляре, защищает от тифозных инфекций.
Это только два примера вариантов генов, которые сами по себе нельзя расценивать как «хорошие» или «плохие».
Возможно, здесь следует вспомнить и своеобразный случай с моей женой, страдающей на протяжении всей своей жизни острой формой аллергии на весеннее цветение деревьев, связанной с появлением пыльцы. После первого года наступления БА приступы аллергии, которых мы ожидали с тяжелым чувством, не повторились и в дальнейшем больше не беспокоили Машу.
Как мы уже говорили, некоторые варианты генов влияют на нас в молодом возрасте позитивно, а в более пожилом — негативно. Эволюция — этот «слепой часовщик» — действует по другим, менее абсолютистским правилам и законам, чем хотелось бы некоторым, мечтающим посредством эмбриональной терапии создать генетически «оптимального человека», свободного от всех земных страданий и болезней. Будущие родители, выбирая себе наследников по своеобразному каталогу, должны будут решать, что лучше для их «детей на заказ» — бодрая молодость или долгая и здоровая старость.
Тяготение человека к стабильности, страх перед катаклизмами и ударами судьбы различного рода приводят его к принятию решений относительно своего потомства в духе ограждения его от всего, что может повредить его счастливому будущему, — болезней и страданий, увечий и потрясений. Но как это все предусмотреть и рассчитать оптимальную конструкцию человеческого организма?
Задача будет не из легких уже потому, что гормональное зеркало, например, представительниц прекрасного пола постоянно меняется на протяжении всей жизни, вместе с изменением менструальных циклов, и особенно в период до и после менопаузы.
В модной сейчас и широко применяемой на Западе гормонотерапии врачи стоят перед дилеммой: целесообразна ли эта терапия после менопаузы или же риск возможных заболеваний ставит ее применение под вопрос?
