Владимир Кованов - Эксперимент в хирургии
СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ ЮДИН
Выдающимся хирургом, талантливым ученым и педагогом, чьи научные труды всегда с нетерпением ждали, как и выступлений на хирургических съездах и конференциях, был С. Юдин. Все знали, что каждое его выступление - это новый шаг вперед, смелый взгляд в будущее. Его операции на желудочно-кишечном тракте поистине изумляли. Он не только хорошо и красиво оперировал, но и создавал модели новых операций. Например, им была модернизирована операция при сужениях и непроходимости пищевода, предложенная в начале XX века швейцарским хирургом Ру и нашим соотечественником П. Герценом, учителем многих выдающихся хирургов нашего времени. Герцен в 1907 году впервые в мире восстановил пищевод за счет кишечной вставки, уложенной над грудиной под кожу. Выполненная однажды удачно, эта операция долго никем не воспроизводилась, в том числе и самим Герценом.
Юдин, тщательно изучив работы своих предшественников, творчески возродил операцию, поставив ее на строго научную, физиологическую основу в соответствии с учением И. Павлова. После того как Сергей Сергеевич усовершенствовал методику создания искусственного пищевода, эту операцию начали делать и у нас, и за границей.
Много нового и оригинального он внес в разработку сложных операций на желудке, в том числе и при обширных язвах двенадцатиперстной кишки. Его метод радикального лечения незаживающих язв желудка и двенадцатиперстной кишки после острых споров восторжествовал. Большинство хирургов вместо паллиативной операции - наложения соустья между желудком и кишечником - стали чаще делать резекции, то есть удалять часть желудка вместе с язвой.
Сергей Сергеевич был устремлен в будущее и неустанно призывал идти вперед, искать, экспериментировать. Его невозможно представить вне хирургии, так же как и хирургию нельзя представить без этого замечательного ученого.
Когда он говорил о специфике различных профессий и навыках, которые со временем вырабатываются у человека, то неизменно подчеркивал, что хирург, как никто другой, должен обладать самыми различными качествами. «Тут нужны, - отмечал ученый, - четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальниц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное - умение шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую, на большой глубине, то есть проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров.
Все эти качества и навыки были в полной мере присущи самому Сергею Сергеевичу.
Бурное развитие науки и техники нельзя, разумеется, не учитывать. Юдин писал: «Никакая гениальная идея не может зародиться у профана, невежественного человека или случайного дилетанта, имеющего самые поверхностные знания предмета или же слабые умозрительные представления, без личного знакомства и опыта практической деятельности».
«Велики успехи медицины: они - залог грядущих, еще больших достижений. Но прошлое учит нас быть осмотрительнее, не торопиться с излиянием восторгов, а соблюдать холодность, осторожность суждений, что, впрочем, не должно приучать к скептическому недоверию и воспитывать холодность сердца...»
А вот еще одна мысль, высказанная по ходу разговора о науке и ее деятелях: «Настоящую позицию и правильные границы ученые находят не тактикой, а рассудком и знанием, опытом и интуицией. Последняя есть непосредственное восприятие истины, так же как в искусстве - непосредственное ощущение и восприятие прекрасного».
«Медицинские теории и концепции не могут оставаться подолгу неизменными, - считал Сергей Сергеевич, - ибо в медицине, как и в биологии, вообще не может быть таких безусловных, застывших истин, как в математике... В медицине каждое крупное научное открытие неизбежно меняет установившиеся взгляды не только на самый предмет такого открытия, но и на многие теоретические взгляды и понятия, касающиеся смежных проблем».
А вот критический взгляд Юдина на отношение к врачам иных деятелей культуры:
«Можно поистине удивляться, до какой степени упорно и зло писатели и поэты во всех странах и во все века глумятся и злословят по адресу врачей! Причин тому несколько, и главная, разумеется, та, что смерть каждого человека люди расценивают не только как естественный конец... но и как результат врачебного бессилия, неудачи или недобросовестности. Бесспорно, что научные обоснования медицины на протяжении долгих веков были очень шатки и сомнительны; лечебные средства и лекарства подбирались чисто опытным путем, то есть почти случайно. Несомненно также, что лекарскую специальность раньше очень часто избирали всевозможные жулики и шарлатаны, охотно спекулировавшие и на людском горе, и на поразительной склонности и готовности людей доверяться всему чудесному и мистическому. В этом отношении роль врачей всегда очень близка к роли священников, ибо те и другие встречали рождение человека в мир и провожали людей «на тот свет» почти всегда совместно».
На первый взгляд тем, кто не знал хорошо Юдина, он мог показаться несколько манерным. Но мы, часто видевшие его за операционным столом, выступающим на съезде или читающим лекции, не придавали никакого значения странностям большого ученого.
Почести и награды нисколько не влияли на отношение Юдина к окружающим. Он был на редкость прост и доступен всем, кто хотел у него учиться. А научиться у него можно было многому, особенно в области военно-полевой хирургии.
Сергей Сергеевич, как главный хирург института имени Склифосовского, еще в мирное время накопил огромный опыт в лечении разных неотложных заболеваний и уличных травм. Разумеется, полной аналогии между бытовой и военной травмой проводить нельзя, но методы лечения тех и других имеют много общего. Вот почему на фронте с волнением ждали встречи с С. Юдиным.
Мне посчастливилось увидеться с ним в конце войны, под Варшавой, вкратце я уже рассказал об этом. Сейчас о некоторых подробностях.
Юдин возглавлял хирургическую работу в специализированном госпитале в городе Миньск-Мазовецки. Он просил нас, армейских хирургов, доставлять ему по возможности тяжело раненных в бедро непосредственно из полковых медицинских пунктов и медсанбатов.
Город обстреливался противником. Нередко снаряды падали вблизи госпиталя. Но это не нарушало работу хирургов. Вместе с другими врачами Сергей Сергеевич сутками не отходил от операционного стола.
Как помнит читатель, мы, пять армейских хирургов, во время небольшой передышки, между боями приехали в Миньск-Мазовецки к Юдину. В это время в госпитале находилось более 400 раненых. Большая часть их была обработана, а остальные ждали своей очереди.
И вот Сергей Сергеевич стал показывать, как оперировать нижние конечности при огнестрельных переломах. Очень хорошо помню: Юдин стоит перед операционным столом в стерильном халате с засученными рукавами, в резиновых перчатках. На голове - белая шапочка, лицо закрыто маской. Пальцы длинные, как у пианиста, перебирают один хирургический инструмент за другим. Пока шла подготовка к операции, ученый объяснял разработанную им самим конструкцию операционного стола.
Инструменты подавала опытнейшая медицинская сестра - Мария Петровна Голикова. Она много лет работала с Юдиным, понимала его без слов, по одному движению руки или взгляду. Каждый из них беззаветно любил свое дело.
Сергей Сергеевич сделал широкий разрез входного раневого отверстия на наружной поверхности бедра. Такой же разрез сделал и на месте выходного осколочного ранения. После того как были разведены края раны, он тщательно иссек нежизнеспособные мышцы; затем ввел в рану мыльный раствор и освободил ее от грязи, попавшей вместе с осколком. Рану промыл тщательно, широко пользуясь салфетками. Он стремился к тому, чтобы убрать не только поврежденные ткани, но и небольшие, едва видимые сгустки крови - «питательный материал» для микробов.
Дойдя до места повреждения кости, Юдин несколько задержался - убрал осколки, лежавшие свободно, а те, которые были связаны с костью, надкостницей, вставил на место и тут, обращаясь к нам, несколько смущенно произнес:
- Вот ахиллесова пята моего метода! Я бы, конечно, мог и тут применить такой же радикальный прием, как при иссечении мышц, но тогда неизбежен большой дефект кости и едва ли удастся получить хорошее сращение.
Входное и выходное отверстия раны после иссечения мышц напоминали большие воронки. Он сделал контрапертуру - противоотверстие на задней поверхности бедра, чтобы был свободный отток в повязку. В заключение густо припудрил рану стрептоцидом, который распылялся из сконструированного им аппарата, позволявшего хирургу направлять тонкий слой порошка во все «закоулки» раны. Помимо всего прочего, такой метод обработки раны давал большую экономию препарата.
