Алексей Овчинников - Главный детский доктор. Г. Н. Сперанскому посвящается…
С Софьей Георгиевной Звягинцевой и её мужем, детским хирургом Алексеем Евгеньевичем, у деда были особые отношения. Летом Звягинцевы часто жили у нас на даче в маленьком домике, построенном дедом для моей матери. Дед их очень любил и всегда находился в хорошем настроении в их присутствии. Когда они приезжали на воскресенье, дед водил их в экскурсию по саду, показывая плоды своего труда: свои любимые яблони, редкие деревья и кустарники, скульптуры, которые он делал в саду из коряг, корней и древесных наростов. После смерти бабушки он нередко заезжал к ним, возвращаясь с работы, и оставался пить чай с вареньем, обсуждая проблемы клиники и института. Думаю, что общение со Звягинцевыми и тепло их любви и дружбы помогли деду менее болезненно пережить смерть жены, с которой он прожил почти 60 лет и которая умерла на 11 лет раньше него.
Всегда был открыт для Георгия Несторовича гостеприимный дом Анны Алексеевны и Петра Леонидовича Капиц, куда он любил приезжать после работы. Как я уже писал, А. А. Капица, урожденная Крылова, была двоюродной племянницей Елизаветы Петровны Сперанской. Думаю, что Анна Алексеевна, очень любившая свою тётю, напоминала ему покойную Елизавету Петровну, а с Петром Леонидовичем они обсуждали текущие события и рассказывали друг другу анекдоты, которые Капица знал во множестве. Ещё один человек в окружении деда, которого он любил и уважал, была Лидия Александровна Преображенская, сельский врач, всю свою жизнь проработавшая в Деденевской больнице недалеко от нашей дачи. Вместе со своим мужем, учителем местной школы, она была лучшим представителем сельской интеллигенции, умным, мягким и отзывчивым человеком. Дед советовался с ней по многим медицинским и жизненным вопросам и часто обращался к ней, когда у него наступал период депрессии. После общения с Лидией Александровной к нему всегда возвращалось хорошее настроение. К сожалению, и Николай Васильевич, и Лидия Александровна скончались раньше деда, и он остался без этих близких ему и любимых людей.
Вообще в конце своей долгой жизни, пережив и похоронив любимую жену и почти всех своих друзей и ровесников, дед, как мне кажется, чувствовал себя очень одиноким, несмотря на наличие детей и внуков. Иногда он говорил, что из его поколения уже никого не осталось и что его жизнь слишком затянулась.
В 1962 году в возрасте 89 лет дед решил уйти на пенсию. Кафедрой педиатрии после ухода Сперанского стала заведовать его ученица и сотрудница Р. Л. Гамбург, а с 1965 года – М. П. Матвеев. Но он продолжал участвовать в работе кафедры и института, возглавив в ЦИУ проблемную комиссию по охране здоровья матери и ребёнка. Георгий Несторович еженедельно приезжал в больницу имени Дзержинского на пятничную клиническую конференцию, где заслушивались научные доклады и разбирались сложные пациенты. Продолжал он работать и редактором педиатрического отдела Большой и Малой медицинских энциклопедий и журнала «Педиатрия». Оставался членом Ученого совета Института педиатрии.
В 1963 году деду исполнилось 90 лет. Он очень не хотел устраивать празднование своего юбилея, говоря, что в его возрасте поздравлять уже не с чем. В дневнике он записал: «20 февраля 1963 года. Мне сегодня 90 лет. Несмотря на мой протест, Министерство здравоохранения настаивало на праздновании моего юбилея; я должен был согласиться, так как это нужно не для меня, а для товарищей, для общественности. Было торжественное заседание в Доме ученых со всякими подношениями, адресами, выступлениями. Единственно, чего удалось добиться, чтобы не было чтения кучи адресов, что утомительно, искусственно и часто не соответствует действительности то, что в них написано. Были выступления от больших учреждений: Министерства здравоохранения СССР и РСФСР, АМН, АН СССР, Туполева А. Н. с поднесением значка его конструкторского бюро (авиационного) – и все. Потом концерт. Вечером банкет. Вечером сообщили о награждении меня вторым орденом Трудового Красного Знамени». Празднование юбилея Сперанского продолжалось четыре дня. Во второй и третий дни проводились торжественные заседания расширенного пленума правления Всесоюзного общества детских врачей, на четвёртый день – конференция на кафедре педиатрии ЦИУ. За эти дни дед сильно устал и переволновался, но настроение у него было очень хорошим.
Последующие пять лет прошли спокойно. Дед принимал участие в еженедельных пятничных конференциях на кафедре педиатрии в больнице им. Дзержинского, ходил пешком на заседания Ученого совета в Институт педиатрии, который к этому времени уже находился в новом здании на Ломоносовском проспекте (в 1964 году мы переехали в академический дом на ул. Дмитрия Ульянова, расположенный недалеко от института), каждую субботу уезжал на электричке на дачу. Временами его состояние ухудшалось, и он был вынужден уменьшать привычную для него активность. В один из таких периодов, 14 февраля 1967 года, написал письмо Ольге Алексеевне Чумаевской, которая вот уже не один год собирала материалы для книги о Сперанском. В это время она находилась на лечении в терапевтическом отделении 67-й городской больницы. «Дорогая Ольга Алексеевна, спасибо за поздравление (с днём рождения. – А. О.). Но извинения принять не могу, так как Вы поторопились, а не опоздали. Я родился в ночь с 7 на 8 февраля старого стиля, т. е. 19–20 по новому стилю. Спасибо за письмо. Я тоже болею вот уже 1,5 месяца: разладилось сердце, появились загрудинные боли, одышка, увеличились отёки. До сих пор всё шло неплохо, но всё-таки я перестал выходить из дому, принимаю всякую гадость, больше лежу. Сейчас стало лучше, и я стал выезжать. Был на общем собрании АН. Сегодня был на диссертации в ЦИУ. На даче не был больше месяца, две недели провёл в «Узком». Приходится уменьшать нагрузку и следить за сердцем, одышкой, стенокардией, пузырём, ушами, глазами и т. п. Крепко жму руку и желаю Вам отлежаться. Ну что же делать?».
В феврале 1968 года вновь был отмечен его день рождения. В детской клинике 1-го Московского медицинского института было проведено торжественное заседание Московского научного педиатрического общества, посвященного 95-летию Г. Н. Сперанского. Дед выступил на этом заседании с большой речью, в которой поставил дальнейшие задачи на пути развития отечественной педиатрии, подчеркнув важность изучения физиологии ребенка и проблемы умственного переутомления школьников. Это было его последнее выступление перед широкой аудиторией. Я присутствовал на этом заседании, слушал деда и поражался трезвости его мышления, четкости речи и энергии в его глазах. Поистине это было выступление отнюдь не 95-летнего старца. Единственное, что выдавало его волнение и возраст, было периодическое поперхивание и изменение голоса.
Поражает его работоспособность и творческая активность даже в преклонные годы. Профессор С. Г. Звягинцева, его ближайшая помощница и самый близкий друг, вспоминает в 1973 году: «…За несколько месяцев до смерти Г. Н. Сперанский набрасывает три варианта плана работы или статьи (а может быть, и мемуаров), которая осталась незаконченной (правильнее сказать – завещания. – А. О.). Отдельные её фрагменты звучат так своевременно и современно, что следует ознакомить с ней всех педиатров, особенно тех, кто не слышал горячих речей Георгия Несторовича. Даже его незаконченные наброски заставляют задуматься. Главная их мысль – «забыли профилактику…, теперь профилактика – только прививки против инфекций… Теперешние поколения врачей больше верят фармакологии, чем гигиене… Антибиотики всюду, где надо и не надо, но антибиотики ведь не профилактические средства…». Георгий Несторович напоминает, что «охрана материнства и младенчества – государственная обязанность, причем охраняться должно не только младенчество, но и всё детство». Обращаясь к педиатрам, он пишет: «Мы приняли на себя обязательство охранять всех детей, не только лечить больных, но и воспитывать здоровых». Детские врачи, по его мнению, обязаны создавать такие условия, чтобы дети не только не болели, но и укрепляли своё здоровье, повышали свою адаптацию к внешним условиям жизни. По мнению Г. Н. Сперанского, врачи детских поликлиник, уделяя много времени больным, забывают о санитарно-просветительной работе среди матерей. По этому поводу он пишет: «Перевоспитывать бабушек и дедушек мы не можем, а отцов и матерей обязаны воспитывать в правильном медицинском направлении. Мать должна безусловно верить врачу», а для этого необходимо, чтобы врач чаще беседовал с нею, умел дать ей необходимый совет, как оградить ребенка от заболеваний. Между тем, с горечью отмечает Георгий Несторович, некоторые молодые врачи «перестали воспитываться в духе нашего тогдашнего энтузиазма и лишь только формально говорят о профилактике с родителями». Г. Н. Сперанский ясно представлял себе последствия такого забвения профилактической работы», заканчивает С. Г. Звягинцева. Могу от себя добавить, что актуальность этих мыслей и слов профессора Сперанского не только не уменьшилась в настоящее время, но и возросла многократно.
