Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше
Вместо того чтобы подавать уму пищу для естественного созерцания видимых творений, органы чувств подают ему поводы к множеству «вещественных и суетных помыслов»[756]. Вместо того чтобы быть подчиненными разуму и помогать ему возноситься ко Господу, они отвлекают его[757] и низводят в мир чувственный, рассматриваемый сам по себе, отчуждают его, подчиняют этому миру[758] и преграждают ему доступ к духовным вещам. Именно в этом смысле преподобный Исаак Сирин говорит о «болезни чувств»[759].
Вместо того чтобы служить Господу и исполнять Его волю, органы чувств и части тела падшего человека начинают служить его плотским желаниям, помогают творить грех и поддерживать его страсти[760]. Человек пользуется ими в первую очередь для того, чтобы получить чувственное удовольствие, которого ищет. И поэтому глазами он пользуется «извращенно»[761], чтобы подавать своему вожделению чувственные объекты и наслаждаться, глядя на них. Ушами он пользуется «извращенно»[762] тоже для того, чтобы слушать дурные слова и услаждаться ими, чтобы внимать пустословию и развлекать им свой ум. Вкус поступает на службу к страсти чревоугодия. Обоняние обращается «к разнообразию благовоний, возбуждающих похоть»[763]. Осязание служит органом множества страстей. Познавательные способности, отвернувшись от Бога, перестают истолковывать информацию от органов чувств в Духе Святом. Не замечая более в сущностях Божественные энергии, которые определяют истинную природу этих сущностей, падший человек уже не может воспринимать их правильно, объективно, то есть в соответствии с их собственной реальностью, адекватно тому, чем они на самом деле являются. «Почти всё, что мы видим, мы видим не таким, какое оно есть»[764], — заключает святитель Амвросий Медиоланский. Человек воспринимает творения в зависимости от своих чувственных желаний, располагает и подчиняет их, наделяет их смыслом и ценностью в зависимости от своих страстей. Поэтому восприятие становится субъективным и изменчивым, так как оно более не согласуется с самой реальностью предметов, на которые направлено, но является проекцией падшего сознания каждого отдельного человека и изменяется в зависимости от формы, распределения и степени выраженности его страстных желаний. Тот факт, что, несмотря на эти различия, все люди, по большому счету, могут быть рассмотрены как воспринимающие реальность своими органами чувств более или менее одинаково, вовсе не означает, что их восприятие объективно, но просто демонстрирует согласие субъективностей, причастных общей для них деградации, и фундаментальное единство разрушений, которые претерпела способность потомков Адама к восприятию.
Органы тела таким же образом оказываются отчужденными грехом от своего первоначального предназначения, от своей правильной работы и начинают действовать патологическим образом. Излагая последствия грехопадения прародителей, святитель Афанасий Великий объясняет, как душа заставляет действовать все телесные функции превратным образом: «Так она, руки подвигнув на противное, стала ими убивать, [употребила] половые органы вместо законного чадородия на прелюбодеяния и язык вместо благохваления — на хулы, злословие и ложные клятвы»[765]. Руки она заставляет бить и обкрадывать людей, нам подобных[766], ноги она направила «на проворство проливать кровь[767] и чрево — на пьянство и пресыщение без меры»[768]. Святитель Иоанн Златоуст пишет в том же ключе: «Посмотрим на наши части тела: они тоже, как мы обнаружим, являются причиной нашего падения, если мы за ними не следим. Это связано не с их природой, а с нашим небрежением»[769].
Таким образом, чувственные и телесные органы, действуя против природы, работают безрассудно и глупо. Преподобный Никита Стифат говорит о «безрассудстве» чувств[770]. А святитель Афанасий Великий пишет, подчеркивая роль души в этом помрачении: «Представь, что наездник, сев на коней на ристалище, не обратит внимания на цель, к которой ему должно направить бег, а, повернув в другую сторону, просто погонит коня, сколько может (а может он, сколько хочет), иногда направит коней на встречных, а то и бросится в бездну, позволив увлечь себя быстроте коней. Между тем он думает, что и при таком беге не минует цели. Так [поступает] и душа, совратившись с пути, ведущего к Богу, и сверх меры гоня телесные члены по неподходящему пути, лучше же сказать, позволяя гнать с ними и саму себя»[771]. 544. 545. 546. 547. 548. 549.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОПИСАНИЕ; СИМПТОМЫ И РАЗВИТИЕ ДУХОВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ
ГЛАВА 1 СТРАСТИ КАК ДУХОВНЫЕ БОЛЕЗНИ
Человек; отвращая от Бога различные способности своей души и тела и направляя их к чувственной реальности для обретения в ней удовольствия; порождает в себе страсти (πάθη) или, как их еще называют; пороки (κακίαι).
По единодушному утверждению отцов; они не являются частью природы человека[772]. «Они не были включены в образ Божий»; — напоминает святитель Василий Великий[773]. «Страсти не были сотворены вместе с природой в начале; иначе они были бы частью ее определения»; — пишет преподобный Максим Исповедник[774]. По словам преподобного Никиты Стифата, они «совершенно чужды, никоим образом не свойственны природе души»[775]. Преподобный Исаак Сирин замечает в том же смысле: «Страсти присоединились… Ибо душа естественным образом бесстрастна. Мы верим, что Бог создал человека по образу Своему — бесстрастным. Итак, когда [душа] отдается страстным движениям, она, по признанию всех, оказывается вне своей природы. Это показали [духовные] окормители Церкви. Страсти вошли в душу впоследствии, и было бы ошибкой сказать, что они свойственны душе, даже если она водима страстями. Итак, ясно, что душа ведома тем, что для нее внешне, а не тем, что ей присуще»[776]. «Состояние, противное природе [души], есть страстное движение. Это говорит божественный и великий Василий. Когда душа находится в естественном состоянии, она устремляет жизнь горе. Когда же она находится вне своей природы, тогда пребывает внизу,
