Б. Горобец - Медики шутят, пока молчит сирена

Ему принадлежат слова:

«Все есть яд, ничто не лишено ядовитости, и все есть лекарство. Одна только доза делает вещество ядом или лекарством». Можно любить хорошее вино, однако если выпить целый бочонок, то он может стать последним. Кстати, именно Парацельс впервые употребил термин «алкоголь» применительно к винному спирту (в 1526 г.). Парацельс первый стал широко применять в лечении химические средства, в частности препараты железа, сурьмы, свинца и меди.

Цит. по: [www.alfavit. info/4.htm]

В Средние века в Европе страшные эпидемии чумы, холеры и других болезней стали следствием, во-первых, мракобесия: боязни воды, через которую, как считалось, передавались болезни. Люди перестали мыться, было забыто мыло. Таким образом, нарушались даже минимальные условия гигиены. Во-вторых, на небольшой территории городов за крепостными стенами, в условиях скученности, болезни охватывали город мгновенно. Эпидемия чумы 1347–1350 годов унесла в Европе 25 миллионов жертв, а в 1665 году в одном только Лондоне от чумы погибли сто тысяч человек. В XVIII веке эпидемии оспы погубили в Европе порядка 60 миллионов человек. Когда, наконец, заметили, что центрами эпидемии являлись в основном грязные и перенаселенные городские трущобы, то власти распорядились об уборке улиц и очистке сточных канав. Из города вывозили сор и отходы, уничтожали бездомных собак и котов. Однако никто не обращал внимания на крыс, которые — как было установлено позже — и являлись главными переносчиками чумы.

Джироламо Фракасторо, врач, астроном и поэт, в своем трехтомном труде (1546) указывал на то, что болезни передаются или через прямое соприкосновение с больным, или через его одежду, постель, посуду. Однако есть и такие болезни, которые переносятся на расстояние как бы по воздуху, и они опаснее, так как трудно уберечься от заражения. Фракасторо выдвинул установку на изоляцию больных и дезинфекцию, тщательную уборку и очистку мест, где находился больной. По его совету на дверях домов, где находились больные, стали красной краской писать крест, во время эпидемии запирали лавки, учреждения, суды, не впускали в церкви нищих и запрещали собрания. Дома, в которых болели люди, запирали на замок и даже сжигали вместе со всем, что было внутри. Случалось, что города, охваченные эпидемией, окружали войсками, отрезали к ним доступ, оставляя на произвол судьбы жителей, которым грозила голодная смерть. Фракасторо стал автором поэмы о «французской» болезни — сифилисе. Именно он ввел в медицину это название.

А вот что пишет о «гигиене» в Средние века польская поэтесса Вислава Шимборская (род. 1923), лауреат Нобелевской премии (1996).

«В средневековье люди еще мылись немного. В больших городах процветали, например, публичные бани. Но в XV веке из-за постоянных эпидемий они были все закрыты. <…> Люди перестали мыться и дома. Согласно тогдашней теории вода была виновата не только в распространении заразы, но и в разных индивидуальных болезнях, которые в форме миазмов проникали внутрь через беззащитную кожу. XVI, XVII и частично XVIII века — это времена неимоверно грязных людей. Новорожденных, правда, мыли сразу после рождения, но потом быстренько натирали их какой-то кашицей из растертых моллюсков, чтобы уничтожить зловредное влияние воды. Королевичу, будущему Людовику XIII, первый раз вымыли ноги, когда ему было шесть лет. А о его отце Генрихе IV одна дама написала, что он „вонял, как падаль“. Так как все люди во дворе воняли, король должен был вонять особенно невыносимо. Чистота в те времена сводилась к вытиранию тела белыми платками и употреблению духов. Водой смачивали только лицо и ладони. А если кто-нибудь решался раз на несколько лет искупаться, то это было событием, о котором долго говорили до и после. В бочку с водой сначала заходил хозяин, потом его жена, потом их родители, следующими в ту же самую жидкость окунались их дети, сначала старшие, потом младшие и в конце — служба. Если и находились чудаки, которые купались чаще, то они должны были, вероятно, скрывать эту свою страсть, чтобы их не приняли за вольнодумцев или дегенератов. Иногда я думаю об исторических фильмах, в которых стараются как можно точнее отразить эпоху. Артисты щеголяют в костюмах, париках, списанных со старых портретов. <…>

Однако никто из режиссеров не решился показать всю эту грязь, экзему, лишаи и паршу, те прыщи, которыми заражали брадобреи, ну и, наконец, тех вшей, которые во время торжественных ужинов при свечах раз за разом попадали в чей-нибудь суп. Впрочем, вынести такой фильм было бы невозможно. Героические и любовные сцены, вместо того чтобы волновать зрителя, вызывали бы в нем рвоту. <…> Великий Мишель Монтень был одним из тех чудаков, у которого вода не вызывала отвращения. Монтень купался! Делал это часто и с удовольствием! Наперекор своей эпохе, которая лепилась от грязи. От удивления авторучка у меня выпала из рук».

(Отрывок из очерка: «Ноги королевича, не говоря о других членах». Дана ссылка на оригинал — книгу француза George Vigarello: «Le propre et le sale l’hygiene du corps depuis le Moyen Age». WAB, Warszawa. 1996):

Шимборская. 1996

В Средние века хирургия, как и вся медицина, находилась в основном в руках монахов. Созванный в 1215 году четвертый Латеранский собор запретил духовенству заниматься хирургией, на том основании, что христианской церкви противно пролитие крови. Поэтому хирургия была выделена из медицины и перешла в руки цирюльников. Лишь спустя триста лет, когда в Англии существовала уже корпорация врачей, цех хирургов получил «привилегию» на объединение с цехом брадобреев.

Во Франции в это время жил Амбруаз Паре, который считается отцом современной хирургии. В 19-летнем возрасте Паре получил права мастера и стал военным цирюльником. Принимал участие во многих военных походах и приобрел огромную практику в операциях раненых. Со времени повсеместного распространения огнестрельного оружия, то есть с рубежа XIV и XV столетий, лучшим средством для лечения огнестрельных ран считалось кипящее масло. Пулевые ранения в те времена плохо поддавались лечению, во многих случаях раны эти становились источником гангренозного заражения крови. Огнестрельные раны тогда считались хуже обыкновенных, так как в рану вместе с пулей якобы проникает ядовитая пороховая сажа. Такие раны или прижигали каленым железом или заливали кипящим маслом. Поэтому у палатки военного хирурга всегда горел костер, на котором висел котелок с кипящим маслом. Эту систему в отношении огнестрельных ран на первых порах применял и Паре. После одной из битв, в 1537 году, в Италии, Паре делал перевязки раненым французам. Их было так много, что на всех не хватило горячего масла. Поэтому Паре пришлось сделать многим раненым простую перевязку. Каково же было его изумление, когда утром он убедился, что раны, не залитые кипящим маслом, выглядели лучше, чем залитые: они не так сильно покраснели и опухли, боли у раненых были меньше, и они более спокойно провели ночь. В последующие дни Паре убедился, что раны солдат, для которых не хватило «бальзама» из горячего масла, заживали скорее, чем обработанные по всем правилам хирургического искусства тех времен. Наверняка и другие цирюльники во время военных действий встречались с недостатком кипящего масла, но, видимо, ни один из них не обладал наблюдательностью, свойственной Паре, и смелостью отказаться от принятой методики лечения.

Амбруаз Паре издал книгу об огнестрельных ранах, в которой описал способ их лечения. Он отверг теорию о ядовитом действии продуктов сжигания пороха. Он категорически восстал против применения масел при лечении ран. Книга Паре, изданная вдобавок не на латинском, а на французском языке, вызвала крайнее возмущение коллег. Тем не менее, костры у палаток военных хирургов стали встречаться все реже и через несколько лет исчезли совсем. Все сочинения Паре были переведены на латинский и несколько других европейских языков и быстро стали широко известны.

Крупнейшим достижением Паре считается применение перевязки крупных кровеносных сосудов во время операции. Хирурги того времени умели хорошо приостанавливать небольшие кровотечения; они прижимали рану губкой или сухим куском полотна. Но при сильном кровотечении, особенно во время ампутации конечностей, этот способ не давал результатов. Заметив, что кровь свертывается при высокой температуре, хирурги стали применять для операций раскаленные докрасна ножи, а позже ввели даже специальный инструмент для прижигания ран. У богатых людей такие инструменты делали из серебра или золота, но это помогало далеко не всегда, и многие операции кончались смертью пациента от потери крови.