Алексей Овчинников - Главный детский доктор. Г. Н. Сперанскому посвящается…
Дед был честен во всем до беспредельности. Он ненавидел ложь, обман и воровство. Он не был религиозным человеком, но, думаю, имел очень четкий и жесткий моральный кодекс, который определял всю его жизнь, от серьёзных поступков, вроде уже упомянутого выступления в защиту профессора В. Н. Виноградова, которое могло стоить ему жизни, до смешных мелочей, об одной из которых я сейчас расскажу. Как все садоводы, дед любил удобрения, из которых отдавал предпочтение навозу. И вот однажды к деду пришел мужичок из соседней деревни и предложил купить у него телегу навоза. Дед купил навоз и целый день радовался, а к вечеру вдруг помрачнел и задумался. В ответ на вопрос моей матери, в чем дело, он ответил, что навоз-то, наверное, краденый и что он не должен был его покупать. Он впал в сильную депрессию и ни с кем не разговаривал. На следующее утро мать пошла к местному врачу и большому другу деда Лидии Александровне Преображенской и рассказала ей о переживаниях Георгия Несторовича. Лидия Александровна, которая знала в нашем поселке всех и всё, улыбнулась и отправилась к председателю сельсовета. У него она попросила дать деду какую-нибудь справку о покупке навоза. Председатель долго хохотал, а потом со словами «пусть академик пользуется» выдал ей бумагу с печатью, подтверждавшую право деда на купленный навоз. Получив её, дед успокоился.
Моё описание жизни деда Сперанского в послевоенные годы было бы не полным, если бы я не уделил должного внимания его супруге, чья жизнь прошла рядом с жизнью деда, и представить которого без неё невозможно. Поэтому следующую главу я посвящаю своей бабушке Елизавете Петровне Сперанской. Мне также хочется отдельно рассказать о наших поездках в Одессу и на Рижское взморье, где я имел возможность близко наблюдать своих деда и бабушку, и воспоминания о которых, несмотря на давность лет, до сих пор свежи в моей памяти.
Георгий Несторович с внуком Алёшей по дороге на дачу в «Москвиче». Фото 1947 г.
По дороге на Ленинградское шоссе. Георгий Несторорвич и Наля. Фото конца 50-х гг.
Георгий Несторович в саду. Деденево. 1945–1946 гг.
Весна 1950 г. Георгий Несторович собирается сжечь мусор
Георгий Несторович у цветущей вишни. Деденево, 50-е гг.
Георгий Несторович идёт на реку мыть лопаты. Деденево, середина 50-х гг.
Летом Георгий Несторович не расставался с садовыми или столярными инструментами. Деденево, 1946 г.
А зимой он любил чистить дорожки от снега. Деденево, 1950 г.
Георгий Несторович у старой мастерской (1946–1947 гг.)
За плетением корзины (Деденево, 1950 г.)
За токарным станком в мастерской на даче
Георгий Несторович в мастерской распиливает брусок на циркулярной пиле
Фигурки из корней и веток – любимое занятие на досуге
Георгий Несторович с внуком Алёшей
Георгий Несторович с внуком Колей
Георгий Несторович с правнучкой Лизой
Георгий Несторович с внучкой Катей
Георгий Нестрович стрижет внука Алешу (автора). Фото 1947 г.
Деденево. На строительстве Налиного дома. Слева направо: Марина Сперанская, Алеша Овчинников Наля Сперанская Георгий Несторович. Фото 1949 г.
Георгий Несторович на даче с эрделем Тяпой. Деденево, 1952 г.
Деденево, ранняя весна, середина 50-х годов Георгий Несторович правит рукопись на свежем воздухе и ярком весеннем солнце. В кресле сидит фокстерьер Тимка
Дальний заплыв. Георгий Несторович на водохранилище в Свистухе. Лето 1946 г.
Георгий Несторович на прогулке. Осень 1946 г.
Георгий Несторович рядом с молодежью. С горными лыжами на Шуколовской горе. Фото конца 40-х гг.
Летом в дальнем походе. Фото 1949 г.
На коньках в 84 года. Деденево осень 1957 г.
На лыжах в 91 год (1964 г.)
«В хорошую погоду на даче отлично, а в плохую – просто хорошо»
Глава 16
Моя бабушка Елизавета Петровна Сперанская
Моя бабушка, Елизавета Петровна Сперанская, в девичестве Филатова, была очень колоритной особой с современной точки зрения и одновременно весьма типичным представителем своего времени и того круга людей, к которому она принадлежала. В первых главах я довольно подробно описал происхождение и первые годы замужества Лизы Филатовой, вышедшей замуж за молодого доктора Сперанского в 1898 году. На протяжении более 50 лет совместной жизни Елизавета Петровна и Георгий Несторович были очень дружны и преданы друг другу. Вместе они перенесли все ужасы эвакуации во время Гражданской войны, вместе пережили гибель старшего сына и исчезновение дочери, вместе радовались её приездам в Москву вместе с внуками, вместе боролись за жизнь и свободу старшего брата Георгия Несторовича Михаила, с которым их связывала нежная дружба. Вместе с Георгием Несторовичем Елизавета Петровна пережила тяготы второй в её жизни эвакуации во время войны 1941–1945 гг., вместе с ним беспокоилась за здоровье мужа своей дочери и испытывала трудности послевоенной жизни.
Я хорошо помню её, когда она была уже в весьма пожилом возрасте. Мои первые отчетливые воспоминания о бабушке относятся к лету 1943 года, когда мы с мамой переехали из Ярославля в Москву и жили на даче. Бабушка составляла центр этой жизни. Мне она казалась тогда очень старой – на самом деле ей было тогда 66 лет, то есть меньше, чем мне сейчас. Она рано поседела и завивала концы своих волос с помощью горячих железных щипцов, почему некоторые пряди её волос были желтоватого цвета. Я не помню, чтобы она когда-либо подкрашивала свои седые волосы, как это делают многие женщины её возраста. На улице и в саду, а в последние годы жизни и дома, бабушка надевала на голову светлую косынку, завязывая её концы на затылке. Когда у неё стали болеть руки, она часто просила меня завязать ей узел. Она всегда была сухощавой, с тонкими, немного греческими чертами лица, с живыми темными глазами. Очевидно, у Филатовых была какая-то примесь греческой крови, потому что и её отец, и его родной брат Нил тоже были похожи на греков. На моей памяти бабушка всегда носила темные крепдешиновые платья, часто в горошек или длинные юбки и белые кофточки из крепдешина. В старости на плечах у неё всегда была надета вязаная коричневая кофта, связанная ей моей матерью. Она не носила никаких украшений, только на груди всегда были маленькие часики, приколотые к кофте брошкой с мелкими бриллиантами. Любимой обувью бабушки были белые теннисные туфли, которые мы ей мазали зубным порошком. С возрастом у неё деформировались суставы ног и ступней, и она не могла носить обычную обувь. Кисти её рук также были сильно изуродованы артритом и причиняли ей массу беспокойства, особенно при работе в саду. На пальце было единственное колечко с бирюзой, которая была любимым её камнем. От бабушки всегда очень приятно пахло смесью дорогих духов и табака. Из духов она предпочитала «Шанель № 5», которые ей иногда привозили знакомые из-за границы, а когда французские духи кончались, покупала «Манон» или «Красную Москву».
Бабушка всегда много курила, сколько я её помню. Курила она папиросы, вначале предпочитала «Казбек», потом перешла на «Беломорканал», иногда курила «Пушку», т. е. довольно крепкие и недорогие, так называемые мужские сорта. Я хорошо это помню, потому что меня часто посылали на станцию пешком или, чаще, на велосипеде, бабушке за папиросами. Любила курить вместе с кем-либо из других курильщиков, например с Кирой Постниковой или с Самуилом Яковлевичем Маршаком, который очень уважал Елизавету Петровну и часто по вечерам приходил к нам в квартиру, часами сидел рядом с бабушкой в столовой или в её спальне, когда у неё болели суставы, и они дымили в две папиросы, прикуривая одну за другой. Дед при этом, как правило, уходил к себе в кабинет и работал там, оставляя курильщиков наедине. Часто бабушка курила с Софьей Георгиевной Звягинцевой, которая относилась к ней как к матери. Вообще бабушка была у нас в семье центром притяжения всех соседей и знакомых. Чем привлекала их бабушка? Думаю, своей неизменной приветливостью, мудростью и умением слушать. Кроме того, у бабушки был ещё один дар, в который свято верили все знакомые, особенно молодые и учащиеся люди. У бабушки была «счастливая» левая рука. Если кто-либо пожимал её левую руку перед экзаменом, можно было быть уверенным, что экзамен будет сдан успешно. И к ней «за левой рукой» приходили очень многие, и она никому не отказывала.
