Константин Токаревич - По следам минувших эпидемий
В летописи сыпного тифа особое место занимают эпидемии военных лет. Походы и войны наполеоновского периода способствовали распространению болезни на огромной территории от границ Азии до берегов Атлантики, от Крайнего Севера до южных районов Европы. В 1808 году в осажденной французами Сарагосе от сыпного тифа погибло около 40 тысяч человек, но и французская армия понесла от него жестокие потери.
Весной 1812 года полумиллионная армия Наполеона двинулась на Россию. При отступлении из Москвы в ее рядах насчитывалось всего около 80 тысяч человек вместе с больными и ранеными. Такие колоссальные потери объяснялись не только военными действиями, но и жестокий эпидемией сыпного тифа. «Великая армия» во время отступления разнесла заразу по всем районам своего прохождения. Пострадала от сыпняка и армия Кутузова, в которой за период с 20 октября по 14 декабря выбыло из-за болезни три пятых состава.
Большими вспышками сыпного тифа сопровождались русско-персидская кампания 1827–1828 годов, русско-турецкая война 1828–1829 годов, Крымская война 1854–1856 годов, во время которой в русской армии заболело сыпным тифом 79 533 нижних чина и умерло более 15 тысяч человек.
Особенного размаха сыпной тиф достиг в годы первой империалистической войны. С западного и кавказского фронтов в срочном порядке проводилась массовая эвакуация в тыл «неблагонадежных» лиц, в основном состоящих из «инородцев» — латышей, евреев, турок, армян, курдов — и военнопленных. Поезда с эвакуированными становились рассадниками инфекции, а медицинская помощь на станциях сводилась к выгрузке трупов. Наплыв беженцев из турецкой Армении способствовал распространению инфекции по Кавказу. Голодные толпы беженцев стремились к религиозному центру края — Эчмиадзину. Однако святые стены помогали мало — смертность здесь доходила до 400 человек в сутки. Крупными очагами сыпного тифа в 1915 году стали Калуга и Самара, куда были направлены для расселения по уездам большие партии полураздетых больных военнопленных.
Во время гражданской войны сыпной тиф приобрел характер катастрофы. Только в течение 1919 и 1920 годов болело около 5 миллионов человек. Эти официальные данные известный гигиенист А. Н. Сысин считал заниженными в три раза, а видный микробиолог и общественный деятель Л. А. Тарасевич относился к ним еще более критически, считая, что в действительности тифом переболело около 25 миллионов человек.
Белогвардейские войска, отступая, умышленно создавали очаги заразы. Например, в Томск колчаковцы специально привезли четыре баржи с пленными красноармейцами и бросили их без всякой помощи. В акте, составленном врачами 7 сентября 1919 года, после того как город был занят частями Красной Армии, отмечалось, что «все население баржи больно тифом и дизентерией. Умершие валяются вперемешку с живыми по нескольку дней». В одном лишь Ново-Николаевске (Новосибирск) с ноября 1919 по апрель 1920 года умерло от тифа свыше 25 тысяч человек.
28 января 1919 года Председатель Совета Народных Комиссаров В. И. Ульянов (Ленин), нарком здравоохранения Н. А. Семашко, управляющий делами Совнаркома Вл. Бонч-Бруевич и секретарь Совнаркома Л. Фотиева подписали декрет «О мероприятиях по сыпному тифу». В числе многих тысяч людей сыпной тиф оборвал жизнь Джона Рида, автора книги «10 дней, которые потрясли мир», и Ларисы Рейснер — легендарной женщины-комиссара, погибшей в возрасте 31 года.
Характеризуя создавшееся положение, В. И. Ленин на VII Всероссийском съезде Советов выдвинул борьбу с сыпным тифом как одну из важнейших государственных задач: «И третий бич на нас еще надвигается — вошь, сыпной тиф, который косит наши войска. И здесь, товарищи, нельзя представить себе того ужаса, который происходит в местах, пораженных сыпным тифом, когда население обессилено, ослаблено, нет материальных средств, — всякая жизнь, всякая общественность исчезает. Тут мы говорим: Товарищи, все внимание этому вопросу. Или вши победят социализм, или социализм победит вшей!»[21] Сегодня — это уже хрестоматийные слова, но в то время они исключительно правдиво и открыто рисовали положение страны.
На борьбу с тифом в помощь органам здравоохранения была привлечена ВЧК во главе с Ф. Э. Дзержинским. Санитарно-гигиенические и противоэпидемические мероприятия, проводившиеся в Советском Союзе систематически ив очень широких масштабах, довольно скоро позволили резко снизить число заболеваний сыпным тифом. Последние годы, предшествовавшие второй мировой войне, характеризовались относительно невысоким показателем заболеваемости. Но надвигалась новая опасность: стремление империалистических агрессивных кругов снизить обороноспособность нашего государства различными способами, включая искусственное распространение заразных болезней.
Пример подобных действий описан К. В. Киселевым в «Записках советского дипломата» (1974). В 1937 году автор этих воспоминаний работал наркомом здравоохранения Белоруссии. В селах этой республики неожиданно появился сыпной тиф, причем особенно увеличилось число заболеваний на территории Полоцкого округа: «Из бесед с крестьянами, больными сыпным тифом, выяснилось, что в их домах побывал какой-то странник и после его ухода люди заболевали. При обыске «странника» обнаружили пистолеты и коробки, наполненные сыпнотифозными вшами. Выяснилось, что это переброшенный через границу белый офицер, занимавшийся шпионажем и диверсиями».
Большая заслуга в разработке научно обоснованной борьбы с сыпным тифом принадлежит исследованиям коллектива ученых, работавших под руководством Л. В. Громашевского. Выезжая в очаг заболеваний, они убедились в том, что «наличие сыпного тифа на территории населенного пункта, района, группы районов абсолютно несовместимо с самой простой, но добросовестно осуществляемой и мало-мальски грамотно построенной борьбой с этой инфекцией». Об этом Л. В. Громашевский сказал в докладе на конференции микробиологов, эпидемиологов и инфекционистов, состоявшейся в 1939 году в Москве. Вторая мировая война не могла не сказаться на подъеме заболеваний сыпным тифом, хотя пандемического его распространения, которым характеризовалась первая мировая война, не было.
В годы Великой Отечественной войны в ряде районов нашей страны создалась сложная эпидемическая обстановка. В селах и деревнях, оккупированных фашистами, отмечалась массовая вшивость. Когда советские войска освободили Украину и Белоруссию, оказалось, что заболеваемость сыпным тифом возросла на Украине по сравнению с предвоенным 1940 годом в 28 раз, а в Белоруссии — в 44 раза. Отступая, фашисты нередко преднамеренно распространяли среди населения сыпной тиф. В 1942 году из концентрационного лагеря под Старой Руссой были специально выпущены более 700 военнопленных, зараженных «сыпняком». В 1943 году подо Ржевом в лагерях были брошены тифозные больные.
Создавая благоприятные условия для распространения эпидемий, фашистские войска нередко страдали от них и сами. Только в одной 9-й армии противника, действовавшей в районе Смоленска, за период с января по июль 1942 года было зарегистрировано около 5 тысяч заболеваний. По свидетельству адъютанта Паулюса В. Адама, «почти каждый, кто в конце января или начале февраля 1943 года брел в плен, нес в себе зародыши смертельной заразы». Немецкий врач Отто Рюле, взятый в плен, в мемуарной книге «Исцеление в Елабуге» описал эпидемию сыпного тифа, вспыхнувшую в развалинах Сталинграда. Многие пленные, вопреки приказу, не сдавали кое-какие личные вещи в дезинфекцию и способствовали распространению тифа. Однако благодаря энергичным мерам, принятым медицинской службой Советской Армии, эпидемия не вышла за пределы лагеря военнопленных.
Одному из авторов этой книги (К. Н. Токаревичу) во время Великой Отечественной войны довелось в течение всех, девятисот блокадных дней участвовать в организации противоэпидемической обороны Ленинграда. И конечно, в числе инфекций, которые «пошли в наступление», был сыпной тиф. Сначала он вспыхнул среди детей. У многих из них погибли родители, у других родители практически дневали и ночевали на работе. Затем болезнь перекинулась на взрослых. Как-то в 1942 году от «сыпняка» слегли все, кто работал на телеграфе на аппаратах Бодо. Оказалось, что через линию фронта в город перешла молодая девушка, завшивленная до последней степени, и разыскала свою знакомую телеграфистку. Случайно ли пропустили ее немцы? Вряд ли. Скорее всего это было сделано специально. Так или иначе, но источник инфекции удалось выявить довольно быстро.
В невероятно трудных условиях сотрудникам Института эпидемиологии и микробиологии имени Пастера пришлось в числе других неотложных задач налаживать изготовление противотифозной вакцины. Для этого были нужны вши, множество вшей, ибо в их кишечнике и размножается возбудитель болезни. Что было делать? Пришлось вскармливать их на себе. Научные сотрудники, врачи и лаборанты ходили с привязанными к телу баночками. Затем каждой «вскормленной» таким образом особи вводили полученные от больных возбудители. Следующим этапом было заражение белых мышей. И уже из их легких готовили вакцину. «Сыпняк» отступил.
