В молекуле от безумия. Истории о том, как ломается мозг - Сара Мэннинг Пескин
В своей самой известной работе Функ писал, какие заболевания возникают у человека в случае недостатка того или иного питательного элемента. Он предполагал, что существует целый ряд заболеваний, вызванных отсутствием одной определенной азотсодержащей молекулы. Эти необходимые для здоровья питательные вещества он назвал витаминами (vitamines), соединив слова vital, что значит «жизненно важный», и amine. Последняя часть слова указывает на сочетание атомов азота и водорода – по мнению Функа, оно было общей особенностью всех подобных молекул[114].
Функ утверждал, что недостаток каждого витамина приводит к появлению определенного набора симптомов. Он предположил, что развитие некоторых болезней, причины которых установить пока не удается, может быть вызвано дефицитом некоего пока не открытого витамина. Впоследствии другие ученые доказали, что эта теория верна.
Отчасти благодаря энтузиазму самого Функа в начале XX века толпы исследователей обратились к нутрициологии. Всего за 35 лет их общими усилиями было открыто 13 витаминов – впечатляющий темп, особенно с учетом того, что за этот период научный прогресс дважды останавливался из-за мировых войн. Сам Функ едва не стал жертвой холокоста[115]. Всего за несколько месяцев до оккупации Франции нацистами он вместе с семьей бежал из Парижа, оставив в Европе все свои химикаты, лабораторное оборудование и книги. Свою научную карьеру он продолжил в США и умер в Нью-Йорке в 1967 году.
Теперь мы знаем, что, как и предполагал Функ, дефицит каждого из 13 жизненно важных витаминов приводит к возникновению определенного синдрома. Недостаток витамина В12 – часто возникающий из-за операций по снижению веса или из-за вегетарианства – проявляется вялотекущими расстройствами, слабостью в конечностях и трудностями с восприятием положения рук и ног в пространстве. Недостаток витамина В6 – частый побочный эффект медикаментозного лечения, может вызывать припадки, деменцию и спутанность сознания. Недостаток витамина В1 приводит к возникновению ложных воспоминаний. Витамины, о самом существовании которых до эпохи Функа ученые имели весьма смутное представление, теперь стали одной из самых широко изучаемых тем в нутрициологии.
Идея о существовании витаминов или других молекул-уклонистов появилась лишь в последние несколько веков, а вот в существование «молекул-захватчиков» человечество верит давно. Нам с незапамятных времен известно, что проглатывание, курение или вдыхание так называемых лекарств способно повлиять на здоровье. Люди начали использовать лекарственные растения еще в период палеолита, 60 тысяч лет назад, если не раньше[116]. В документах, написанных в 1550 году до н. э., говорится о приеме пилюль, способствующем выздоровлению[117]. И даже первый синтетический медицинский препарат был выпущен более века назад[118][119].
В наши дни половина всех жителей США принимает хотя бы по одному лекарственному препарату по назначению врача[120]. А целых 12 % употребляет пять и более рецептурных препаратов в месяц. 90 % этих лекарств состоят из малых молекул. И хотя за последние 10 лет все больше внимания уделяется биопрепаратам, созданным из белков и молекул, напоминающих молекулы ДНК, они все еще составляют меньшую и плохо регулируемую долю рынка. В отличие от белков или ДНК, малые молекулы более устойчивы к нагреванию, их проще очистить и легче расфасовать по таблеткам. Все эти свойства делают их более удобными в производстве и распространении среди пациентов.
Многие лекарства на основе малых молекул-захватчиков могут приводить к серьезным последствиям для мозга. Малая молекула, которую применяют при лечении тремора, вызванного болезнью Паркинсона, провоцирует пристрастие к азартным играм, так что пациент за несколько недель может проиграть все свое имущество. Малая молекула, призванная лечить судороги, вызывает затруднения с выбором слов, которые все время так и вертятся на языке. Даже во многих снотворных, отпускаемых без рецепта, действующее вещество замедляет мыслительную деятельность и может повысить риск развития деменции[121].
Поскольку большинство людей не афишируют список своих лекарств, мы знакомимся друг с другом, не представляя, как на нашем общении отразится действие малых молекул, которые мы принимаем. Мы редко задумываемся о том, причиной скольких ссор, романов и трагедий стали обычные таблетки, которые мы глотаем каждый день, – молекулы-захватчики, которые мы сами впускаем в свой мозг. Мы сливаемся в единое целое со своей лекарственной терапией. Малые молекулы, которые мы принимаем, становятся частью нашей личности.
Глава 7
Как Люцифер
Дело «Штат Иллинойс против „Потрясающего“ Куинна Харрисона» было чрезвычайно трудным даже для такого опытного адвоката, как Авраам Линкольн. В 1859 году в ходе драки в местном магазине[122] Харрисон ударил ножом своего давнего соперника, Грека Крафтона. 10-сантиметровое лезвие ножа с белой рукояткой вонзилось в тело Крафтона прямо под ребрами и распороло ему живот до самого паха. Через три дня Крафтон скончался. Харрисон скрывался от полиции, прячась в местном колледже в подполе, пока его не арестовали.
Адвокатом Харрисона назначили Авраама Линкольна, и это стало его последним делом перед выборами, на которых он был избран президентом. Чтобы помочь своему клиенту, Линкольн начал выяснять подробности этой истории. Итак, Харрисон сидел за стойкой и читал газету, когда в магазин ворвался разъяренный Крафтон. Он схватил Харрисона, попытался оттащить его в подсобку и там избить, но Харрисон вывернулся и сбил Крафтона с ног. Они рухнули на гору ящиков, и тогда Харрисон, не видя иного выхода, выхватил нож и убил нападавшего.
Защита Линкольна строилась на свидетельстве местного священника, который сказал, что перед смертью Крафтон взял на себя ответственность за эту ссору. Однако осенью 1859 года, когда священник выступил с этими показаниями в суде, сторона обвинения вынесла возражение: «Предсмертные заявления не могут считаться допустимым доказательством». Судья с этим согласился.
И тут из-за стола защиты раздался голос Линкольна. «Ваша честь, мы должны разобраться в этом до конца, во всех деталях!» Его слова прозвучали так неожиданно и настолько выбивались из обычного протокола судебного заседания, что даже стенографистка посмотрела на него, раскрыв рот от изумления. Всегда спокойный и невозмутимый Авраам Линкольн был на взводе. По словам одного из свидетелей[123], Линкольн поднялся с кресла «как внезапно растревоженный лев». Он с такой горячностью устремился к судейской скамье, что присутствующим показалось, будто он собирается перелезть через ограждение и наброситься на судью. Линкольн был возмущен, он ругал суд и его председателя. «В жизни не видел такой ярости!» – говорил один из очевидцев этой сцены.
– Покойный имеет право быть выслушанным, – рявкнул Линкольн, размахивая своими длинными руками.
– Вы закончили? – спросил судья в надежде вернуть контроль над происходящим в зале заседаний.
– Да, ваша честь. – Линкольн, вновь обретя самообладание, вернулся на место. – Благодарю вас[124].
Трудно представить, чтобы «Честный Эйб», президент, который славился невозмутимостью, вел себя подобно разъяренному быку. Один из сотрудников Белого дома позже говорил, что «никогда не слышал от него никаких претензий». Другие люди, работавшие с ним в бытность его президентом, считали, что «он обладал ровным характером, никогда не показывал недовольства». Поэтому большинство людей представляют себе Линкольна таким же непоколебимым, как статуя, установленная в его мемориале в Вашингтоне. На протяжении практически всего времени своего пребывания в Белом доме он придерживался именно такого образа действий.
Однако те, кто знал Линкольна до президентства, были знакомы и с другой стороной его характера. Его первый юридический партнер писал, что «сколь велико было его добродушие, столь велика была и его ярость»[125]. Другой его коллега вспоминал, что «ему ничего не стоило ударить человека кнутом». Временами Линкольн казался «таким разгневанным, что выглядел как Люцифер в безудержной ярости».
Осенью 1858 года Линкольн баллотировался на пост сенатора от штата Иллинойс. Его соперником был Стивен Дуглас, занимавший тогда этот пост. Напряженность между кандидатами была так сильна, что, когда они согласились принять
