Гениальность и помешательство. Человек преступный - Чезаре Ломброзо
Из этих цифр мы ясно убеждаемся, что между табаком и преступлением существует известная связь, идентичная со связью последнего с алкоголем, причем курьезно то, что в странах, где употребление табака наиболее значительно[24], наблюдается не наибольшая, а, напротив, наименьшая преступность. Явление это, впрочем, не постоянно, ибо максимальное потребление табака, как и алкоголя, имеет место у наиболее цивилизованных народов, располагающих наибольшими средствами в борьбе с вредным влиянием обоих этих ядов.
9. Морфий. Курильщики опиума отличаются, как известно, апатией и в то же время импульсивностью и наклонностью к убийству и самоубийству. У морфинистов наблюдаются притупление умственных способностей, страсть ко лжи и наклонность к преступлениям против нравственности и убийству.
Морфинисты постепенно теряют способность противостоять своим импульсивным наклонностям, так что они становятся в этом отношении похожими на курильщиков гашиша, у которых внезапно обнаруживается склонность к преступлениям.
На что способны бывают морфинисты, лишенные возможности предаваться своей пагубной страсти к морфию, доказывают следующие примеры.
Один китаец с целью добыть денег для курения опиума играл с условием, что он будет при проигрыше вместо денег платить своими пальцами, и сам отрубал себе по пальцу всякий раз, как проигрывал.
Доктор Лэмсон, морфиноман, отравил морфием своего зятя, не понимая даже, что он совершил.
При насильственном лишении морфинистов морфия у них наблюдаются припадки бешенства и меланхолии и попытки к убийству и самоубийству, но чаще у них появляется страсть к воровству с целью добыть себе яд.
Марандон де Монтижель сообщает об одном адвокате, который, будучи лишен морфия на пароходе во время плавания, украл провизию, взломав для этого кладовую.
Одна женщина из почтенной семьи настолько страдала от лишения морфия, что, желая непременно добыть денег на покупку его, начала продавать себя.
Другая женщина, сделавшись морфинисткой, убила свою маленькую дочь и затем показала, что морфий неудержимо влек ее к кровавым преступлениям.
Некая 28-летняя истеричка, воспользовавшись чужим именем, присвоила себе мошенническим образом в одном магазине разного товара на 120 франков, но несколько дней спустя сама вернулась в тот же магазин и отдала часть взятых ею вещей, говоря, что они ей не нравятся. Оказалось, что она весь остальной товар продала, для того чтобы купить себе морфий, и что она в одну аптеку задолжала за него 1600 франков, что, собственно, и побудило ее совершить это преступление.
Глава 8
Влияние просвещения на преступность
Господствовавший еще недавно взгляд на то, что между просвещением и преступностью существует полный параллелизм, в настоящее время признан совершенно ошибочным.
Среди 500 преступников и 500 честных людей Марро нашел в Турине:
откуда видно, что среди преступников встречается больше совершенно неграмотных и умеющих только читать и писать.
Морано выяснил, что в 1878 году в Палермо из 53 преступников, совершивших преступление в школах, 34 были школьниками, а 19 – учителями школ, то есть людьми с педагогическим образованием.
По данным Курчо, в Италии один преступник приходится на 284 неграмотных и на 292 грамотных, а среди образованных преступники еще реже.
Эта ничтожная разница в пропорции преступников среди грамотных и неграмотных еще более сглаживается для некоторых известных категорий преступлений.
Среди осужденных Курчо определил 3/7, получивших элементарное образование, среди преступников против нравственности 1/2 и среди преступников против личности и собственности 10/25, получивших некоторое образование. Среди преступников вообще процент безграмотных, по его мнению, достигает 50–75 %, а среди малолетних только 42 %, но в некоторых провинциях значительно меньше, а именно: в Пьемонте 17 %, а в Ломбардии даже 5 %.
В 1872 году на 453 неграмотных преступника приходились: 51 – умевших читать, 368 – умевших читать и писать, 401 – умевших читать, писать и считать, и только 5 – получивших более высокое образование.
Согласно наблюдению Жоли оказывается, что в департаменте Эро, в котором в 1866 году наблюдался минимум безграмотных среди новобранцев, именно 1 %, преступность населения, бывшая прежде ничтожной, в настоящее время, когда в нем появилось множество школ, возросла до высокой степени. То же следует сказать о департаментах Ду и Рона.
Напротив, минимум преступлений наблюдается в департаментах Дё-Севр и Вандея, где процент безграмотных достигает 12 %, в департаментах Вьенна – 14 %, Эндр – 24 % и в Морбиан – 35 % безграмотных.
Вычислил, что на 100 осужденных приходилось во Франции:
то есть среди преступников удвоилось менее чем за 30 лет как количество малограмотных, так и число людей с высшим образованием.
Токвиль доказывает, что в Коннектикуте преступность возрастала по мере того, как там поднялся общий уровень образования.
В Северо-Американских Штатах максимальные цифры преступности (0,35—0,30 и 0,37 % на 1 тысячу человек) наблюдались в Вайоминге, Калифорнии, Неваде, в которых процент необразованных ничтожен (3,4–7,7 и 8,0 %), а минимальная преступность наблюдалась в Нью-Мексико (0,03 %), Каролине (0,06 %), Алабаме, Миссисипи, Джорджии, Луизиане, где процент безграмотных очень велик (65,0—55,0 %, а в трех последних – 49,1—50,9 %). Исключение составляют штаты Небраска, Айова, Мэн и Дакота, в которых пропорция преступников и безграмотных очень мала вследствие причин, о которых мы сейчас скажем.
В Англии округи Кентский, Глостерский и Миддлсекский занимают первое место по уровню образования своего населения и отличаются в то же время высокой преступностью, между тем как в округах, стоящих на низком уровне образования, как, например, в Северном Уэльсе, Эссексе и Корнуолле, преступность очень мала[25].
В России, по данным Эттингена, среди осужденных 25 % грамотных, между тем как пропорция грамотного населения во всем государстве вообще не выше 8 %.
«Загляните в судебные летописи, – говорит Ловернь, – и вы увидите, что наиболее упорные преступники-рецидивисты – все грамотны».
Наиболее убедительны цифры, приводимые Кохланом по Новому Южному Уэльсу: в 1880 году неграмотные составляли в нем среди честного населения 12 %, а среди нарушителей закона было: неграмотных 54,5 %, людей образованных 6,2 %, между тем как в 1891 году показатели эти выглядели так: 7, 4,1 и 7,4 %, что свидетельствует о том, что образованные люди совершают абсолютно и относительно больше преступлений, чем неграмотные.
С 1881 по 1891 год число школьников возросло со 197 412 до 252 940, а число арестованных – с 39 758 до 44 851, то есть на каждого прибавившегося школьника приходилось по одному арестованному. Соотношение между грамотностью населения и разного рода преступлениями представлялось в это время
