Михаил Вейсман - Рак. Все о чем умолчали врачи
Мы говорим о таких, казалось бы, мелочах, только чтобы подчеркнуть, что понятия коррупции и злоупотреблений властью в развитых странах ничуть не менее актуальны, чем в странах с отстающей экономикой. Просто там большинство схем получения сверхприбыли реализуются несколько иначе. Концерн «Мерк» задействовал не совсем медицинские и дорогие способы рекламы и быстрого распространения вакцины исключительно в расчете на то, что эти расходы окупятся ему фантастически быстро. Неважно, сработает ли тут страх перед смертельным заболеванием, желание ли быть «на гребне» нового веяния (а это американской нации более чем свойственно — технологиям они доверяют безотчетно) или еще что…
И они ему действительно окупились, вероятнее всего, в первый же год продажи. Поскольку последствия применения любой вакцины — независимо от уровня ее качества — достаточно сильно отсрочены во времени, это был беспроигрышный многоуровневый расчет. И он однозначно включал в себя максимум вероятных негативных последствий. Так что, даже если результаты первой вакцинации окажутся в корне провальными, большинства, отрицательных для себя последствий компании, вероятнее всего, удастся с успехом избежать.
Дефект человеческой цивилизации…
Таким образом, пришли мы к тому же, с чего начали. До тех пор, пока природа рака будет оставаться для медицины загадкой, человечество не имеет ни малейшего шанса на победу в борьбе с этим заболеванием. Приемы и методики нетрадиционной медицины, разработанные для этой борьбы, в большинстве своем создаются и работают как чистейшей воды шарлатанство. А наиболее разумно построенные из них относятся, скорее, к вопросу образа жизни человека в целом. Они не всегда совместимы с требованиями жизни в современном обществе и часто дискомфортны для окружающих и самого «последователя», поскольку правила их систематизировались-то сейчас, однако создавались в совершенно другие эпохи и с расчетом на совершенно иные жизненные ценности и бытовой уклад. Да и многолетний компромисс этот, буде кто на него решится, имеет все возможности в итоге не оправдать себя.
Медицине в свою очередь тоже свойственны многие явно общие с «целительской» деятельностью онкодиссидентов приемы. Это и авторитарность мнений врачей, свойственная медицине в целом, но совершенно необоснованная у онкологов. И этически проблемные решения в этой области, не меняющиеся десятками лет. И главное, заметный уклон ее в сторону коммерциализации, создающий еще большее число сложностей там, где их без того достаточно. Последняя черта, обусловленная историей развития общества и науки в целом, способна на практике унести с собой не меньше жизней, чем любой рак. Более того, излишняя зависимость современного здравоохранения от условностей так называемой самоокупаемости приводит к появлению в традиционной медицине решений и методов, сходных с шарлатанскими. Да-да, именно так. А как иначе можно назвать эти рекомендации раз в полгода проходить МРТ, если любому интерну известно, насколько многое способен «проглядеть» томограф? Или — тем более! — возможность самого факта назначения детям прививки от заболевания, которое ни предупредить, ни даже зафиксировать на по-настоящему ранней, клеточной стадии не способна ни одна аппаратура?
Только что сформулированную мысль можно, если допустить ее правильность, развить в двух, несколько отличных друг от друга направлениях. Прежде всего, на ум приходит предположение, что человеческая наука, сама по себе склонная образовывать своего рода нерушимые традиции, и на сей раз просто следует прежнему опыту. Да, времена меняются и появление новых подходов и технологий неизбежно. Но ведь работа онкологов — от древних времен до недавних дней — заключалась в очевидно беспомощном наблюдении за прогрессом злокачественной опухоли, не так ли? По сути, онколог — это единственный специалист, много веков подряд знающий, что все его возможности помочь пациенту сводятся к попыткам хотя бы на время отсрочить его смерть. У них, в отличие от других медиков, даже прогноз выживаемости строится не в значении «вообще» (успешно излечился — значит, проживет еще долго), а в значении «в течение следующих пяти лет». Поэтому только в онкологии могут считаться эффективным лечением радиационное облучение, откровенно ядовитая химиотерапия и прием сильнодействующих наркотиков. Такая аномальная ситуация сложилась не по вине врачей, но она выработала у них профессиональную привычку «не судить» степень безопасности диагностики или лечения слишком строго. В самом деле, если сравнить вред от КТ, которая выявит хоть сравнительно «молодую» опухоль, с вредом от лучевой и химиотерапии, если эту же опухоль обнаружат годом позже. Некая отвратительная доля правоты в их подходе тоже прослеживается, верно?
А другое направление той же мысли к медицине практически не относится.
Существующий набор методов диагностики несовершенен — это правда. Но пока никому доподлинно неизвестно, как предупредить рак, и пока никто не предложил лучшей альтернативы, игра на «важность ранней диагностики» — честная. Ведь случается же, что находят эти едва различимые пока зародыши опухолей! Равно как случается, что и удаляют их с успехом! Этими рассуждениями можно оправдать (до некоторой степени) безразличие и неразборчивость методов, принятых в онкологии за норму лечения. Если подобное вообще подлежит оправданию. Но ни одно, ни другое объяснение, к сожалению, не подходит для случаев с выпуском заведомо неэффективных, дорогостоящих — а возможно, что и смертельно опасных — лекарств. Разве не подобным же образом смертельно больным людям предлагается выложить кругленькую сумму за какой-то синхрофазотрон на батарейках — высокотехнологичное глистогонное?
Побуждения концернов-производителей сделать свою рекламу как можно более убедительной объяснимы и понятны. Не без усилий, но их даже иногда получается принять — в конце концов, они-то никому не клялись не навредить! Но ученые, врачи, профессионалы своего дела, занимающиеся тем же моральным вымогательством, что и профессионалы дела совсем другого.
Так или иначе, различные «игры на нервах», псевдонаучные теории, отсылки к магии и религии и прочие инсинуации неизбежно сопровождают темы, определенности в которых нет и не предвидится. Увы, тема онкологических заболеваний — как раз из их числа. В этом смысле официальная наука онкология беспрецедентно сильно похожа на неофициальную онкобеллетристику. А потому ни на одно, ни на другое пациенту на самом деле полагаться однозначно и без рассуждений не следует.
Проверять каждое «авторитетное мнение» на соответствие интересам пациента сегодня важнее, чем когда бы то ни было. Почему? Потому что медицина наравне с любыми другими сферами социального обеспечения всегда основывалась на коммерческих принципах. Но если в этом смысле с веками не изменилось ровно ничего, изменения кое в чем другом налицо. Врачам-одиночкам прошлого, которые в одном лице совмещали терапевта, санитарку и уборщицу, не требовалось для успешной работы клиники более двух помощников. В современной же медицине каждого врача сопровождает и обслуживает в течение дня как минимум четверо-пятеро сотрудников технического персонала. А это значит, что стоимость услуг врача нашего века должна включать не только оплату лично его труда, но и труда этих пятерых — ведь сама себя их работа как раз не окупает. Вот из таких банальных вещей, как техническое обслуживание, затраты по электроэнергии, чистые полотенца, необходимость замены ядер гелия в MP-томографе, складывается стоимость услуг клиники.
Понятно, что эти нюансы улучшают качество обслуживания и лечения — хоть и делают это косвенно. Но они же одновременно умножают число случаев, когда заплатить можно и не за то, чтобы вылечиться, и не врачу. А происходит это оттого, что появляются все новые звенья в цепочке, на одном конце которой — пациент со своей болезнью, а на другом — врач со своими знаниями, как его вылечить. А в промежутке — персонал больницы, оборудование, производители лекарств.
А врачебную клятву давали далеко не все эти люди. И все они имеют естественное человеческое право хотеть большего. Вот откуда и вырастают, как грибы после дождя, ненужные больному процедуры, не имеющие медицинского эффекта профилактические меры и товары, имеющие таковой эффект лекарства, которые рекламируются так же, как и продукты рядового потребления. Как будто препарат, способный вернуть или, наоборот, отнять здоровье, можно есть вприкуску с новым сортом печенья!
Это — не мировой заговор и не произвол отдельных промышленных гигантов. Это — нечто наподобие врожденного дефекта человеческой цивилизации. Однако на более совершенные коммерческие взаимоотношения общество пока не сподобилось. А потому такие «обманчики» по мелочи наряду с обманами крупными неизбежны даже при обращении к терапевту с обычным насморком.