Джеймс Бертрам - История розги
Глава XV Знаменитое дело монаха Жерара и мисс Кадир
Этот случай, один из самых знаменитых в летописях сечения, в то же время дает яркий пример изумительно распущенной нравственности и лукавства, бывших тогда отличительной чертой ордена иезуитов. Подробности этого обстоятельства постоянно печатались на многих европейских языках, но все тонкости поучений и других духовных воздействий, происходивших между отцом Жираром и его ученицей, оказались слишком обширными для их опубликования; поэтому мы позволяем себе предложить нашим читателям только один или два главных факта из этой знаменательной истории.
Биография девицы Кадир в ранних ее летах не представляет ничего особенного и может быть описана в немногих словах. Екатерина Кадир, дочь Жозефа Кадир и Елизаветы Поме, родилась в Тулоне 12 ноября 1702 года. Отец ее умер, когда она была еще ребенком, оставив, кроме нее, трех сыновей. Вдова осталась в благоприятных условиях и воспитала своих детей в страхе Божием. Старший сын женился, второй вступил в орден доминиканцев, а третий сделался священником. О воспитании дочери особенно заботились, и когда она выросла, то вполне вознаградила мать за все эти труды.
Екатерина прославилась среди подруг своим добрым характером, чистотой и невинностью души и своей красотой. Ей делали много предложений, но она всем отказывала, так как ее мысли были слишком заняты небесным. Ей было 25 лет, когда в апреле 1728 года иезуитский патер Жан Батист Жирар получил назначение в Тулон. Сперва он поселился в Аахене, откуда и разнеслась слава о его красноречивой проповеди и строго нравственной жизни.
Жирар сразу сделался популярным в Тулоне, и целые толпы приходили слушать его проповеди и исповедовать ему свои грехи. Дамы всех возрастов единодушно избрали его своим духовником и советчиком, и это доверие было в высшей степени приятно святому отцу; молодые же девицы Тулона образовали между собой род ордена для упражнений в благочестии, начальником которого был Жирар, придерживавшийся по отношению к своим ученицам системы Молини, и при том с такой хитростью и наглостью, что это возбуждало доверие к его приемам. Он приступил к делу с большой осторожностью и долгое время ограничивался только двусмысленными и мистическими разговорами, но постепенно и незаметно, хотя уверенно, доводил своих прелестных исповедниц до обычного покаяния, которое он привык налагать в форме умерщвления плоти по издавна установленной форме. Перед его убедительным красноречием не могли устоять никакие сомнения в пристойности и полезности такой дисциплины.
Множество молодых девиц вполне усвоили себе идею Жирара относительно умерщвления плоти; но главным лицом в этой секте явилась девица Гюйоль, умная и ловкая от природы, с самого начала показавшая, что может как нельзя лучше служить намерениям святого отца. Отец Жирар нашел в ней единомышленника; очень скоро между ними установилось полное доверие, и она усердно помогала ему заманивать в западню самых неопытных и молодых женщин. Жирар собственноручно давал розги отдельно каждой из своих учениц, устраивая род «вечеринки бичевания», на которой многие из них присутствовали. Вначале наказания производились самым скромным и приличным образом, но мало-помалу вожделения отца Жирара заставили его налагать наибольшее очищение за более легкомысленные поступки, а его прекрасные грешницы были им до того ослеплены, что процесс исправления только увеличивал их благоговение перед пастырем и любовь к нему.
Девица Кадир находилась в числе его воспитанниц, и так как она была красива и помышляла только о небесном, то очень скоро привлекла внимание святого отца. Он был совершенно очарован ее душевными и телесными качествами и решил, если возможно, обратить ее в свою веру. Сообщив свое намерение Гюйоль и приведя ей все доводы, он получил от нее обещание помочь ему в этом деле. План его действий состоял в том, чтобы проявить необыкновенное участие к своей послушнице. Расспросив самым заботливым образом о ее родителях, о ее здоровье и состоянии ее духа, Жирар стал распространяться об удивительных свойствах ее характера и о том, что Бог предназначил ее быть орудием Его великих замыслов, а чтобы исполнить это высокое назначение, она должна совершенно передать себя в руки своего духовного отца.
Эта система «вежливого обольщения», как она была после названа, велась в течение целого года, пока однажды отец Жирар не упрекнул свою воспитанницу за то, что она не послала за ним, когда была больна. Нежный поцелуй святого отца закончил этот милый выговор, и во время последовавшей за этим исповеди он расспросил ее обо всех ее желаниях, наклонностях и мыслях. Он посоветовал ей посещать различные церкви в городе, каждый день причащаться, причем предупредил ее, что скоро у нее начнутся видения, о которых она должна ему подробно рассказывать. Это имело желанные последствия: Екатерина впала в истерическое и мистическое состояние, и образ отца Жирара не выходил у нее из ума. Она открылась в этой страсти к нему, горько плача над своей слабостью. Отец Жирар утешал ее такими словами: «Молитва есть только средство воспитать себя в Боге. Раз эта цель достигнута и человек соединился с Ним, он больше не нуждается в молитве. Любовь, привлекающая вас ко мне, не должна вас печалить. Бог желает, чтобы эта любовь соединила нас с вами. Я ношу вас в своем сердце и душе. Отныне вы будете моей душой – да, душой моей души. Следовательно, эта любовь отдаст нас друг другу в святом сердце Иисуса».
С этого времени все письма Жирара к Кадир оканчивались словами: «Я соединен с вами в святом сердце Иисуса». Наконец, девица Кадир приняла формулу послушания, предложенную святым отцом: «Я отрекаюсь от себя, я предалась вам, я готова говорить, делать и терпеть все, что вы от меня потребуете».
Отец Жирар не только помогал своим чадам в их духовных потребностях, но заботился также и о телесных желаниях их. Он держал хорошую прислугу, имел всегда отличный стол, кроме того, выдумывал развлечения и другие затеи для удовольствия своих питомиц. Он и его верная сообщница Гюйоль забавлялись тем эффектом, какой производили их действия над девицей Кадир, которая в короткое время совершенно истомилась душой. Ее смущали странные сны, где главным героем являлся отец Жирар, она по временам казалась одержимой злым духом и проклинала религию Христа и святых. К концу 1730 года эти приступы еще более усилились. Ее братья были свидетелями их, и, когда они молились о ее исцелении, она все время проклинала их. Казалось, эти сны служили ей внушением, устанавливая между нею и отцом Жираром особое духовное единение.
Друзья Кадир, опасаясь за ее здоровье, посоветовались с Жираром, и тут осуществилось его давнишнее желание: приглашенный в дом Кадир, он часто мог оставаться наедине с девушкой. Чтобы устранить всякое могущее возникнуть подозрение, его сопровождал туда и оттуда младший брат ее, который в то время был учеником Коллегии Иезуитов. При этих свиданиях отец Жирар пользовался приемами дисциплины Корнелия, проделывая это над обнаженной пациенткой, как только с ней начинались ее припадки.
Девушка пожаловалась Гюйоль и другим сестрам на вольности отца Жирара, но они только засмеялись и рассказали, что и с ними он вел себя так же. Он очень часто преподавал дисциплину своей ученице. Кадир имела одно из своих замечательных видений в пост 1729 года; за ним последовала серьезная болезнь, уложившая ее в постель. Жирар участил свои визиты и с особенным вниманием разглядывал кровавые пятна, появившиеся после припадков на ее левом боку, на руках и ногах. Один биограф замечает, что ему никогда не надоедало разглядывать эти пятна, в особенности на левом боку. Видения ее продолжались, и все муки ее считались посланными ей самим небом.
Однажды Жирар предсказал своей питомице, что ей представится еще новое замечательное видение и она будет поднята на воздух. Он один был свидетелем этого действия духов. К назначенному времени Кадир вдруг сделалась непокорной и, несмотря на просьбы и приказания Жирара, отказалась перестать держаться за стул, на котором она сидела, и позволить поднять себя в воздух. Священник пригрозил ей ужасными последствиями, которые повлечет за собой такое сопротивление духовной власти, и наконец в гневе ушел из комнаты. Тогда была послана Гюйоль сделать выговор грешнице, и после ее угроз та пришла в кроткое настроение, попросила прощения и обещала в будущем полную покорность.
Этот своевольный поступок мог быть заглажен только глубоким раскаянием. На следующее утро отец Жирар вошел к ней в комнату и, начиная свое поучение, сказал: «Правосудие Божие требует за то, что вы не позволили облечься в его дары, чтобы вы разделись и получили очищение; без сомнения, вы заслуживаете, чтобы весь свет был свидетелем этого, но милосердный Господь разрешил видеть это только мне и этой стене, которая не может говорить. Как бы то ни было, дайте мне клятву в вашей верности, что вы не выдадите тайны, потому что открытие ее грозит гибелью нам обоим». Девица Кадир, как упоминается у нескольких писателей, подчинилась дисциплине, как он этого желал, а что последовало дальше – читатель может дополнить собственным воображением. Все это время у матери Кадир не явилось ни малейшего недоверия к святости отца Жирара, и она даже рассердилась на своего сына, когда он намекнул ей, что здесь происходит что-то странное. Невозможно описать подробно всего, что произошло между отцом Жираром и Кадир; продолжительный осмотр ее ран, постоянные его поцелуи и повторение дисциплины иногда без всякой провинности с ее стороны – все это представляло только часть системы Жирара, а были еще другие поступки, гораздо более грубые и возмутительные.
