Инесса Ципоркина - Для подростков или Вся правда о наркотиках

4) навязчивое мышление: сознание человека создает формулу и все события подставляет в эту формулу;

5) дуалистическое мышление: всегда только «да» или «нет», без нюансов;

6) внешняя референция: постоянное ожидание характеристик и отзывов от других людей;

7) низкая самооценка из-за этой зависимости от чужого мнения;

8) односторонняя манипуляция не только родственником-аддиктом, но и другими близкими людьми: стремление произвести впечатление, создать впечатление, управлять впечатлениями, основанными на чувстве стыда;

9) постоянная тревожность и страх;

10) ригидность: негибкость мышления и поведения, отсутствие мобильности, неспособность адаптироваться к новым условиям;

11) частые депрессии.

Чтобы доказать свою значимость, соаддикты вынуждены зависеть от других людей. Их главная жизненная цель состоит в том, чтобы узнать желания других лиц и дать им то, что они хотят. Созависимые стараются манипулировать людьми и контролировать ситуацию, дабы все осознали их незаменимость. Нередко для этой цели они используют имидж мучеников, страдальцев. Чтобы придать достоверности избранной роли, они страдают не только от аддикта, но и ради аддикта: покрывают его проступки и даже преступления, спасают от осуждения и наказания, тем самым лишая аддикта всякой ответственности за свое поведение.

Хотя созависимые всеми силами пытаются изгнать аддикцию из жизни своей семьи, их психологическая тактика только усугубляет проблему.

На первый взгляд эти действия должны не развивать процесс формирования зависимости, а приостанавливать, но на практике ситуация развивается иначе. Процесс обусловлен чувствами соаддикта:

1) чувство чрезмерной лояльности к аддикту;

2) желание справиться с трудностями его поведения;

3) своеобразное чувство ответственности за то, что у родного человека развивается аддикция (интуитивно соаддикт понимает, что он тоже этому способствовал);

4) стремление сохранить положение в обществе, произвести благоприятное впечатление, сберечь респектабельность, предотвратить опасные ситуации (когда из-за аддикции члена семьи возникает угроза социальному положению);

5) желание не разрушать семью;

6) попытки смягчить агрессию аддикта;

7) избегание помощи извне (психологической, медицинской и т. п.);

8) отсутствие осознания болезни, непонимание ситуации;

9) подсознательное стремление быть необходимым для аддикта, которое может превращаться в стремление осуществлять контроль, власть.

А в результате зависимая личность нередко приходит к выводу, что родные и близкие, несмотря на регулярные семейные разборки, должны обеспечить ее ближайшее будущее. И спокойно предается своим порокам, благо у аддикта не бывает далеко идущих планов. Они живут сегодняшним днем и не загадывают на завтра. В конечном итоге аддикт понимает: здесь ему всегда обеспечат привычный образ жизни. Значит, можно не стеснять себя ни в чем.

Если хотите помочь мужу/жене, не замалчивайте проблему, а ищите психотерапевта, нарколога, лечебное заведение, принимайте срочные меры, а в безнадежных случаях — признайте свой проигрыш и спасайте все, что еще можно спасти. Себя и своих детей. И не покупайтесь на нытье о том, как прекрасна будет ваша совместная жизнь — буквально сейчас же после дождичка в четверг. А не то в аддикции, как в семейном ток-шоу, непосредственно поучаствуют все — и стар, и млад.

Мать/отец, воспитывая детей рядом с аддиктом, закладывает в них незащищенность и предрасположенность к аддикции. Такие семьи растят индивидов двух категорий — аддиктов и тех, кто заботится об аддиктах.

А как же иначе? Ведь ребенок с детских лет обучается психологическому языку зависимости, эта среда окружает и формирует его. Поэтому с возрастом отпрыск психологически зависимого родителя бессознательно выбирает тех, кто ему понятен и, соответственно, понимает его, — то есть людей, так или иначе связанных с аддиктивной средой. Одновременно он и сам выбирает «свою» разновидность зависимости — и нередко с превышением уровня, достигнутого родителем: например, дети алкоголиков часто становятся наркоманами. К счастью, бывает и наоборот: подрастая, ребенок аддикта решает нейтрализовать семейный сценарий, навязанный ему в детстве, и выбирает антисценарий. Например, становится наркологом.

Даже если не случится самое худшее и ребенок сохранит свою свободу (в том смысле, что не пристрастится ни к выпивке, ни к наркоте), нельзя сказать, что он вырастет свободной личностью. Он будет обречен всю жизнь бороться со своим «психологическим наследством», нивелировать привычки и примеры, усвоенные в детстве. А пока он будет исполнять пожелания родителей, тайные и явные, или противостоять им, то рискует упустить время, отведенное для самоактуализации. И никто не задастся вопросом: кем бы стал этот человек, если бы не алкоголизм/наркомания его близких? Может быть, в этом наркологе погиб талантливый историк или гонщик? Но ведь он и сам никогда в себя не заглядывал: у него попросту не было сил для рефлексии, все внутренние ресурсы уходили на сопротивление среде. Индивид посвятил себя отрицанию родительского сценария, всю жизнь работал над этой задачей и решил ее: алкоголиком/наркоманом он не стал. И это главное.

Тем не менее это — далеко не все. Пусть внешне «повстанец» благополучен и уверен в себе, его нельзя назвать полностью реализованной личностью. Если индивидуальность планомерно подавляется и игнорируется, не стоит надеяться, что она как-нибудь сама справится со своим бесправным положением и разовьется в гармоничную и плодотворную структуру. Это будет рахитичная, нежизнеспособная поросль, подверженная многим недугам и вызывающая сильный дискомфорт у своего обладателя. Помните, как личность защищается от стыда и вины с помощью перфекционизма и интеллектуализации? Внешний успех, безупречность поведения и рациональность мышления не всегда бывают проявлениями внутренней гармонии. Довольно часто это — свидетельство чудовищной внутренней борьбы.

Оберегайте и защищайте свою личность. А для этого постарайтесь поверить в то, что она существует, и в то, что она вправе реализовать себя. Повторяем: себя, а не фантастический персонаж, позаимствованный из современного мифа — из социального стереотипа. И для начала попробуйте избавиться от стыда и вины, рождающих баррикады, стены, цитадели лжи.

Глава 3. Анонимных алкоголиков не бывает

Сначала вы требуете выпивку, потом выпивка требует выпивки, потом выпивка требует вас.

Ложные доказательства истины

Начнем эту главу с ряда вопросов, имеющих косвенное отношение к психологической зависимости как таковой, а именно: умеем ли мы запрещать? Знаем ли мы, как действует разноголосица, звучащая в сознании каждого человека, когда чувства и разум твердят разные, а то и диаметрально противоположные вещи? Можем ли мы повлиять на нее таким образом, чтобы мозг — наш или чей-нибудь еще — принял верное решение? Скорее нет, чем да. В принципе, нам известен только один подход: чем страшнее обещанное наказание, тем меньше притяжение запретного плода. И это несмотря на все контраргументы искусства, в котором огромное количество сюжетов построено на обратном: вероятность ужасной кары порождает любопытство, азарт и искушение. А чем сильнее искушение, тем вероятнее падение. Значит, пока мы старательно апеллируем к рациональному восприятию, оно все слабее и слабее противостоит иррациональному чувству и ничем не оправданной вере «во все хорошее». Или, по крайней мере, в то, что «все обойдется».

Но можно ли заставить верить во что приказано? Напугать-то можно. Можно заставить. Можно достать. Но желание такими способами не искоренишь, и оно вырвется наружу из-под запретов, а потом натворит неописуемых бед. Или еще того лучше: так и останется в подавленном состоянии, пожирая личность изнутри.

Единственным средством избежать прессинга является формирование внутреннего оправдания. Сейчас мы объясним, что это такое и как его достичь.

Внешнее оправдание складывается при наличии достаточного внешнего стимула, положительного или отрицательного. Например, если человеку заплатили кругленькую сумму за то, чтобы он снялся в рекламе несимпатичного ему продукта, каких-нибудь консервированных жареных кузнечиков в собственном соку. И это вполне достаточное внешнее оправдание или, соответственно, положительный стимул. А вот если бы его стали шантажировать ошибками молодости, заставляя лопать в кадре кузнечиков прямо из банки, это был бы серьезный отрицательный стимул. Выполняя требование, предъявленное вкупе с основательным стимулом, личность не нуждается ни в каких внутренних оправданиях. И, естественно, не станет себя убеждать в том, что этот продукт, по большому счету, вкусный, пикантный и некалорийный. А если сумма недостаточная? Или ошибки молодости не так уж страшны, чтобы бояться разоблачения? Одно из двух — либо человек отказывается от выполнения требований, либо соглашается и начинает искать внутреннее оправдание своего согласия. Со стороны кажется, что он, вероятнее всего, откажется. Но на самом деле многие соглашаются на неприятные заказы и принимаются искать резоны для оправдания своего выбора. То есть стараются думать об этом мерзком месиве, отдающем прогорклыми орехами, как о покойнике, — либо хорошо, либо ничего.