Минас Багдыков - Лики прошлого
Выработанные полезные навыки хирургов должны помогать ему в работе, оставляя место для раздумья, осмысливания найденного, выработки правильного решения, поиска верной тактики. Что же касается техники, то ее тонкости — уже в навыках.
У хирурга выработанные навыки становятся его вторым «Я». Однажды поставив перед собой задачу и кропотливым трудом решив ее, пережив все этапы достижения цели от поражения до успеха, врач становится зачастую профессионалом в этой области.
Крупный хирург, поражавший своей поливалентностью и виртуозностью, философски мыслящий человек, писатель добился неповторимых успехов в тонкой области хирургии. Воспитал целую плеяду не только хирургов, но и узких специалистов, которые научились повторять разработанные им методы операции, даже вносили свои предложения, идеи в вопросы технического усовершенствования. Однако сделать это оперативное вмешательство так виртуозно, с профессиональным блеском и положительным исходом, как это делал он, не удавалось никому.
Это феномен, который требует своего осмысления. Возможно, врач в самые молодые годы буквально сросся со своей идеей, кропотливо, в деталях и тонкостях пережил, осознал все относящееся именно к этому небольшому клиническому разделу, отдал всего себя, выработал неповторимые навыки.
В этом казалось бы положительном примере имеются и болезненные отрицательные стороны, относящиеся к нравственности. Автор разработанного метода радуется успехом своих учеников, когда они приближаются к его результатам. Но сказав что-либо новое, они уже не указывают имя учителя.
Это встречает такой отпор, что возникающее огорчение за потоком резких злобных слов и мыслей в адрес не менее талантливых специалистов вырастает в большую беду для целого поколения врачей, вышедших и идущих по проложенному пути этим корифеем. Невольно каждый простой трудяга-хирург задает себе вопрос: чего не хватает этим умным, талантливым, интеллектуальным профессорам, увешанным регалиями, славой, почестями? Видимо, такого человеческого качества, как нравственность.
НРАВСТВЕННЫЙ — духовный, душевный, добронравный, благонравный, согласный с совестью, с законами природы, с достоинством человека, с долгом честного и чистого сердца гражданина.
Нарушение принципов нравственности зачастую ведет к падению, а порой и к гибели умных, талантливых интеллектуалов, особенно пораженных еще и таким пороком, как тщеславие. Добиваясь поставленных перед собой целей, такой человек, забывая о нравственности, не имея твердых убеждений, живет, как на пороховой бочке: внешне он купается в ореоле славы и признания, но это продолжается до поры до времени, пока к бочке не поднесут свечу. Следующий за этим взрыв презрения общества за безнравственные поступки стирает с лица земли все сделанное предшествующим трудом, и остается огорчение и жизнь в забвении. Следует помнить, что умер тот, кто забыт.
Дарованные природой способности, ум требуют постоянного совершенства. Важно, чтобы интеллект личности приносил пользу людям, а не был радостью его возвышения над людьми, свидетельством его недосягаемости. Пришлось долгие годы наблюдать за такой интеллектуальной личностью, разносторонне эрудированным человеком как в своей специальности, так и в литературе.
Этот человек любил выступать на собраниях, причем, там, где людей побольше, пересыпал свое красноречивое выступление цитатами, стихами, каламбурами, но обязательно ядовито высмеивая кого-нибудь.
Выступление было всегда впечатляющим, слушали его с замиранием сердца, побаивались его острословия, но выйдя с собрания, обдумав суть выступления, невольно задумывались над тем, что это была просто риторика без мысли и задач, хотя цель, поставленная им, была достигнута — говорили: какой умница, какой эрудированный человек, просто энциклопедия.
За тридцать лет работы в должности профессора он практически не дал миру больших идей в науке, а соответственно, практически не создал своей школы. Зато при встрече умел завязать разговор на антиправительственную тему. При этом постоянно хотел знать, чем дышит человек. В прошлом, говорят, имел порок стукачества.
Помню молодого специалиста, который поступил в ученики к крупному именитому профессору на учебу. Результатом их совместной работы была не только защита диссертации, но и совместная монография, открывающая молодому человеку дорогу в большой мир науки. Радость учителя была омрачена тем, что в списке литературы он не нашел своих работ. Доверчивость была наказана. Мир узнал о рождении нового «ученого», к которому якобы приписался учитель. Что это было: урок старшему, трусость молодого или же просто подлость? Удивительно, что спустя четверть века, ученик верно пошел дорогой, проложенной учителем, но только во всем плохом превзошел его.
Более резко и коварно выглядят такие качества, как стяжательство, жадность, коварство, подлость. Если это присуще учителю, то новое поколение учеников способно будет не только на безнравственные поступки, воровство идей, подхалимаж, но и на открытое предательство.
И все же не так мрачно все хотя бы потому, что безнравственность видна, остро режет глаза, создает отталкивающее впечатление, говорят все об этом втихомолку, шепотом, а в кулуарах открыто, в голос. Безнравственность встречается и на более высоком академическом уровне. Появился в стране хирург, доктор наук, профессор, одаренная личность с ярко выраженными качествами и литератора.
Казалось бы, все в нем было: любовь к специальности, одержимость, трудолюбие в молодые годы, целенаправленность, но хотелось высшей власти, и он стал директором института. Но вот в чем беда: он хотел стать академиком, а это значит, что он должен был быть законодателем в каком-то одном направлении науки. И он им стал, была создана целая лаборатория и под нее дана тема. Но опять беда: тема была такова, что необходимо было будущему академику работать в ночное время и анализировать именно этот горячий материал, а хотелось спать. Пришлось таскать каштаны из огня чужими руками, а руки, эти были не совсем чистыми, им тоже хотелось ночью спать.
Стали выходить научные работы, созывались съезды, целая армия его учеников примечала тех, кто как-то проявлял себя в этом направлении, и выстраивалась целая система: или к нам, под нашу крышу, или же — ату его!
Стал такой ученый законодателем в этой тонкой области, стал писать монографии, учить морали, но где она, когда работа писалась руками и сердцем людей, хорошо выспавшихся. Им-то невдомек, что их рекомендации должны были стать руководством к действию в условиях бессонной ночи и скоропомощной хирургии. Исходя из планового оперативного вмешательства, когда имеется время на обдумывание, давались указания, как следует действовать в экстремальных состояниях.
И все: цель достигнута, профессор стал академиком. Его слово стало законом, особенно в той теме, которую он курирует, а книжка — законодательным актом, но ее-то писал парадный генерал.
В течение десяти лет, работая на кафедре усовершенствования врачей, каждые два месяца встречаясь не менее как с 30 врачами постоянно, мы обсуждали и этот небольшой вопрос неотложной хирургии. Парадный генерал в хирургии рекомендует манипуляцию, которую практически очень редко выполняют такие специалисты и в плановой хирургии, а тем более, рядовой врач-хирург.
Рекомендуется выжидательная тактика там, где необходимо быстро решить вопрос путем тщательной ревизии пораженной зоны и органов, окружающих пораженные ткани.
Так годы высвечивают цену регалий, наград и занимаемой, пусть даже самой высокой, должности. Когда рядовой не использует рекомендаций генерала, невольно вспоминаешь пережившую века работу А. Суворова «Наука побеждать». Его рекомендации были написаны на основе личного боевого опыта, потому и до сих пор имеют свой смысл и цену.
Достигнув признания, имея поддержку властьимущих людей, зачастую крупные хирурги, профессора рвутся к высшей власти, становятся деканами, ректорами и т. д. Сама должность определяет власть над людьми, значительно отличаясь от деятельности и сути хирурга. Создается парадоксальная ситуация, народ их ценит за хирургическое мастерство, искусство врачевания, а у них не хватает времени этим заниматься в меру своих сил и возможностей, и занимаются делом, где они порой просто посредственности.
И все же слава о человеке идет впереди него. Задыхаясь в безвременьи, такой специалист начинает ловчить, передергивать, как бы доверяя и передавая часть операции своим подчиненным, приходя на основной этап, выполнив ее, уходит быстро на совещание, при этом может в перерыве узнать, что больной не вышел из наркоза. Бывают случаи, когда текучка настолько заедает, что этому специалисту не до основной своей работы, а его попросили влиятельные люди, времени нет, и он позволяет себе только подойти к операционному столу, дать указания, как выполнять оперативное вмешательство, и уходит, а во время хода операции дело разворачивается так, что порой тот, кому он доверил справиться с этим объемом, не может выполнить его, нет опыта или же неверно в дальнейшем решает тактические вопросы.
