Николай Амосов - Энциклопедия Амосова. Алгоритм здоровья
Примерно 500–600 млрд. долл. нужно, чтобы вернуть экономику к полноценной жизни.
Как быстро можно восстановить утраченное? Ради интереса, обратимся к советскому прошлому, к динамике развития. 60 % фондов 1988 года были уже в 1978 г. Значит, 40 % прибавилось за 10 лет. И это при условии, что машиностроение будто бы на 40 % работало на вооружение, что одновременно, и сверх расширения фондов, производились нормальные отчисления на амортизацию существующих.
Получились цифры столь же обнадеживающие, сколь и нереальные для нового времени. Не может государство из бюджета каждый год выделять на реконструкцию заводов (восстановление фондов) 50–70 млрд. долл., когда и весь бюджет около 30 млрд. Да и сами эти фонды, которые нужно расширять, теперь уже на три четверти принадлежат частному капиталу. Народ уже не тот: не выдержит такого зажима семейного бюджета. Это в первую пятилетку могли запустить такую эксплуатацию, что на потребление шло 20–25 %, а остальное — на накопление, на промышленность. Да!
Теперь на дворе капитализм, и у него свои законы: выжать максимум прибыли, а куда ее девать — дело владельцев капитала. Может быть, лучше вывезти за границу? «На всякий случай» — вдруг опять начнут отбирать? (Коммунисты бдят, да и президент, похоже, человек решительный.)
Есть еще один интересный нюанс. Непроизводственные фонды Союза составляли 900 млрд. Считайте — 60 % — Россия. Получается 540 млрд. Это жилой фонд, здравоохранение, образование, наука, культура — без торговли и снабжения. Все это осталось в наследство новой России. Так вот, амортизация этого хозяйства в Союзе требовала 10 млрд. Бюджет в переводе на долю России составлял 280 млрд. руб. Выделить из них 10 не представляло труда. А теперь? Когда бюджет 29 млрд.? При том, что 12 лет почти ничего не ремонтировалось… Неудивительно, что в зимнее время города сидят без тепла и света: все обветшало.
Кроме затрат на ремонты фондов социальной сферы, нужны главные средства — на саму эту сферу. Подумать только: 60 млрд. тратилось только на просвещение, науку и здравоохранение. Социальное обеспечение и страхование стоило бюджету еще 40 млрд. руб. В сумме поддержание жизни народа, сверх зарплаты, требовало от бюджета около 80-100 млрд. руб. (Пересчитано только на Россию.)
Просто удивительно, как советское государство управлялось с таким социальным хозяйством, да еще и выделяло на оружие, достойное «сверхдержавы» и мировой революции. Сколько выделяло? Формально из бюджета СССР, на армию — только 5 %. Сколько фактически, из статьи «На народное хозяйство», а это было — 53 % бюджета — 242 млрд. — никто не знает. На Западе подсчитали, что 15 % «валового продукта» шло на оборону — это свыше 300 млрд. Наверное, империалисты преувеличили — весь бюджет Союза был 470 млрд. Но не очень много перебрали: кроме 240 млрд. («народное хозяйство»), еще урывали из статьи науки, образования, из средств предприятий.
Все это я перечисляю, чтобы показать, сколько трудностей от социализма досталось в наследство демократической России.
Как можно было поднять эти непомерные социальные и оборонные расходы теперь (пусть даже без оружия), когда производство не работает, а все «учреждения» остались? Только снижать реальную зарплату и пенсии «потребителям» этих трат — «бюджетникам» и пенсионерам — через новые деньги и цены. Да еще и задерживать их выплаты — на месяцы и годы. То есть — демократы опять вывели беднейший народ на тот уровень жизни, что был, примерно, перед войной, если судить по доходам на душу. Кроме того, следует учесть, что для среднего трудящегося создался еще «налог» — специально от капитализма: содержать богатых. Неравенство при Советах было около 1:5, считая по 10 % бедных и богатых, а стало 1:12. (А, может, — и 1:15) Не удивительно, что многие хотят обратно в социализм.
Еще цифры и обстоятельства
Я, наверное, надоел этими цифрами: что уже говорить — дело прошлое!
Не скажите. Это прошлое висит над Россией тяжким грузом. (А у некоторых вызывает желание «переиграть».)
Увы — финансы, фонды — еще не весь груз, что мешает войти в капитализм. Есть еще — психология граждан. Это особая тема, но обойти ее я не могу: не будет истинной картины.
Только ли из-за военных расходов при Советах мы жили, скажем осторожно — «недостаточно хорошо» в сравнении с Западом, так что захотели лучше?
Разберемся.
Вот данные из того же справочника, СССР в процентах от США: производительность труда в промышленности — 54 %, в сельском хозяйстве — 16 %. Видите, социализм был уже совершенно «зрелым», но не очень эффективным. Тут уж на военные расходы не спишешь — это качество «системы».
Производительность труда определяется такими факторами: 1. Напряжением сил работника. 2. Его квалификацией. 3. Организацией труда — чтобы все работали и были нагружены. 4. Механизацией: сколько «фондов» и какого качества приходится на одного работника.
У нас относительный порядок был только в пункте «2» — всех учили, и в пункте «3» — все работали. Правда, начальникам проще было запросить новые штаты, чем побудить подчиненных «вкалывать». Поэтому был избыток работников.
С пунктом «4» была недоделка: «фондов» — механизации — делали много, железа и электричества не жалели, но качество — конструкции, изготовление и обслуживание — было откровенно плохое. За военным производством не хватало средств на совершенствование мирной техники. А, может, снова виновата «система». Отсюда — устаревшее оборудование. Пример: мартеновские печи в металлургии.
Самое плохое положение — с пунктом «1»: лениво работали и некачественно. «Как бы ни работать, лишь бы не работать». «Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем». «Воровство как форма распределения благ при социализме». Правда, воровство было — больше по мелочи — «несуны». Не то что теперь: олигарх уж тяпнет, так тяпнет — целый завод!
Причина плохой работы — социализм. Работа — это напряжение, это мотивы. Перечислю их. «Угроза боли» — от рабства — она уже не действовала, лагеря закрыли. Голода тоже нет, изобилия еды — еще нет. Безработицы нет — нет мотива страха. Но — увы! — нет и самого главного: ненасыщаемого стимула — собственности. И конкуренции, связанной с ней. Это касалось всех — рабочих, инженеров, даже начальников. Для них, правда, был еще один стимул — власть, карьера. Было еще любопытство, но это преимущество творческих личностей.
Увы — социалистические мотивы — «работать для коллектива и для будущего» — биологию не заменили. Поэтому и работали плохо.
Впрочем, в России труд никогда не был в большом почете. Его не требовала православная вера, тормозила община, крепостное право, а уж довершил — социализм.
С тем теперь и в капитализм пришли. Называется: «низкая трудовая этика».
Цифры инвестиций, потребных для возрождения России, что я представил, для мирового капитала невелики. Тем более — с растяжкой, в лучшем случае, лет на десять, быстрее капитал не освоить: нужно внедрять новые технологии, учить людей работать.
Но пока капиталисты не надеются на россиян. Ссылаются на плохой «инвестиционный климат». Он-таки — плохой.
Вроде бы все основные рыночные реформы сделаны, а оказалось — не до конца. Завод купить можно, а землю под ним — пока нельзя. К тому же — долги на нем висят за много лет, с пенями. Социальные законы так защищают трудящихся, что лодыря выгнать очень трудно. Притом, самые дельные работники уже ушли с завода за время кризиса. Все воруют, работают лениво. Дешевая рабочая сила оборачивается плохим качеством. Предприятия при Советах обросли заводскими поселками, различными социальными службами, требующими больших расходов. Отказать — нельзя.
Всюду — коррупция. Россия по ней занимает одно из важных мест. Бюрократия после Советов удвоилась в количестве и обнаглела. Сошлюсь на Т.И. Заславскую. В СССР перед перестройкой было 700 тысяч чиновников, а в нынешней России — их 1200 тысяч (Знание — сила, № 10, 2000). На любое действие нужно разрешение (сертификат!). Власти города могут придраться к пустяку и жизни не дадут. За каждый шаг — взятка и проволочка во времени. Сверх того — откровенный рэкет, даже бандитизм. При том, что на суд надеяться нельзя, он совершенно ненадежен. Еще — плохая инфраструктура: дороги, связь, финансы.
Законы несовершенны и непостоянны, зависят от политической конъюнктуры: победят коммунисты и начнется пересмотр законов.
Много есть всякого, чего я не знаю.
Вот и думают капиталисты: «Зачем рисковать?» На планете есть места понадежнее. И — не дают деньги.
Почему так затянулся переход к капитализму?
Социализм за 70 лет привел к очень глубоким изменениям во всех сферах жизни общества. Его идеи прочно вошли в мысли граждан. По себе сужу: еще в 1988 году я верил в «социализм с человеческим лицом». Перелом произошел в 1989–1990 годах, когда, будучи членом Верховного Совета в Москве, имел возможность познакомиться с закрытыми и зарубежными статистиками. Понял — социализм неэффективен, утопичен, не соответствует биологической природе человека. Жалел об этом: казалось — строй, который ближе всего к идеалам христианства, если бы коммунисты его не извратили жестокостями и агрессивностью. Не я один так думал. Независимые социологи в 1990 году проводили опросы населения в бывших соцстранах. В Союзе 65 % высказывались за социализм, а в западных наших сателлитах — только 20–30 %. Вот одна из причин медленной адаптации к новым идеям.
