Гениальность и помешательство. Человек преступный - Чезаре Ломброзо
Вообще, он ипохондрик и меланхолик. За несколько месяцев до суда, сидя в тюрьме, ударил и сбил с ног другого арестанта, а через несколько часов после суда имел продолжительный припадок эпилептических судорог.
Глава 12. Индивидуальные факторы (продолжение). Политические маттоиды. Косвенные самоубийства
Альтруисты-истероэпилептики
1) Признаки. Маттоиды, очень редко встречающиеся в деревнях, в малокультурных странах и среди женщин, отличаются от прирожденных преступников почти полной сохранностью нравственного чувства; от сумасшедших, даже параноиков, на которых больше всего похожи, они отличаются отсутствием бредовых идей и меньшей импульсивностью; наконец, от тех и других они отличаются почти полным отсутствием признаков вырождения и даже психопатической наследственности.
В самом деле, из 34 исследованных маттоидов только у 12 найдено по два признака вырождения, у двух – по три, у двух – по четыре, и лишь у одного оказалось их шесть. Это потому, что маттоиды являются результатом чересчур преждевременной и внезапной интеллектуальной культуры. Таковы суть индийские бабиды, американские Трампы и Грэнксы, которые, по словам «New York Herold», «доводят свою эксцентричность до сумасшествия, предаваясь фантастическим, псевдонаучным изысканиям и во время выборов или политических волнений, когда страсти вообще разгораются, дозволяя себе даже насилия».
У них чаще встречаются некоторые функциональные аномалии, зависящие от аномалий или болезненных изменений в нервных центрах. Так, иные из них страдают эпилептоидными судорогами, другие – краткими периодами бреда, третьи – анестезиями, как Лаццаретти и Пассананте.
Но чем они особенно отличаются, так это внешним видом гениального человека или апостола, не соответствующим внутреннему их содержанию.
Из характерных особенностей гения они обладают только глубокой верой в свои достоинства, упрямым преследованием своих идей и беззаботностью относительно всего прочего; но ни гениальным разумом, ни оригинальностью, ни плодовитостью не отличаются. Если им удается иногда открывать новые горизонты, то лишь потому, что, подобно большинству дегенератов[105], они не страдают мизонеизмом. Все их деяния являются обыкновенно бесплодными или несоответствующими основным принципам, потому что настоящим-то субстратом гениального творчества – могучим интеллектом – они не обладают.
Из характерных особенностей апостола они обладают только высокоразвитым альтруизмом – действительно заботятся об устранении бед, угнетающих человечество, и могут иногда подсказать к тому средство, но и тут путаются обыкновенно в подробностях, теряют из виду целое, противоречат сами себе, бросаясь в крайности, а главное – во всем видят только самих себя, свое личное тщеславие, которое, в сущности, является единственным субстратом их альтруизма.
Амедеи указал на другую характерную их черту, связанную с наклонностью к атавистическому вырождению, на возврат к древности. Их прогресс всегда представляет собой движение назад, к очень древним принципам и обычаям. Напомним хотя бы только спартанскую одежду Бозизио; вегетарианство Глейзеса; антипарламентаризм Сбарбаро и Вита; отказ от современного оружия со стороны Капарли и предпочтение, оказанное им оружию естественному, то есть самому первобытному, – камню.
Баффье желает вернуть Францию к обычаям древних галлов; Кокапиллер хочет вернуться к Древнему Риму, к Comitia tributa{…хочет вернуться к древнему Риму, к Comitia tributa… – Собрания по трибам (comitia tributa), или трибутные комиции, представляли собой особый вид народного собрания, они были бессословными и не требовали ценза. Первоначально по трибам собирались только плебеи. Их собрания носили название concilia plebis, а вынесенные на них решения, обязательные только для плебеев, – plébiscita. По замечанию С. Н. Ковалева, «законом 449 года до н. э., подтвержденным в 339 и 287 годах, плебисциты получили обязательную силу, т. е. превратились в законы (leges). С этого момента собрания плебса сделались бессословным народным собранием, в котором стали участвовать плебеи и патриции. Однако формально разница между собраниями плебса по трибам (concilia plebis tributa) и трибутными комициями осталась, так как у плебеев были некоторые чисто сословные вопросы, которые решались без патрициев, например выбор плебейских магистратов. В comitia tributa председательствовали консулы, преторы или курульные эдилы, в concilia plebis tributa — народные трибуны или плебейские эдилы. Фактически разницы между теми и другими не было, так как и в трибутных комициях и в собраниях плебса принимали участие все граждане».}.
К этому надо прибавить преувеличенную воздержанность маттоидов. Так, Бозизио питается одной полентой без соли; Пассананте – одним хлебом, Гуите – орехами; Лаццаретти ест по две картофелины в день; Манжионе покупает себе ежедневно на 10 су гороху, рису и т. п.
Такую воздержанность можно объяснить себе тем, что маттоиды видят наивысший комфорт в удовлетворении самолюбия и спокойствии совести, поэтому скорее согласятся голодать, чем воровать или мошенничать.
Другой их постоянной чертой является многописание, причем они тысячу раз повторяют одно и те же стереотипные фразы на разный манер, приводят ненужные подробности, подчеркивают или пишут особым почерком ничего не значащие места, злоупотребляют шифром, любят играть словами, звуками, символами и что еще хуже – бессмыслицами. Но то, что возбуждает отвращение в образованных людях, очень нравится толпе, боящейся гениальности.
Одной из особенностей маттоидов служит их стремление хранить свои открытия в секрете для того, чтобы увеличить свой престиж, или для того, чтобы получить больше выгоды, а может быть, единственно потому, что сами они сознают пустячность этих открытий и боятся всеобщего разочарования. Так, Кокапиллер долго держал в секрете свой план реформ, долженствующих возродить Италию, а потом оказалось, что весь этот план сводится к восстановлению древнеримского строя. Вита на 650 страницах толкует о своем психологическом открытии, не говоря, что оно заключается… в простом соглашении с папством.
Чем бестолковее маттоиды в своих писаниях, тем находчивее и остроумнее они, однако ж, при словесном споре. В обыденной жизни они также оказываются очень смышлеными, даже хитрыми и понятливыми, в противоположность настоящим гениям, которые всегда бывают очень непрактичными.
Благодаря воздержанности, честности и энтузиазму, с которым они поддерживают свои убеждения, столь же растяжимые, сколь абсурдные; благодаря своей благообразной внешности и житейской практичности; наконец, благодаря крупицам истины, всегда заключающимся в их учениях, хотя бы в виде общих мест, доступных пониманию толпы, маттоиды пользуются большим влиянием на эту толпу, особенно в смутные времена.
Они нравятся массам именно потому, что
