Иван Блох - История проституции
Характерные черты всех этих более свободных, вольных половых отношений – как убедительно доказал в особенности Генрих-Шурц – заключаются в изживании (Austoben) полового инстинкта в чисто физическом отношении и в элементарном разряжении и проявлении его в связи и под влиянием художественных и религиозных элементов. Враждебные всем социальным стеснениям, эти последние возвращают половую жизнь в более свободную сферу.
В несвободных же формах половой жизни половой инстинкт вообще не занимает больше первого места. Они служат скорее социальным целям другого характера, прежде всего – экономического. Таким образом, главная форма несвободной половой жизни – брак – является продуктом не только половой потребности, но прежде всего – продуктом потребности в уходе, в общежитии,[117] вообще результатом экономических нужд, так что половая потребность не может более играть первой и решающей роли, как при свободной любовной жизни.
Бахофен первый высказался в том смысле, что «гетеризм» – ничем не ограниченные внебрачные половые сношения – составлял первоначальную форму половых отношений мужчины и женщины. Вслед за ним Левис-Морган,[118] соответственно построенным им ступеням развития – дикому состоянию, варварству и цивилизации – точно также допускал известные формы развития гетеризма, а именно: неограниченные никакими социальными условиями половые отношения без различия со всеми и половой промискуитет внутри социальной группы, как например, групповой брак. Он указал также на то, что гетеризм продолжал существовать и впоследствии наряду с парным и моногамическим браком. Энгельс[119] называет это дополнением к моногамии путем прелюбодеяния и проституции.
Половые сношения совершенно без всякого разбора «скрываются» и, по мнению Моргана также, «в туманной древности человеческого рода», за пределами положительного знания. Но о действительном существовании такого состояния можно заключить из дальнейшего развития, так как матриархат и семья, основанная на кровном родстве, предполагают такие половые отношения, а всякая форма социального брака (групповой брак, брак Пуналуа) обнаруживает явственные следы первобытного промискуитета. Наконец, еще и теперь можно доказать, что у диких народов промискуитет существует как предшествующая форма и предварительная ступень индивидуального брака, а у культурных народов он продолжает существовать наряду с браком в виде проституции или дикой любви.[120]
Несомненно, что чувство стыда, как приобретенное качество, никогда не препятствовало промискуитету и вообще свободной половой жизни.[121] Удовлетворение половой потребности вначале так же производилось без всяких стеснений, как еда и питье. Частью на это указывают такие факты, как публичное совершение полового акта,[122] поскольку этому не препятствовали суеверия и религиозные причины (чары оплодотворения). Такое же непринужденное понимание половых отношений замечается и в воззрениях многих дикарей. При этом любопытно, что первоначально на мужчину и женщину смотрели в этом отношении одинаково. Женщина обнаруживает те же примитивные полигамические инстинкты, как и мужчина, и даже в более поздние времена еще предавалась, как и он, свободным половым отношениям до брака. Но так как в первобытные времена и у многих диких народов применяли для вскармливания детей только материнское молоко, то женщины должны были во время кормления, продолжавшегося несколько лет, отказываться от половой жизни, а мужчина вынужден был удовлетворять свой половой инстинкт с другими женщинами. Это обстоятельство может считаться одной из естественных причин более свободных половых отношений.
Ниже мы приводим несколько фактов,[123] доказывающих существование свободной, ничем не связанной половой жизни при первобытных условиях, чтобы впоследствии исследовать отношение этой свободной половой жизни к проституции.
Во время мистерий «манга» на островах Вити, по Лоример-Физону, господствует полный половой коммунизм и на улицах открыто разыгрываются самые невероятные сцены. Самое близкое родство – даже между братьями и сестрами – не служит, по-видимому, препятствием для всеобщей распущенности, о размерах которой можно судить по выразительному замечанию одного старого вождя Нанди. Он сказал об этом празднике: «пока он продолжается, мы настоящие свиньи».
Аналогичные факты сообщает Август Олъдфиельд о Ватшанди в западной Австралии, которые кроме того совершенно напоминают первобытные времена ясно выраженным «периодом течки» и совершением полового акта наподобие животных (propter intra conversorum positionem pedum plusculumque retrocedentis vaginae causa aborigines a tergo coitum perficiunt).
Во время празднества «нанга» на островах Фиджи всякая женщина добровольно становится жертвой того, кто поймал ее во время состязаний в бегах. В это время отменяется также всякое «табу» на различные пищевые средства, так что «не было больше собственности на женщин и свиней».
На острове Формоза, если муж и жена воздерживаются от половых сношений – все равно, есть ли у них дети или нет – они предаются разврату со всеми и повсюду. В жаркое время года можно видеть мужчин и женщин, лежащих нагишом парами и совершающих половой акт. Взрослые стараются, однако, не показываться тогда детям.[124]
Ратцель называет семейную жизнь в осточно – гималайских племен «первобытными нравами», так как до брака отношения обоих полов совершенно свободные.
Древне-бирманское законодательство тоже признавало, что для холостых молодых людей старше 16 лет внебрачные половые сношения не должны считаться проступком.
Миклухо-Маклай сообщает об Оранг-Сакаи на малайском материке: «Девушка через несколько дней, или недель после замужества с согласия мужа добровольно отправляется к другому, с которым тоже живет более короткое, или более долгое время. Таким образом, она совершает круг, обходя всех мужчин данного общества, пока снова не дойдет очередь до ее первого мужа, у которого она, однако, опять не остается, а продолжает заключать такие регулируемые случаем и ее желанием браки».
Лубу, племя, живущее на соседнем острове Суматра, смешиваются даже с матерями и сестрами, всецело в зависимости от настроения минуты. Такому же обычаю следуют и островитяне Погги, племя Даяков, Оло-От и жители острова Палинг, к востоку от Целебеса.
У сибирских бурят до вступления в брак господствуют беспорядочные половые отношения между мужчинами и девушками. В особенности это можно наблюдать во время бурятских празднеств. Они совершаются обыкновенно по вечерам и с полным правом могут быть названы «ночами любви». Близ деревень горят костры, вокруг которых мужчины и женщины танцуют свой однообразный танец «надан». От времени до времени танцующие пары удаляются и исчезают во тьме ночной. Вскоре они возвращаются и снова принимают участие в танцах, а через некоторое время опять скрываются во тьме. Но это не всегда одни и те же пары, составляющие их лица меняются.
В абиссинских провинциях Вогара и Бегемедер «семья» еще почти что не существует. Люди сходятся по влечению и расходятся, когда им вздумается. Женщина пользуется большой свободой.
О племени Массаи Томсон сообщает, что молодой человек после посвящения в воины переходит в отдаленную хижину (крал), в которой живут исключительно молодые люди обоего пола и где господствуют вполне свободные отношения между полами.
У племени Яунде в Камеруне муж тем больше уважает жену, чем больше у нее было любовников. Негры Того точно также с пренебрежением говорят о невинных девушках, которые до замужества имели мало или совсем не имели любовников. «Будь она красива, мужчины пришли бы к ней».
Элъ-Тоунси сообщает из Дарфура, что девушки при наступлении половой зрелости получают отдельную хижину, в которую всякий имеет свободный доступ, чтобы провести с ними ночь.
На Шарлоттских островах свобода половых отношений заходит так далеко, что женщины смотрят почти на всех мужчин своего племени, как на своих мужей.
Полная распущенность девушек наблюдается и у Гуронов в Северной Америке. В старой Калифорнии, по словам Бегерта, соседние племена навещают друг друга, «чтобы вместе провести несколько дней в публичных кутежах; по этому случаю все дозволено».
В старом Никарагуа до брака господствовала свобода половых отношений. Чтобы обеспечить себе расположение девушки, ей давали несколько зерен какао. Эти отношения существовали с ведома отцов и были дозволены, так что это не была проституция. Там бывали также празднества, на которых свободные сношения разрешались даже замужним женщинам. При строгом соблюдении чистоты брака у колумбийских Шибша дозволены были свободные половые отношения до брака. Во время некоторых празднеств мужчина мог вступить в половое сношение с первой встретившейся ему женщиной. До вступления в брак девушки ходили нагишом.
