«Абулбеков» - Владимир Войновский
— Братан, помнишь, вы с Тамарой собирались бузины накопать, вдоль забора посадить? Я нашел небольшие всходы. Бери лопату, пошли.
— Далеко?
— Нет, вот прямо за кромкой огорода.
Выкопали несколько кустиков бузины, обмотали корни мешковиной и погрузили их в багажник машины. Дядя Коля с детьми собрал мешки, сетки и пустые ведра в кузов «муравья». Всем «табором» поехали умываться и приводить себя в порядок домой к брату.
Лешка всю зиму нет-нет, да привезет сеточку или мешок картошки. На наши отговорки всегда говорил одно и тоже: «Не вам, а детям. У меня картошка сладкая, рассыпчатая. Не чета вашей». Семья большая и, по правде, его помощь в этом была кстати.
В Новый год с девяноста шестого на девяноста седьмой я попал на суточное дежурство. Несмотря на праздник, было несколько выездов. Семейные скандалы. Вроде ничего сложного, но пока оформишь, пока выслушаешь, время и пробежало. Домой вернулся уставший. Дети спали. Тесть смотрел в одиночестве телевизор. Тамара, заслышав, что я вернулся, стала готовить на стол.
— Никто не приезжал? — спросил я.
— Нет. Теща обещалась завтра приехать.
— А-а-а!
Я переоделся, наконец-то освободив тело от надоевшей формы. Умылся и уже собирался сесть за стол, как раздался звонок. Тамара открыла дверь. На веранде раздался мужской голос. В коридор ураганом влетел Лешка. Уже выпивший или еще не отошедший от вчерашнего.
— С Новым годом! С Новым счастьем! — начал он сыпать поздравления.
— Ну здравствуй, Дедушка Мороз, — весело вторя брату, поприветствовал его тесть.
— Чего скучаете? А где праздничный стол? А где мои племяши? Я им гостинцы привез.
После его последних слов послышалось шуршание в детской комнате. На пороге столовой возникли вначале Настя, а следом за ней и Ванюшка. Лешка обнимал их и носил на руках.
— Не урони, — остерегла его Тамара. — Есть с Васей будешь?
— Нет, нам ехать надо.
— Кому нам? — спросил я.
— Тебе и мне.
— Тебе может быть, но мне уже никуда не надо. Я только с дежурства. Дай поесть и отдохнуть.
— В машине отдохнешь. А поешь у моей бабки троюродной.
— А чего я у нее забыл?
— Наверное, ничего, просто так надо. А потом… потом мы с тобой по девкам рванем, я таких знаю — закачаешься! Вот с такими сиськами, — Лешка выставил вперед руки. Тесть, поперхнувшись, закашлялся.
Я не знал, куда провалиться. Такой подставы от брата я не ожидал. Так искренне и правдоподобно он это сказал.
— Толком объясни, куда ты меня тащишь? — прервал я его излияния в адрес женских прелестей.
— Дед троюродный умер, а я на похоронах не появлялся. Стыдно. С тобой бабка не так на меня злиться будет.
— Я уже рюмку накатил. За руль нельзя, — сказал я. — Да и ты еле на ногах держишься. Где бабка твоя живет троюродная?
— В районе судоремонтной верфи.
— Ого! Так это же в другой части города. На автобусе будем полдня туда ехать, а вторую половину обратно.
— Какой автобус? Я же говорю, нас машина ждет. Сосед согласился туда-обратно свозить. Что телишься? Быстрее жуй и поехали.
— Тамара, я с ним съезжу, а то не отцепится.
— Конечно, там же телки с большими сиськами, — съязвила Тома, а тесть засмеялся.
— Ну, ты-то не язви, пожалуйста. Баркаш, только туда и обратно, без всяких заездов и заносов. Иначе я никуда не еду.
— Во, тебе зуб на отсечение. Только к бабке, там с часик посидим и обратно, — он смешно замахал руками.
Ехали на «пирожке». В будке. Добрались и попали за поминальный стол. Деда, оказывается, тридцать первого схоронили. Напоминались от души. Всю обратную дорогу спали. Молча, прижавшись друг к другу и поджавшись как кутята. Приехав домой, уже ничего не хотелось, кроме как поспать. Вот такой веселый Новый год. Говорят, как встретишь Новый год, так весь год и проживешь.
Одиннадцатого января скончался мой тесть. Прилег отдохнуть после обеда. Уснул и уже не проснулся.
12
Зима в этот год была лютая, многоснежная. Население Камчатки кто-то свыше испытывал на прочность. С приходом января начались нескончаемые снегопады, пурги и метели. Только успевай откапываться да снег разбрасывать, освобождая двор, дорогу и тропинки. Детворе в радость, а взрослым в тягость.
С наступлением марта снег под солнечными лучами стал оседать и таять, днем превращаясь в «кашу», а ночью в лед.
— Тамара, посмотри в окошко. Собака чего-то разбрехалась, — крикнул я жене.
— Иди братана встречай, с корешем приехал.
Я вышел на крыльцо. Посмотрел в сторону ворот поверх сугроба. На меня смотрели две пары глаз.
— Братан, убирай своего зверя, дело срочное есть, — закричал Алексей, перекрикивая лай собаки.
Войдя в дом, я накинул полушубок.
— Опять пьяный? — спросила Тома.
— Похоже на то, — ответил я.
— Братан, ты уже знаком с моим другом Димой, — уже возле крыльца заговорил Леша. — Вась, ему надо срочно в Шаромы. Понимаешь…
— Стоп! — перебил я брата. — Где Шаромы, а где мы? Это добрых триста километров.
— Я тебе и пытаюсь сказать… проблема у человека. Он паспорт потерял, а для его восстановления нужна какая-то справка с паспортного стола, где он в первый раз получал паспорт. Понял? Там у него родители живут. Они справку уже взяли.
— Ну и отправили бы ее почтой.
— Долго.
— Попутным автобусом с кем-нибудь из знакомых.
— Нет, не то.
— А что-то?
— Три часа туда и три обратно. Сейчас два часа дня. Дома будем в восемь вечера. Бензин наш, машина твоя.
— Чего в дом не заходите? — на крыльцо вышла Тамара. — Вась, заболеешь.
— Пошли в хату, — позвал я Лешку и Дмитрия, который был пьян и не сказал ни одного слова. Он стоял, качался и улыбался, смотря на нас.
— Эы-ы-ы! — отрицательно закачал головой Дима.
— Он не хочет в дом, — пояснил Лешка.
— Глухонемым стал?
— Ты чё? Нормальный парень. Стесняется, наверное.
— Сколько дней пьете, и где ты его такого стеснительного нашел? — съехидничал я.
— Ой, братан, перестань. Можно подумать, сам не пьешь?
— Пью. Пошли в дом, мороз пробирает.
— А где друга потерял? — спросила Тамара.
— Он на улице курить остался, — отпарировал Лешка.
— Тома, вот Леха помощи просит.
